13-й Император. «Мятеж не может кончиться удачей»

* В результате действий Кромвеля по подавлению восстания ирландское население острова сократилось более чем в два раза. Если в 1641 г. в Ирландии проживало более 1,5 млн человек, то в 1652 г. осталось лишь 850 тыс., из которых 150 тыс. были английскими и шотландскими новопоселенцами.

* По окончании Кавказской войны началось выселение черкесских племен с Кавказа. Горцам был предложен выбор - либо водворение на Кубанскую низменность, где для них были оставлены земельные угодия превышающие обрабатываемые ими земли в горах, либо переселение в Турцию.

* Vae victis(лат.) - горе побежденным.

Глава 6. Конец первого дня

17 февраля 21 час до глубокой ночи

Брат Александр - короткий разговор в котором Гг успокаивает брата и говорит что ни в чем его не подозревает.

Игнатьев Николай Павлович, начальник разведки и глава 4-го отделения Архива ЕИВ Канцелярии - рассказывает Гг о ситуации в столице и о волнениях в Польше.

Великий Князь Константин Николаевич - коротко о работе пресс-центром в конце главы.

– Коля, Коленька пришел!
– первой увидав меня, тут же, несмотря на шиканье нянек, подбежала ко мне бойкая сестренка.

– А говорили, что подлые гвардейцы затеяли бунт, а поляки пытались тебя убить, - с детской непосредственностью сдал как стеклотару побледневших нянек подбежавший братик Вова. Он схватил меня за руку и потянул, - пошли играть в матросов, ну что встал!
– тянул он меня в глубь просторной комнаты, где собрались мои братья с сестрой.

– А кто капитан?

– Ну конечно, Сашка, - грустно протянул братишка, - кому он ещё эту роль отдаст, раз тебя здесь нет!

– Ладно, поиграйте пока пару минут без нас, - с улыбкой обратился я к детворе, - нам с Сашей надо поговорить, - закончил я, не в силах больше смотреть на то бледнеющего, то краснеющего Александра, судя по всему испытывающего огромное желание объясниться не при всех.

– Да не думаю я, что ты как-то во всем этом замешан, - опередил его я, едва за нами закрылись двери пустующего зала.
– Как ты вообще мог такое подумать! Ты же мой брат!
– не давая ему вставить и слова, воскликнул я. Краска залила его лицо, он бросился мне на шею.

– Я так и знал, что ты все поймешь! Я бы первый пришел к тебе, если бы мне лишь только намекнули! Понимаешь? Только намекнули!
– сбивчиво объяснялся он.

– Нисколько не сомневался в твоей преданности, брат! Ну что за слезы, разве это к лицу мужчине?
– принялся корить его я.
– Чего ты заперся с детворой как сыч, как будто и вправду чего-то стыдишься? Если тебе кто-то хотя бы посмеет, только вздохом или косым взглядом намекнуть на твое участие в заговоре, не смей ему спускать! Либо сам отпор дай, либо, коль не сможешь, мне говори! Это не тебя оскорбляют, на всю нашу фамилию тень бросают! Понял?

– Да-да, конечно, - пораженный быстро согласился Александр. Под таким углом проблему он явно не рассматривал.

– Тогда пошли, поиграю с вами немного. Так, кто у вас за капитана?
– будто все позабыв, обратился я к настороженно ждущим нас братьям и сестре.

– Сашка капитанить изволит, - ответил мне видимо больше всех обиженный данным поворотом Володя.

– Ну, тогда я адмирал, - сказал я, на мгновенье задумавшись.
– Принимаю общее командование над флотом. Если что - я на флагмане, - после чего уселся за столом и задумался. Мой уход через десять минут остался практически незамеченным. Только Сашка кивнул головой, когда я посмотрел на него от двери.

* * *

Возвращаясь от брата, я мечтал лишь о сне на мягком диване в тиши своего кабинета. И пусть все провалиться в тар-та-ра-ры!

– Граф Игнатьев ожидает вас в кабинете, - обрадовал меня предупредительный секретарь.

– Простите что беспокою, - начал оправдываться, увидевший мою недовольную мину, Игнатьев, - но вы велели предоставить отчет о беспорядках на улице, как только появится такая возможность. Быть может, перенесем доклад на утро?

– Не стоит. С вашего позволения, - я лег на диван и принялся массировать виски. Голова разболелась неимоверно. Граф тактично молчал, сочувственно глядя на мои страдания.
– Ладно уже, хватит дырку во мне взглядом сверлить! Рассказывайте. Как обстановка на улицах?
– прервал молчание я.

– С утра начались польские погромы, но к вечеру обстановка стабилизировалась, - ввернул новое словечко, почерпнутое из моей литературы, граф.
– После вашего короткого выступления перед горожанами, городовые постарались донести ваши слова до остальных и преуспели, толпы стали быстро расходиться. В основном жандармы, городовые и горожане вели себя сдержано, так что особых эксцессов не было.

– Много ли задержанных?

– Да я не сказал бы, - прикидывая в уме размах, медленно ответил Игнатьев.
– Блюстители порядка старались не вмешиваться, пока не начались пожары. Речь идет о нескольких десятках арестованных. В основном тех, кто хотел прибарахлиться под шумок. Да городовые забрали остудить сотню-другую горячих голов в околоток.

– Что ещё за пожары? Почему мне ничего не доложили?
– встревожился я, ведь в XIX веке пожары были куда более страшным бедствием, чем в XXI. Нередко сгорали целые города.

– Пожары быстро потушили, но несколько сотен человек остались под открытым небом.

– Ясно, - я недовольно поморщился.
– Подыщите новое жилье погорельцам, - распорядился я.
– Что ещё?

– В остальных городах беспорядки были куда скромнее, да и после прочтения вашей телеграммы собравшиеся быстро разошлись. Везде кроме Польши, - уточнил мой начальник разведки.
– Там был ряд столкновений между нашими солдатами и поляками. Солдаты утверждают, что поляки нарочно задирали и провоцировали их. В нескольких случаях столкновения вылились в стрельбу. Однако есть и другие данные...
– Игнатьев замялся, явно не зная как продолжить.

– Что вы имеете в виду?
– нахмурился я, в последние дни каждая недосказанность ассоциировалась у меня с явной или скрытой до поры до времени бедой.

– Имеются сообщения свидетелей, что наши солдаты сами напали на поляков, - сказал Николай Павлович, и чуть помолчав, добавил, - но я не смею их винить в виду исключительных обстоятельств.

– Каких же?
– раздраженно спросил я. Неумение и нежелание подданных держать себя в руках, заставляли меня чувствовать себя виноватым за тот беспредел, в который вылился внешне изящный ход с польским участием в заговоре.

Игнатьев чуть отвернул голову к окну и принялся настойчиво рассматривать укрытый снегом скат крыши напротив. Его голос несколько дрогнул, когда он сообщил мне подробности польских событий.

– В Лодзи к нашему арсеналу подошла толпа в три-четыре сотни поляков. Они были пьяны, размахивали бело-красными флагами и пели песни. Во главе они несли копьё со стягом. Подойдя к арсеналу, они принялись выкрикивать ругательства и оскорбления. Солдаты дали несколько залпов в воздух, в ответ из толпы в них полетели грязь и камни. Затем на площадь перед арсеналом вылетела детская кукла в окровавленной одежде и поляки начали скандировать: 'Маленький ублюдок подох, дело за большим!'. Солдаты не выдержали и открыли огонь. Более полсотни поляков убито пулями, в давке погибло столько же, число раненых сказать невозможно.