13
Шрифт:
– Мы с вами не виделись раньше? У вас лицо какое-то знакомое.
– Мне тоже так кажется, но маловероятно, – пожала девушка плечами и улыбнулась ему.
– Итак, начнем?
– Пожалуй.
– Что ж, умерли семь ваших пациентов на терапии. Мне нужно знать в подробностях как начиналась терапия, в чем была ее польза для пациентов и вашу точку зрения.
– Точку зрения – в каком смысле?
– Мне нужно знать, что видели вы. Расскажите, что произошло на сеансе и что это за экспериментальная терапия. Она проводилась в первый раз?
– Сначала все было как обычно. Они зашли, сели
– В чем заключалась суть?
– Пациенты должны были погрузиться в себя и постараться найти причину своих травм. Но до этого мы не дошли – как только терапия началась, произошло нечто…
– Что произошло?
– Это было что-то вроде… иллюзии. Но она была реальной.
– Я думал вы не среди них, – с улыбкой произнес Адам, сложив руки на груди и облокотившись о стену.
– Да, я врач. Но то, что произошло, не похоже на убийство, как вы, скорее всего, думаете. Все пациенты спокойны и не агрессивны. Будь это не так, я бы не взяла эту группу.
– И что же это, по-вашему, было? Там месиво из кишок, крови и мяса. Что это, если не убийство?
Облизнув губы, накрашенные темно-карамельного цвета помадой, Мэлроу ответила, собрав ноги вместе и стукнув каблуком.
– Я могла бы предположить, что это была массовая галлюцинация. Однако учитывая, что группа состояла из больных шизофренией, а я – врач и тоже видела эту, – она замолчала на секунду, – галлюцинацию… То я лишь смею догадываться, что произошло во время сеанса, ведь галлюцинация у всех была разная. Загадкой для меня остается и смерть семи больных.
«Да это для всех загадка» – подумал Адам после ее слов.
Двадцать минут назад на этом же месте
Эрл Шервуд
– Эрл, что вы видели?
– Я не уверен, что я действительно это видел. Я сомневаюсь, что это было реально.
– Реально то, что происходит здесь и сейчас. А сейчас мне важно знать, что видели вы.
– Мне кажется, это была галлюцинация. Я летел в самолете и вдруг он начал падать – задняя его часть отвалилась, все было в огне, крики, плач. Я тогда подумал, что умру. Но после на голову мне что-то упало…
– Какой была боль?
– Что, простите?
– Что вы ощущали? Как это… чувствовалось?
– Это было просто больно. Мне кажется, голова все еще болит.
– Можете ли вы, Эрл, рассказать, что случилось или что, может быть, вы чувствовали перед тем, как вы начали видеть эту галлюцинацию?
– Я на мгновение перестал чувствовать свое тело. То есть я знал, что у меня есть руки, но я не мог ими двигать. Это сначала меня испугало, но потом я открыл глаза уже на борту падающего самолета.
Наступила тишина. Адам обдумывал стратегию диалога – если обвинить, то она начнет либо нападать в ответ, либо защищаться, но ему нужна информация.
– Мне нужно взглянуть на папку, которая была у вас, – произнес он, думая снять с папки ее отпечатки.
– Вы найдете там план терапии и отчет о поведении на каждого пациента.
– Что ж, и на такое любопытно будет взглянуть.
– Я не вижу смысла с вашей стороны обвинять меня. Я так
же как и вы хочу узнать истину.– В таком случае мне все еще нужно знать, что видели вы. От лиц ваших пациентов я историю уже услышал, а вот от вас… – цокнув, он развел руки в стороны и убрал их в карманы джинсов.
Мэлроу повернула голову, поджав губы.
– У меня есть предположение, что пациенты пережили свой самый пугающий страх или травмы.
– И как же так вышло, что все двенадцать человек видели галлюцинации? Сопоставляя все факты, я начинаю думать, что вы действительно применили гипноз.
– Во-первых, тринадцать. Я тоже видела. А во-вторых, это не моя специальность – я психиатр, а не гипнолог.
– Расскажите, что вы увидели.
Дернув бровью и глубоко вздохнув, она начала:
– Начало вы знаете – оно у всех одинаковое. Но я прожила свою травму. Я наблюдала, как отец убивает мою семью, – игнорируя его, она продолжала говорить, – я спряталась в шкаф. У меня тогда еще в руках была игрушка – медвежонок. Сначала он застрелил Милли – нашу собаку – ретривер, у нее шерсть еще была светло-карамельная. Затем Мэд – ей было четыре года. На звуки выстрелов прибежала мама – он пальнул ей в грудь сразу же. Затем начал ходить по дому, искать меня… Но я убежала. Тихо вышла из шкафа и побежала к соседнему дому, все еще сжимая плюшевого медведя в руке. Отец этого не заметил. Когда я вернулась в дом и ступила на порог уже с полицией, увидела, как он валялся среди гостиной в крови и с простреленной головой рядом с мамой и обняв обмякшее тело Мэдди.
Представляя то, что рассказывала Мэлроу, в сознании всплыл медвежонок на белом стуле из той комнаты.
Неровно вздохнув и часто моргая, она сказала:
– Мне тогда было семь, и теперь, спустя двадцать лет, мне пришлось пережить этот ужас снова.
Адам взглянул на нее и опустил голову, лишь бы не встречаться с ней глазами.
«Цели терапии были достигнуты» – подумал Дженсен.
«Не считая парочки трупов, чьи смерти надо объяснить» – добавил он самому себе.
– Поэтому так противились рассказывать?
Мэлроу кивнула, поправив спавшую на лицо челку. Белый свет потолочных ламп под решетками падал на ее светлую кожу с веснушками на лице.
– Именно поэтому каждый мог пережить свой страх или травму.
Повисла тишина. От происшедшего Адам был в негодовании и не знал, что думать. Все версии шли вразрез с привычной логикой.
Мэлроу пожала плечами, поправляя халат.
– Это что угодно, но только не убийство.
– Спасибо за помощь следствию, можете идти.
Выйдя из «допросной», он решил спуститься вниз, в холл. Запах больницы уже начинал его раздражать, поэтому Дженсен направился на улицу.
Вдохнув чистый воздух, стало немного легче.
Адам стоял, смотря на сине-розовый закат. За его спиной отворилась дверь и вышла доктор Мэлроу. Она прошла мимо него к парковке, открыла свою темно-синюю «Шкоду» и уехала. Дженсен неосознанно облизнул губы, наблюдая за ней, и направился обратно.
Войдя, он достал телефон из кармана и позвонил Брайту.
– Брайт, ты еще в больнице?
– Уже нет, а что ты хотел?
– А криминалисты закончили собирать материал?
– Да, а что?