1632

Если бы им сказали об этом, американцы были бы озадачены. Их собственные века также сформировали их, исцелив аналогичные раны. Каждый американец, подсознательно принял фундаментальную истину, само собой разумеющуюся теперь.

Я важен. Драгоценен. Я личность. Моя жизнь полноценна.

Это так и выпирало из них, неважно, знали они об этом или нет. И это было то невысказанное, бессознательное отношение, которое немецкие новички почувствовали сразу. Они реагировали автоматически и мгновенно, как Гретхен недавно, предположив, что американская учительница была герцогиней. Или как Ребекка, сразу предположившая, что шахтер был идальго.

Укоренившиеся привычки, вбитые в людей веками угнетения и жестокости, не могут быть искоренены только словами. Необходимы дела, особенно дела запоминающиеся, наглядные.

Они привыкли к тому, что немногие люди действительно ценны. Большинство нет.

Хорошая кровь. Плохая кровь. Это простое, порочное разделение преследовало Европу на протяжении веков. За эти десять с небольшим лет, в настоящее время, оно превратило центральную Европу в кладбище. Дворянство, как обычно, не заботясь о цене мяса, выступило в роли мясника по отношению к простому народу. Почему бы и нет? Жизнь этих людей ничего не стоит. Им неведомо чувство боли, как нам.

Хорошая кровь, плохая кровь. А сейчас американцы давали понять своим новым братьям. Это не важно. Для нас это ничего не значит.

*** 

Для американских участников и гостей свадьбы все смотрелось под несколько другим углом. 'Кровь' вообще не обсуждалась. В конце концов, приличное их количество и само имело немецкое происхождение. Дело было в тонкостях общественного положения, класса.

Независимо от плебейского Аппалачского 'рода' Джефффа, он считался одним из городских приличных парней. Все это знали, хотя некоторые и подтрунивали над ним, называя 'зубрилой' или 'фанатом'.

Ну а Гретхен в глазах многих еще до объявленной свадьбы была 'отбросом общества'. А после этого некоторые стали выражаться еще хуже. Потаскуха, дорожная шлюха.

Но, как верно подметил Майк, правильно сформированное общественное мнение сметает все на своем пути. Так что, грязные слова произносились только в узком кругу. И даже в нем не так часто. Шли дни, общественное мнение менялось. К концу свадьбы осуждающих практически не осталось, кроме маленькой горстки людей. Американцев в Грантвилле несла приливная волна романтики.

Да, да, да - все это было очень странно. Ну так что? В тысячах сказок бывало еще и не так. С Джефффом Хиггинсом было, в конце концов, все понятно. Все знали историю о том, как он и его друзья стояли с ружьями, сдерживая толпу головорезов. Если по правде, настоящий рыцарь в сияющих доспехах. В аппалачском стиле, разумеется, а что в этом неправильного?

Гретхен? Ну ей Богу, Рапунцель, с фигурой, лицом и длинными белокурыми волосами, прям точь-в-точь. Да забудьте же, наконец, о грязных ногах. И если история о том, как она спрятала своих сестер в уборной, была ужасной, она была вместе с тем и героической по-своему. Для горцев, по крайней мере.

Достаточно скоро, облагороженный вариант этой истории уже жил своей жизнью среди населения, добавив сюда окровавленный гламур. О-о-о ... такие ужасы! Горные ужасы!

История, конечно, исказилась. Людвиг и Диего сплавились в один образ. Отчаянная молодая женщина и ее новый любовник в смертельной схватке покончили с препятствиями к их любви. Ужас, ужас, чистый ужас. С другой стороны, тот человек был настоящим дьяволом. Монстр, злодейство которого росло от рассказа к рассказу. Да и выглядел он внешне, как дьявол. Неужели доктор Адамс рассказывал об этом сам? (Этот известный сплетник. Но вот слухи о том, что он сам вбил осиновый кол в сердце трупа, явно уж были ложными.)

В общем, к концу свадьбы, американская половина выросшего вдвое общества, приняла новую версию событий. И близко к сердцу, по правде говоря. Один из маленьких парадоксов истории состоит в том, что простой народ заимствует романтическую мифологию дворянства и приспосабливает ее под себя. Что-то новое ковалось здесь, в этом месте, под названием Тюрингия. Что-то важное и драгоценное. Их собственная кровь будет смешиваться с другой. Как и положено, как и должно быть. Добрые крови объединятся. Так возникают великие народы.

*** 

Венчание состоялась в католической церкви города, как самой большой. Но службу вел пастор методистской церкви, к которой относил себя Джеффф. Это было необычно, но все согласились на это. Хотя ни Джефффа, ни Гретхен, не волновало то, чтобы свадьба была 'правильной'.

А что насчет пастора и священника? Ну, они давно были хорошими друзьями. Их дружба с годами выросла, благодаря взаимному интересу к богословским дискуссиям, зарубежным фильмам, и прежде всего благодаря общему хобби. Оба они были заядлыми автомеханиками, в свободное время. Довольно часто они трудились вместе, восстанавливая хорошие автомобили из хлама. Пусть другие беспокоятся о тонкостях и деталях церковной службы.

Правда, отца Маззари кое-что все же беспокоило.

– Меня волнует не свадьба, а...
– Он взмахнул гаечным ключом.
– Общая ситуация.

Преподобный Джонс хмыкнул. Его голова была наполовину спрятана под капотом автомобиля.

– Вы все еще думаете о Папе?

Он протянул руку. Отец Маззари передал ему ключ. Голос пастора звучал наполовину приглушенно: - Я тут почитал немного, так вот, догмат о папской непогрешимости не был провозглашен до 1869 года, так что вы спокойно можете почти четверть тысячелетия спорить с ним.
– Он снова хмыкнул.
– О кей, здесь готово.

Его лицо снова появилось из-под капота, ухмыляясь при виде хмурого облика своего друга.

– Все дело в указах, и вы это знаете, - проворчал отец Маззари.

По-прежнему ухмыляясь, преподобный Джонс пожал плечами.

– Да, конечно. Ну и что? На то есть адвокатские конторы.

Отец Маззари все еще хмурился. Преподобный Джонс вздохнул.

– Ларри, что еще вы можете сделать? Если вы одобряете текущую ситуацию, вам скорей нужно позвонить в инквизицию и потребовать исполнения эдикта папы о реституции.
– Он прокашлялся.
– Но боюсь, что я должен буду предпринять ответные меры, если вы попытаетесь захватить мою церковь. По крайней мере, настаивать, чтобы вы вернули мне мою копию фильма Куросавы 'Расёмон'.

Маззари улыбнулся.

– Ну хорошо, - пробормотал он.
– Будем поступать, как лучше. Тем не менее, я был бы рад, если бы на завтрашнем церковном венчании, вы бы отказались от очередного упоминания 'Римского Блудника'.

Джонс поморщился.

– Опять вы об этом!
– И затем, посмеиваясь про себя: - Не то, чтобы нынешний Папа не заслуживал такого наименования, судя по всему, что я слышал, но вот невеста сама из католической семьи, и она и так уже прошла через такое...