1632
Шрифт:
Но он отстранился от этого зрелища. И просто наблюдал за фигурой бегущей женщины. Он никогда не видел раньше ее в таком движении. Учитывая ее громоздкую длинную юбку, Майк был поражен изяществом ее движений. Он всегда думал о Ребекке, как о величественной девушке - из-за природной плавности, с которой она стояла, ходила, сидела. А сейчас он как будто увидел ее в первый раз. Его сердце было готово выскочить из груди.
Ребекка остановилась в нескольких футах от него. Она тяжело дышала. Ее головной платок потерялся где-то по пути. Длинные, черные, невероятно вьющиеся волосы были распущены. Поток глянцевого
– Я так боялась, - прошептала она.
– Майкл...
Он шагнул к ней, протягивая руки. Жест был неуверенным, почти робким. Ее пальцы скользнули в его ладони. Так они стояли, в течение нескольких секунд, ничего не говоря. Затем, так яростно, что Майк почти потерял дыхание, Ребекка буквально упала в его в объятия. Ее лицо уткнулось ему в грудь. Он мог только чувствовать, как тяжело она дышала, и слышать тихие рыдания, ощущая как слезы начинают смачивать его рубашку.
Он положил руки ей на плечи. И аккуратно погладил, ощущая твердую плоть под его руками, отделенную от них только тонким слоем ткани. Он чувствовал все ее тело, так плотно она прижалась. Грудь, живот, руки, плечи, бедра, эти дивные бедра...
Самое большее, что он мог позволить себе раньше, это ее рука на его плечо во время их ежедневных прогулок. Страсть бушевала в нем, сметая все прочие эмоции прочь. Гнев, ярость, страх прошедшего боя - все улетучилось. Подушечки пальцев на спине. Его руки обвили ее, привлекая к себе еще теснее.
Ее волосы были бесподобными. Длинные, черные, блестящие, вьющиеся. Он отчаянно целовал их. Затем мягко, но настойчиво, он уткнулся носом в сторону ее головы. Когда ее лицо поднялось, он ощутил поцелуй ее губ. Полный, богатый, мягкий, жаждущий. Как и его собственный.
Как долго длился их первый поцелуй, ни один из них потом так и не вспомнил. Они очнулись от восторженных криков толпы.
– Ох, - сказала Ребекка. Она вытянула шею, глядя на море улыбающихся лиц на пригорке неподалеку. Глядящих на них. Восхищающихся ими. На мгновение Майк подумал, что она сейчас снова уткнет свое лицо обратно ему в грудь. Пытаясь избежать этого всеобщего внимания. Но она этого не сделала. Она покраснела, да. Но не более того.
– Ох, - повторила она. Затем, улыбаясь, чмокнула его.
– Вот я и дождалась, - прошептала она.
– И я так рада этому.
– Я тоже, - сказал Майк. Вернее попытался пробормотать. Ребекка не позволила ему вымолвить ни слова. На какое-то время. И он был так счастлив этому.
Глава 20
Первым они нашли Диего. Гретхен знала, что испанец был невероятно вынослив, но даже она была впечатлена. Несмотря на свои ужасные раны, Диего сумел проползти сорок ярдов, подальше от линии фронта, где он был ранен.
И он был еще в сознании.
– Дай мне воды, - прошептал он, когда она опустилась на колени рядом с ним. Он лежал на спине, прижав руки к животу.
Глаза Диего открылись. Словно узкие щели.
– И приведи мою бабу. Где эта глупая сучка?
Гретхен подняла голову, осматриваясь. Поле битвы было завалено телами - особенно там, где была передняя линия наступления. Половина из них, казалось, были еще живыми. Мужчины
стонали; некоторые кричали.Несколько человек, среди которых были и женщины, ходили по полю, осматривая тела. Мужчины все были в странной пестрой одежде, такой же, как и у юноши рядом я ней. Женщины были в белых балахонах.
Гретхен долго смотрела, пытаясь понять их замысел. Они точно не добивали раненых. Наоборот, они, видимо, пытались спасти тех, кто еще мог выжить. Отсюда она могла видеть несколько небольших групп людей, выносящих раненых на носилках.
Так, это хорошо. Если Ганс... Она отодвинула в сторону, на мгновение, свои страхи и опасения за брата. Сейчас надо разобраться с Диего. А для этого люди вокруг нее могут только помешать.
Диего снова заговорил, хриплым шепотом.
– Воды, ты, чертова шлюха. Ты что, глухая?
Гретхен рассматривала раны испанца. Она не думала, что при таких ранах Диего может выжить. Но кто его знает.
Она опять осмотрелась. За исключением юноши никого близко не было. Она повернула голову и посмотрела на того, кого она попросила сопроводить ее на поле битвы. Чистый херувим, при всех своих габаритах. Юноша был высок, явно не страдал худобой, а его круглое лицо было очень серьезным. Невинное лицо с пухлыми щеками и коротким носом. Выглядящее почти глупым из за этих своеобразных очков. Гретхен видел очки и раньше, но только у богатых стариков. Никогда у кого-то молодого - и уж, конечно, никогда на поле боя.
Глаза юноши, увеличенные с помощью линз, были ярко-зелеными. Спокойные глаза. Совсем не подходящие такому юному парню. Гретхен вспомнила огонь, пылающий в этих глазах ранее, и гнев, с которым он противостоял наемникам.
Настоящий мужчина. Может быть, пофлиртовать с ним? Нет, не дай Боже - он, наверное, еще девственник. Для него это, наверное, будет шоком. Она вспомнила, как сама была в шоке. Два года назад. Вечность назад.
– Жалуйста, - сказала она, собирая тот небольшой запас английских слов, которые она позаимствовала от некоторых из наемников.
– Слушай.
– Она замялась, пытаясь подобрать слова. Затем вспомнила.
– Прочь.
Он уставился на нее.
– Ну слушай же, прочь, - повторила она. И жалобно: - Жалуйста.
Она вздохнула. Он, очевидно, не понял. И явно был в замешательстве. Точно, девственник, вон как смущается. Гретхен посмотрела ему в глаза и решила, что у нее нет никакого другого выбора, кроме как довериться ему.
– Воды!
– прошипел Диего.
– И приведи же, наконец, мою сучку!
Гретхен кивнула на раненого испанца, рядом с которым она была на коленях.
– Он гад...
– Она лихорадочно размышляла, пытаясь придумать что-то еще. Да.
– Он хочет снова бить Mein Schwester.
Мальчик нахмурился. Очевидно, что последние слова ничего не значили для него. Гретхен снова попыталась подобрать английскй термин. Не найдя его, она решила пойти в обход: -Mein - моя женская Bruder.
Его глаза расширились.
– Твою сестру?
Вот оно - это слово! Гретхен кивнула. Она вытащила нож из корсажа.
– Жалуйста. Слушай, прочь.
Глаза расширились еще больше. И еще больше позеленели. Она поняла, что даже очки не смогут скрыть эту их глубину. Суровые губы юноши попытались выразить протест. Или даже запрет.