13 причин почему

Через несколько минут раздавался стук в дверь, я разглаживал складки на футболке и открывал ее. Ханна попросила меня подвинуться, чтобы войти в «аквариум», где доставала мелочь из жестяной коробки, которую носила с собой, и меняла мои банкноты.

Если не было посетителей, она садилась на мой стул и просила закрыть дверь. Так мы и сидели в моем «аквариуме», на обозрении у всех желающих, как экспонаты в музее. На самом деле дверь мы закрывали только потому, что так предписывали правила, как-никак мы отвечали за деньги.

Как бы мне хотелось сейчас повторить все это.

В эти моменты, хоть и очень редкие, я чувствовал себя как-то по-особенному. Ханна Бейкер проводила свои свободные минуты рядом со мной. А так как мы оба были на работе, никто бы не подумал ничего плохого. Но почему?

Почему, когда кто-нибудь нас видел, я притворялся, что это ничего не значит?

Мне хотелось, чтобы все думали, что мы просто вместе работаем, и ничего больше. Никаких отношений. Почему?

Из-за репутации Ханны. Она меня пугала.

Когда мы вместе были на вечеринке, я хотел сказать ей, что мне очень жаль. Жаль, что я так долго ждал, что я поддался всеобщему влиянию, что я поверил всему, что о ней говорили. Я мог признаться в этом — и ей, и себе. Но я этого не сделал, а сейчас уже поздно.

Я заслуживаю того, чтобы быть в этом списке. Потому что если бы я не был таким трусом, я бы сказал Ханне, что переживаю за нее. И она, возможно, была бы жива.

Я отворачиваюсь от неонового света за окном.

* * *

Иногда я останавливалась в «Моне» по пути домой, чтобы выпить чашку горячего шоколада. Садилась за столик, делала домашнее задание или просто читала.

Но я больше не писала стихов. Мне нужно было отдохнуть… от себя самой.

Потираю шею — у меня по-прежнему испарина.

Но я любила поэзию и скучала по ней. Однажды, спустя несколько недель, я вновь решила к ней вернуться. Я решила, что с ее помощью смогу стать счастливее.

Счастливые стихотворения. Яркие, полные солнечного света, любви и радости строки, как две женщины на рекламных листовках, которые лежали в «Моне». В них говорилось, что в городе проводится творческий семинар — «Любовь к жизни». Эти женщины обещали не только научить любить поэзию, но и объяснить, как посредством поэзии любить самих себя.

Запишите меня!

Г-7 на вашей карте. Зал для проведения культурных мероприятий в городской библиотеке.

На улице так темно.

Семинар начинался как раз в то время, когда в школе заканчивались занятия, поэтому я бежала бегом, чтобы не опоздать. Но даже если я опаздывала, то никто не ругался, все, наоборот, были рады меня видеть.

Осматриваясь вокруг, понимаю, что в «У Рози» кроме меня никого нет. До закрытия еще полчаса. И несмотря на то что я ничего не ем и не пью, меня так и не попросили уйти, так что могу еще посидеть.

Представьте десять-двенадцать оранжевых кресел, стоящих в круг, на противоположных концах — две счастливые женщины с рекламы. Единственная проблема — они были не такими счастливыми, какими хотели казаться. Кто бы ни делал эту рекламную листовку, он явно поднял им уголки губ в фотошопе.

Они писали о смерти, о человеческой злости, о разрушении — внимание, цитата — «зеленовато-голубоватой орбиты клоками белого».

Серьезно, именно так они это описывали.

Они называли нашу планету беременным газообразным инопланетянином, нуждающимся в аборте.

Еще одна причина, почему я ненавижу поэзию: кто говорит «орбита» вместо «шар» или «сфера»?

«Взорви себя, — говорили они. — Дай нам увидеть то, что у тебя глубоко внутри, все самое темное».

Мое глубокое и темное?

Вы что, мои гинекологи?

Ханна.

Как часто я хотела поднять руку и сказать: «Эмм, так когда мы перейдем к счастливой части? Вы расскажете нам, как научиться любить жизнь? Ну, как говорилось в рекламе: „Поэзия: Любовь к жизни“? Я здесь именно для этого».

Однако я кое-что вынесла из этого семинара. Что-то хорошее?

Нет.

Эмм… сложно сказать.

На семинаре помимо меня был еще один человек из нашей школы. Считалось, что у него талант.

Кто это?

Редактор нашей школьной газеты «Бюро находок».

Райан Шейвер.

Вы знаете, о ком я говорю. Уверена, вы, мистер Главный редактор, ждете не дождетесь, когда я произнесу ваше имя вслух.

Итак, аплодисменты!

Райан Шейвер!

Время рассказать, кто вы такой на самом деле.

Двигатель газеты.

Ты же знал, что сейчас речь пойдет о тебе, Райан. Уверена, что как только я заговорила о поэзии, ты должен был догадаться. Хотя ты, скорее всего, надеялся, что то, что между нами произошло, не стоит отдельной истории в моих записях.

То стихотворение, которое мы разбирали в школе. Боже, это она его написала.

Помнишь, я же говорила, что все это плотно связанный, эмоциональный шар, а я здесь конструктор.

Закрываю глаза и крепко сжимаю зубы, чтобы не закричать. Или не заплакать. Не хочу, чтобы она его читала. Не хочу слышать это стихотворение в ее исполнении.

Хотите услышать последнее стихотворения, которое я написала, прежде чем навсегда завязать с сочинительством?

Нет?

Ну, хорошо. В любом случае, вы уже его читали. Оно очень популярно в нашей школе.

Потихоньку расслабляю мышцы лица.

Мы обсуждали это стихотворение на уроке английского языка. И все это время Ханна была в классе.

Некоторые из вас его помнят. Не дословно, конечно, но вы знаете, о чем я говорю.