13-й отдел НКВД. Книга 3

Однако, пора было собираться. В шкафу лежала готовая одежда, чистая и выглаженная, причем, моего размера. Так подозреваю, привет от «родственника».

Вышел на улицу и направился к центру. Там, рядом с местом, где трудился парень, занимающийся чисткой обуви, нам предстояло познакомиться с Лизой.

План, собственно говоря, был простым. Девчонка отправиться на прогулку, случайный мальчишка украдёт у нее деньги, я, как истинный герой, воришку поймаю, кошелек верну. Пацан благополучно смоется. Свидетелей будет много. А симпатия молодого человека к привлекательной барышне, это – нормально.

В ресторан, который нужен для работы Зиберту, конечно, не попадем, там четко обозначено на двери, что вход только для немцев, но на совместную прогулку благородный рыцарь может рассчитывать, как и на знакомство с бабушкой.

К нужному месту я пришел раньше положенного, а потому просто крутил головой, рассматривая прохожих. Юс первого взгляда и не скажешь, будто город оккупирован врагом. Если, конечно, не считать везде и всюду звучащую речь фрицев.

А так, в общем-то, граждане спокойно себе шли по своим делам. Кто-то так же, как и я, не торопясь, бродил по улице. Это, видимо, у них место сбора местного бомонда.

В какой-то момент, совершенно случайно, мой взгляд выцепил среди прохожих знакомое лицо. Марта.

Я замер, а потом медленно сделал несколько шагов назад, уходя за ближайшее дерево.

Ошибки быть не могло. К тому самому ресторану, не спеша, шла переводчица, которая стреляла в меня, а попала в Лизу.

И это было очень нехорошо. Если она нас увидит, неважно, вместе или порознь, то вся конспирация полетит к чертям. Марта далеко не идиотка, да и память у нее точно отменная, особенно в данном случае. Обстоятельства, при которых мы встретились, наверняка не были для нее мимолётными.

Я наблюдал, как эстонка вошла внутрь. Интересно, но табличка, сообщающая о том, что вход разрешен лишь немцам, вовсе не стала преградой. Значит, Марта имеет право там быть. Это делает ситуацию ещё более хреновой.

Но главное, находясь в ресторане, она вполне может стать свидетелем нашего «знакомства» с Лизой. И тогда, мы не успеем провести в этом городе даже дня.

Как назло, именно в самый неподходящий момент, на другом конце улицы появилась девчонка.

Я быстрым шагом направился к ней. Узнают ли немцы в случае провала, что мы познакомились не в Ровно, большой вопрос. Но если сейчас поднимется пусть небольшой, но шум, и Марта, к примеру, решил посмотреть, а что же там происходит, тогда вероятность срыва равна ста процентам.

Лизонька от меня столь неожиданных, заранее не оговоренных действий точно не ожидала. Но, надо отдать должное, сразу поняла, если всё идёт не по плану, то до этого есть весомая причина.

– Приветствую, а теперь берешь красавца – мужчину под локоток и красиво валим с площади. Тут Марта.

Девчонка беспрекословно выполнила все указания и мы ушли совсем в другую сторону.

– Что за ерунда? Бабка твоя исполняет? – Я говорил, улыбаясь, будто разговор шел о чем-то очень приятном.

– Не знаю. Ее не должно тут быть. После случая под Калининым, бабушка сказала, что эта особа вернулась в Германию. Видимо, фон Бок отправил ее с каким-то другим заданием. В любом случае, сейчас, на момент нашего прибытия, Коха в городе нет. На первом этапе, пока цель в зоне досягаемости отсутствует, принято решено сосредоточиться на той самой линии «Т», означавшей террор. В первую очередь, это должны быть высокопоставленные офицеры вермахта. Бабушка сказала, Кох чувствует, что на него охотятся. До сентября 1942, по сведениям разведки, он практически постоянно будет в Ровно. Но потом, он всячески начнет избегать посещения этого города, большую часть времени переезжая из Кёнинсберга в Брест, а оттуда в Луцк, и лишь потом мимоходом в Ровно. Соответственно, мы должны что-то сделать либо прямо сейчас, либо, значительно позже, потому как из-за отсутствия Коха ситуаций, которыми можно воспользоваться, будет все меньше и меньше. Но раз эта особа здесь, то мы сильно рискуем.

– Да что ты, – Я потянул ее в сторону, уводя с одной из главных улиц. – Пока ты не сказала, даже не догадывался.

– У тебя плохое настроение? – Лиза настороженно покосилась.

– Черт… Как ты думаешь? Конечно, не радужное. Осталось ещё Мацкевичу появиться…

Договорить я не успел, потому что навстречу нам шел Генрих Эдуардович собственной персоной.

Траектория движения моя с Лизонькой и Мацкевича была такова, что мы, как те два поезда, герои школьной задачи по математике. Только у нас первый вышел из точки А в точку В, а второй, наоборот, из точки В в точку А, и столкновение неизбежно.

Генрих Эдуардович поднял взгляд. Надо было видеть это лицо. Такое чувство, будто он не просто увидел привидение. Нет. Будто он увидел себя самого в роли этого привидения, потому что глаза у него стали очень круглые и норовили вылезти на лоб. Основная эмоция, красным сигнальным фонарем загоревшаяся в них, в этих глазах, – страх. Самый настоящий животный страх. Мацкевич боялся либо меня, либо Лизу до одури.

Можно было бы, конечно, рассмеяться от того, насколько глупая стала у него рожа. Вот только смешно мне не было ни капли. Вообще. По одной простой причине. Наталья Никаноровна. Никогда не поверю, будто она не догадывалась о присутствии этих двух личностей в Ровно. Никогда и ни за что. Хитрожопая бабуля знает все, причем, не только в реальном времени, но и на хрен его поймёшь, сколько веков назад. Вперёд временной промежуток меньше, однако будущее ей тоже известно. И прямо-таки Марта с Генрихом оказались в том же городе, что и мы, совершенно случайно. Да ну куда уж!

Тем не менее, надо было что-то делать. Лицо у Мацкевича белое, на лбу испарина. Его панику видно даже на расстоянии. Он того и гляди побежит в противоположную от нас сторону и не факт, что молча. А нам сейчас только криков не хватает для полного счастья. Не знаю, в чем дело, но страшно Генриху Эдуардовичу до одури.

Поэтому, я сделал единственное, что мог в этом случае. Между нами было порядка пяти – шести метров.

– Генрих, родной! Ты ли это? – Отцепился от Лизоньки и гигантскими скачками рванул в сторону Мацкевича. Тот от меня подобной прыти не ожидал. Учитывая, что находимся мы в оккупированном немцами городе, а я, на минуточку, сотрудник НКВД, о чем этому психу вполне известно, скорее всего, он думал, что наоборот, постараюсь скрыться из поля его зрения. Но нет. Это как раз было бы глупо.

Соответственно, сказался эффект неожиданности. Пока Мацкевич сообразил, что происходит, я уже оказался рядом, подхватил его под локоток, как совсем недавно Лизу, а потом сжал этот локоток так, что хрустнул сустав и очень тихо, но очень четко сказал Генриху в лицо.

– Если ты, гадина такая, сейчас дернешься или заорешь, я тебя убью. Ты должен понимать, что это не пустая угроза. Понимаешь ведь?

– Понимаю. – Ответил Генрих Эдуардович севшим голосом, а потом вдруг наклонился ко мне совсем близко и забормотал истеричным шепотом. – Я с тобой пойду, куда угодно. Только Христом богом молю, не отдавай меня этой… этому… ну, ты понял.

Мацкевич отодвинулся и перевел взгляд на Лизу, которая, в отличие от меня, бежать не стала, а просто медленно шла к нам. Он боится девчонку! Да ладно. Реально боится. Настолько, что у него даже мелко тряслись руки, я чувствовал это, а губы нервно дрожали.

– В смысле? Что не так с Елизаветой?

– С Елизаветой? – Мацкевич нервно рассмеялся, но, правда, все так же тихо. От этого смех звучал совсем уж как-то пугающе. – Какая Елизавета? Ее там не осталось. Ты чего? Зло. Чистое зло.