12 увольняшек. Стеб.

Но времени выбраться в министерство так и не нашлось, через две недели мне улыбнулась удача, мы столкнулись с Николь и Шпитцбольштихелем, Савва Игнатьевич уже прибывал не в столь радужно состоянии. И скоро мне стало понятно почему, все шли к Николь, все вопросы стала решать она, без ее ведома ни одна бумажка не делалась, ни одна закорючка не ставилась. И скоро все вопросы отнесенные к компетенции министра стала решать она 'Сейчас разберусь с бумагами, и займусь страной', стала она часто говорить. По слухам Савва как-то раз подмахнул какой-то документ в обход нее и получил такую взбучку, что больше и не высовывался. Теперь в руках Николь была такая власть , которую я ей предоставить не в состоянии. Не вернется она ко мне.

Ты министр или не министр? что какая-то девка управляет вместо тебя, - вот уже который день пилила его жена и несчастный Савва каждый раз обещал разобраться с Николь. Но видя своего грозного секретаря пасовал, и как Ковин с ней управлялся, танк, а не женщина?

Скучно. Мне хочется забыться, Забыть весь мир, всё, Забыть тебя. Грустно. К чему же мне томиться, - напивала в просторной приемной Николь.

А действительно к чему мне томиться, пора заканчивать эту комедию, да и по садику своему я соскучилась, и по Екатерине, и что самое странное даже по Ковину скучала.

– Я министр или не министр, - сказал почти громко Савва.

– Министр, - подтвердила Николь

– Так почему вы делаете мою работу?
– тихо спросил Савва

– Так увольте меня и делайте свою работу.

– И уволю, - еле слышно сказал Савва.

– Увольте, - подначивала Николь.

– И уволю, я же министр, - шепотом сказал Игнатьеч.

– Вам помочь? Вот заявление, вот приказ, вот трудовая, вот приказ о назначении нового секретаря. Подпишите и я абсолютно свободна.

– И подпишу.

Николь даже пришлось поддерживать дрожащую руку Шпитцбольштихеля, когда он подписывал документы, вот и печати ей самой пришлось ставить. Свободна, урааааааа!

Вернулась снова ты,

Вернула счастье мне,

Забуду мир с тобой наедине.

Конец томленьям всем,

И снова ты моя.

О! Как страдал я без тебя.

Опять пел Петр Лещенко в Зимнем саду. Николь в лицах рассказывала о своем последнем увольнении и я, и Екатерина от души хохотали, так радостно было от ее возвращения, что мы решили отметить это в ресторане.

Они веселились и не знали бедные, что скоро очередное увольнение их разлучит...

>9. Возвращение или опять уволена

А чтоб жизнь Шпитцбольштихелю медом не казалась, Николь пригласила новым секретарем 'Шерон Стоун' местного разлива, ну ту, что ловким движением плеча расстегивала пуговки на блузке, теперь уже дома его пилили по другому поводу

Это что?

Я показал документы, на которой стояла ее виза, 'подписать и платить'.

– Все никак не могу отделаться от министерских замашек, да и сотрудники сами идут все визировать и вопросы решать.

– Избавляйтесь от замашек и всех с вопросами отправляйте ко мне. Ясно?

– Слушаюсь, товарищ главнокомандующий.

Николь отсалютовала и щелкнула пятками, а мне захотелось ей треснуть по лбу этими документами. Зря я сказал, чтобы всех с вопросами ко мне отправляла, целый день я только и делал что отвечал на глупости - а почему туалетная бумага закончилась? Почему дырокол не работает? Где прокладки? Но раз сам приказал, теперь и страдаю.

– Да, что ж они все сирые и убоги, не знают как ксерокс работает, - матерился про себя Ковин на пятый день. Хотя он и сам смутно представлял как работает этот агрегат.

– Андрей Владимирович, мне бы это?

– Что?

– Спросить?

– К секретарю!

– Так она к вам отсылает.

– Николь!!!!!!!!!!!!!!

Николь так и подмывало кинуть в спину огрызком яблока, но воспитание не позволило. Мы прошли в комнату отдыха, видимо Ковин не хотел, чтобы остальные сотрудники слышали его крики и надеялся, что ряд стен заглушит его голос. Бедной Екатерине пришлось долго выгонять из приемной любопытных, некоторые приходили со стетоскопом в надежде подслушать.

– Ну, вот что, ну, вот что Николь, хватит, я сморозил глупость, не надо ко мне всех направлять, а только по важным вопросам.

– А кто ж их знает важные они или нет, тогда четко укажите, что я могу делать, а что ваше.

– И укажу.

Мы до утра делили полномочия, и в обед Николь принесла мне свою новую должностную инструкцию на сто два листа, где-то между девяносто первым и девяносто втором листом меня начал морить сон, но я боролся как мог, я взял штурмом этот талмуд, вроде бы все правильно. Я утвердил и отдал Николь.

Хотя меня не покидала мысль, что что-то мы забыли разделить...

Две недели спустя

– Слушаю вас, Анатолий Ефремович.

– Тут такое дело, засранцы-то наши всю туалетную бумагу перевели раньше времени, можешь пнуть снабженцев, чтоб закупили?

– Сейчас гляну.

Я достала свой талмуд, долго его листала.

– Знаете, а заказ туалетной бумаги не отнесен к моей компетенции, это напрямую к Ковину.

– Он что теперь и этим занимается?

– Ага, сам, лично.

Я отправила несчастного в кабинет к Ковину, несчастный вылетел через минуту, а следом попросили меня. В когда-нибудь близко видели разъяренного быка? Он сейчас на меня смотрел и бил копытом. Интересно у него дым из ушей на самом деле валит или это мое богатое воображение? Но что паленым пахло это точно.

– Что это? Мы же все решили?

– Решили.

– И что ко мне опять с глупостями лезут?

– Так нет в моих обязанностях туалетной бумаги, мыло - есть, шило - есть, а бумаги нет.

– Вы издеваетесь?

Запах паленого по-моему усилился, и кончики волос вроде задымились.

– Нет, но сами почитайте, нет тут туалетной бумаги. Вы же подписали, подписали. Сами говорили, чтобы я лишнего не смела решать.

– Да я вас сейчас уволю.

– Чего? Из-за туалетной бумаги?

– Уволю. Сколько я могу терпеть вашу некомпетентность, постоянные споры, постоянные издевки.

– Кто бы говорил.

– Что? Да вы базарная баба, как вы смеете мне перечить, я ваш хозяин.