13-й Император. «Мятеж не может кончиться удачей»

Эти слова резко вернули Петра Даниловича на землю. В животе внезапно потяжелело от дурного предчувствия, а по спине побежали мурашки.

– Увы, батюшка, специфика работы-с. Дело-то новое, так и мечтают карьеру сделать, хоть бы друг на дружке. Тэк-с, что тут у нас?

Из ящиков стола один за другим появились исписанные листы бумаги.

– Ознакомьтесь, батюшка, - протянул их начальник финансового бюро Красновскому.
– ...это счёт ваш в Государственном банке-с... это в Петербургском коммерческом... это в Английском-с... Досадно всё состояние терять, но вам бы голову сохранить теперь... А вот здесь вам нужно роспись свою-с поставить, что мол верно все, отдаю все нажитое царю-батюшке...

При взгляде на лежащие перед ним бумаги Петр Даниловича охватил озноб. Это были отнюдь не те бумаги, которые он писал ранее. Но не это было самое страшно - там было ВСЁ! АБСОЛЮТНО ВСЁ! Даже то, что он и сам бы не вспомнил даже под страхом смертной казни.

– Но позвольте, я же уже у господина штабс-капитана уже писал..., - жалко пролепетал помещик.

– Ну так, для нас же главное что - ваше искреннее раскаянье-с и готовность искупить, так сказать, - залопотал Яков Вениаминович, в глазах которого появились хитрые искорки, как у лисы смотрящую на жирную курицу, - мы понимаем, что условия здешние-с... так сказать не способствуют. Могли забыть-с что-нибудь, не от злого умысла, боже упаси! Нет, от усталости, воздух тут, да... не Ливадия-с. Так что мы сами за вас все бумаги составляем, а вы только роспись-с значит ставите...

На этих словах Лейфман выжидательно уставился на поднявшего дрожащей рукой перо Красновского. 'Не выйти! Пока всё не отдам, не выйти!' - с отчаяньем понял Петр, - 'Что же мне, опять в камеру? Нет уж, только не это! Но что же делать, что делать?'

'Счета европейские! Вот оно!' - озарило вдруг его.- 'Их-то они не изымут! Они в банках английских, не наших! Там писулька эта силы иметь не будет!'. Обрадованный неожиданно найденным решением Петр Данилович пододвинул к себе бумаги, окунул перо в чернильницу и вывел на листах размашистую роспись.

– Ну вот и чудьненько!
– ловко выхватил у него бумаги Лейфман и тут же присыпал их песочком.
– Кстати вы знаете, что творится?
– снова тараторил он.
– После того как поляки и прочие заговорщики покушались на Государя и убили наследника-цесаревича, императрица-то наша, принцесса английская, при смерти, а матушка её королева Виктория, верите ли, в ярости! Указала английским банкирам конфисковать деньги изменников. Правда те пока без своего интереса не соглашаются, а наши-то чины высшие в делах таких не еще освоилось, гневаться изволит. Пётр Данилович, да что с вами?!
– испуганно прервал свою речь начальник бюро.

Поражённый страшной вестью, Красновский без сил упал на спинку стула. У него вдруг перехватило дыхание. Покраснев, он судорожно пытался сделать вдох, но лишь впустую хватал ртом воздух, как рыба, вытащенная на берег.

– Что это с вами, милостивый государь-с, - забеспокоился Лейфман глядя на посеревшего лицом собеседника, - Неужто вы ещё не знали!? Это ж во всех газетах писали, еще седмицу назад. Ах, да, вы новостей слышать не могли...

– Помогите! Яков Вениаминович, богом прошу, помогите!
– отдышавшись плаксиво зашептал Красновский, - Не оставьте детей без пропитания! Не погубите! Отдайте бумаги с подписью моей. Надеялся я на счета английские, когда бумаги подписывал. Не знал, что выданы они будут. Помогите, Бога ради! Я в долгу не останусь, десятую часть состояния отдам, нет пятую...

– Да, что вы, что вы! Я же на государевой службе, как можно-с...
– замахал руками старый чиновник.

– Треть!
– судорожно выдохнул Петр Данилович.

Глаза Лейфмана в раз посерьёзнели. Он задумчиво посмотрел на арестанта и как бы нехотя сказал:

– Предложение ваше... конечно интересное-с, но бумаги подделать никак нельзя, Кротов дознается. Въедливый он больно. Может вас устроит перевод к другому следователю, а потом месяца через два...

Красновский замотал головой, снова попадать в руки следователей снова ему отнюдь не хотелось.

– Может, барон R. вас заберёт?

– перебирал варианты Лейфман, - Он едет завтра в Бельгию, вклады остальных заговорщиков по доверенностям изъять, с сопровождением-с. А вас ведь все равно высылают... Выйдете завтра отсюда, сходите в банк к моему знакомому, он вам поможет счета в Англии закрыть и перевести их в Banque Liegeoise. Поедете с бароном, в Бельгии снимите деньги и заживете припеваючи.

– Да. Да, - ухватился обеими руками за эту возможность Красновский.
– Это мне подходит.

– Ну и чудненько, - старый еврей ловким движением вынул из ящика стола ещё одну кипу документов и пододвинул их, вместе с чернильницей и пером к Петру, - заполняйте-с бумаги, а я пока вам набросаю записку для моего знакомца в банке.

Некоторое время оба деловито шуршали перьями. Лейфман справился быстрее и терпеливо ждал, пока Красновский закончит ставить свои вензеля на бумагах. Как только бывший арестант закончил, чиновник протянул ему сложенный вчетверо листок.

– Вот вам, Петр Данилович, рекомендательное письмо к моему старому знакомцу - Арону Гольдману из русского представительства Английского банка. Я вкратце описал ваши... затруднения-с, он вам окажет необходимую поддержку. Только вот вам сразу векселя на предъявителя надо будет написать, на нас с Ароном и на господина барона. R. слывет человеком неподкупным, а значит меньше, чем за треть общей суммы он участвовать в вашей судьбе не согласится-с.

– Не забуду, ваше превосходительство, Богом клянусь, не забуду, - постоянно кланяясь и прижав бумаги к груди, Красновский задком выскочил из кабинета.

– Ты уж поверь, не забудешь..., - еле слышно сказал начальник финбюро в уже закрывшуюся дверь. И на лице старого еврея снова появилась 'лисья' усмешка.

* * *

Петр Данилович действительно так до конца жизни и не смог забыть 'доброту' старого еврея. Светящийся от счастья, он на следующий день после освобождения ринулся в русское представительство Английского банка. Знакомец начальника финбюро, Арон Израилевич Гольдман, такой же старый и горбоносый, как и его тюремный единородец, быстро и качественно оформил все бумаги по переводу счетов Красновского из Английского банка в бельгийский Liegeoise. И взял себе за услуги вполне по-божески - всего 10% от общей суммы. Обещал на днях свести с господином бароном...

Но вот едва Петр Данилович вышел из здания банка, как тут же лицом к лицу столкнулся с нарядом казаков, возглавляемым все тем же Кротовым. Не слова не говоря Красновского скрутили и отконвоировали в столичный порт, посадили на старую, ветхую баржу и в обществе таких же как и он несчастливцев, воспользовавшихся указом 8-08, отправили в ближайший европейский порт - прусский Данциг. Прибыв через два дня в Пруссию, бывших заговорщиков так же молча выгрузили в порту, после чего согнали в кучу и объявили, что им согласно указу императора Николая была дарована замена смертного приговора на выдворение за пределы Российской империи без возможности возврата. Что и было выполнено, а теперь, мол, они предоставлены сами себе.

Ошарашенный, ничего не понимающий Петр Данилович первым делом конечно отправился в Данцигское представительство бельгийского банка Liegeoise. Отправился не один, а в толпе таких же как и он бывших арестантов. Ещё на барже Красновский по отрывкам приглушенных разговоров понял, что не одному ему 'помогли' Яков Вениаминович и Арон Израилевич.

В отделении бельгийского банка ему пришлось выдержать настоящий бой за возможность первым проскочить в зал. Охрана банка грамотно отсекла основную массу голосящей толпы, но нескольким счастливцам все же удалось проскользнуть в здание. Одним из них был Петр Данилович. Ни по-немецки, ни по-голландски Красновский конечно не говорил, но с клерком кое-как удалось договориться на французском.