1356

– Я Святой Дух, идиот, - прокричал в ответ Филипп.

– Филипп!
– теперь латники в башне вскочили на ноги, выкрикивая приветствия.

– Это друзья, - объяснил Жак Роланду, - люди графа.

– О Боже, - выдохнул Роланд. Он не мог поверить в то облегчение, которое его охватило, столь большое облегчение, что он почувствовал слабость. Он не был трусом.

Никого, кто бы противостоял Вальтеру из Сигенталера на турнире, нельзя назвать трусом. Немец убил и искалечил на турнирах множество людей, всегда утверждая, что кровопролитие вышло случайно, но Роланд дрался с ним четыре раза и каждый раз унижал.

Он не был трусом, но в крадущемся мраке его охватил ужас. Война, понял он, не имела правил, и всех умений в мире будет мало, чтобы помочь ему выжить.

Филипп появился внизу башни, как тень.

– Нас прислал граф, - выкрикнул он.

– Лабруйяд?
– спросил Роланд, хотя в этом вопросе не было необходимости. Латники графа дружески приветствовали своих товарищей.

– Англичане выступают, - объяснил Филипп.
– Ты сир де Веррек?

– Да. Где англичане?

– Где-то на севере, - неясно ответил Филипп, - но поэтому мы здесь. Графу нужны все его латники, - всё больше солдат прибывало из темноты, ведя своих лошадей в разрушенный неф.
– Можем мы разжечь костер?

– Конечно, - Роланд поспешил вниз по лестнице.
– Граф послал вас, потому что англичане выступают?

– Его вызвали в Бурж, и он хочет взять на войну по меньшей мере шестьдесят человек. Ему нужны люди, уехавшие с тобой, - Филипп посмотрел, как слуга бьет кремнем по кресалу, чтобы поджечь пучок соломы.
– Ты нашел Бастарда?

– Он в Монпелье, в плену, надеюсь, - Роланд все еще чувствовал слабость, поражаясь тому страху, который поставил его на колени.
– Он в Монпелье, - повторил он, - но у меня его жена.

– Ребята порадуются, - сказал Филипп.

– Она под моей защитой, - сухо ответил Роланд.
– Я предлагаю обменять ее на графиню.

– Ребята порадуются даже больше, - сказал Филипп.

– Потому что свершится правосудие.

– К черту правосудие, они насладятся, наблюдая за тем, как сучку накажут. О, и кой-какие люди приехали в Лабруйяд. Им нужен ты.

– Кто?

– Священник, - неясно ответил Филипп.

– Как вы узнали, где меня искать?
– спросил Роланд, все еще удивляясь тому облегчению, которое почувствовал.

– Мы искали не тебя, - коротко ответил Филипп.
– Нам нужен был Жак с его людьми, но мы знали, что вы уехали в Монпелье. У нас есть свой человек в Кастийоне д'Арбизон.

Он владелец таверны, подслушивает разговоры и отправляет нам послания. Он сказал, что Бастард уехал в Монпелье, что значило, что вы последовали за ним. Твой священник тоже его разыскивает.

– Мой священник?

– Тот, который ищет тебя. Возможно, Бастард даже следует за нами. Уж больно он желает отомстить, - Филипп резко замолчал, наблюдая, как Женевьева спускается по лестнице к свету небольшого костра, в котором теперь ярко горели солома и гнилая древесина.
– О, милая штучка, - произнес он.

– Я сказал тебе, - напомнил Роланд, - что она под моей защитой.

– Не стоит на многое рассчитывать, если ее муж не отдаст нам графиню, да? А он в Монпелье, как ты говоришь. В любом случае, графу нужны его латники. Английские ублюдки сжигают, грабят, насилуют и убивают. У нас будет настоящая война, чтобы сражаться.

– Будет битва?
– спросил Роланд, внезапно поняв, что принимает участие в сражении, где нет правил.

– Бог знает, - ответил Филипп.
– Некоторые говорят, что король ведет армию на юг, а некоторые - что нет, а правды не знает никто. Нам всем приказано идти в Бурж, нас ждут там как можно скорее.

– Я выиграл турнир в Бурже, - сказал Роланд.

– Ты увидишь, что война - это другое дело, - отозвался Филипп.
– Для начала, никаких маршалов, чтобы остановить убийство. Хотя Бог знает, дойдет ли до битвы. Сейчас наша задача - просто приглядывать за ублюдками.

– А моя - вернуть графиню мужу, - твердо заметил Роланд.

– Он будет этому рад, - сказал Филипп, а потом ухмыльнулся, - как и все мы, - он хлопнул в ладони, чтобы привлечь внимание воинов.

– Мы отправляемся на заре! Отдохните немного! Лошади останутся здесь, если хотите, можете выкинуть пару ублюдков в деревне из постелей. Жан, другой Жан и Франсуа - вы в карауле.

– Моя пленница будет спать в башне, - сказал Роланд, а я буду ее охранять.

– Ладно, ладно, - произнес Филипп с отсутствующим видом.

Роланд едва сомкнул глаза той ночью. Он сидел на каменной лестнице церкви и думал о том, как разрушается мир. По мнению Роланда, существовал правильный порядок вещей.

Король правил, советуясь со знатью и мудрыми служителями церкви, и вместе они вершили правосудие и вели страну к процветанию. Народу следовало быть благодарным этому правлению и выказывать эту благодарность своим почтением.

Конечно, существовали враги, но мудрый король обращался с ними учтиво, и Господь решал исход любых разногласий, как предначертано судьбой.

Это был правильный порядок, но вместо этого мир кишел людьми вроде Жака или Филиппа, жестокими, не выказывающими уважения, людьми, которые грабили, обманывали и гордились этим.

Если англичане выступили, то к сожалению и совершенно очевидно против воли Господа, но король Франции со своими епископами и лордами понесет знамя Сен-Дени, чтобы их уничтожить.

Это был священный долг, прискорбный долг, но к отвращению Роланда, Филипп явно наслаждался мыслями о войне.

– Это шанс заработать денег, - сказал он Роланду за скудным ужином.
– Захватить богатого пленника? Лучше всего.

– Или забраться в обоз врага, - хищно добавил Жак.

– Там обычно нет никого, кроме раненых и слуг с вещами, - объяснил Филипп Роланду, - так что ты просто можешь прирезать ублюдков и делать что хочешь.

– И женщины, - произнес Жак.

– О, Иисусе, женщины. Помнишь то сражение у... где это было?
– Филипп нахмурился в попытке вспомнить.
– Там, где был сломанный мост?

– Никогда не знал, как называется это место. К югу от Реймса, да?

Филип расхохотался от воспоминаний.

– Англичане находились на одной стороне реки, а их женщины - на другой. Я привязал четверых к хвосту своей лошади голыми. Иисусе, это был удачный месяц.

– Он сдавал их напрокат, - объяснил Жак Роланду.

– Только не графу, конечно, - сказал Филипп, - тот получил их задарма, поскольку он граф.

– У лордов свои привилегии.

– И еще привилегия не участвовать в сражении, - добавил Филипп с обидой в голосе.