1914–2014. Европа выходит из истории?
Шрифт:
В обновленной системе евро, ставший общей валютой, превратился бы в корзину валют, чей курс определяли бы рынки. Он использовался бы при международных операциях для выпуска займов. Возможно, успехи информационных технологий сделали бы возможным обращение евро наряду с национальными валютами, чтобы облегчить передвижение людей внутри еврозоны, – это один из редких примеров действительной пользы, которую принесла единая валюта. Если этого не получится, ничто не мешает выпускать номинированные в евро дорожные чеки. Обменные курсы национальных валют могли бы зависеть от того, насколько конкурентоспособность конкретных стран действительно снизилась с 1999 г., когда единая валюта была введена в оборот. Обновленная валютная система Европы была бы открыта для стран, которые сегодня не входят в еврозону (Великобритании, Польши и др.), а может, и для европейских государств, лежащих за пределами Евросоюза (Россия).
Возможно, такие громадные страны, как Россия, решат, не прося вступить в новую систему, индексировать свою валюту по отношению к евро. Не стоит забывать о том, что лидеры России и Китая высказались за
Если бы мы завтра создали общую европейскую валюту, она, вероятно, смогла бы стать ориентиром для центробанков России и, возможно, Китая, что потребовало бы выпуска займов, номинированных в евро (общей валюте).
Общая валюта наконец избавила бы Германию от преследующего ее страха, что ей придется все больше и больше тратить, дабы поддерживать на плаву давшую течь лодку. Общая валюта стала бы большой победой Европы, она бы помогла ей выйти на свои естественные географические рубежи (Россия), развернуться к близким соседям (страны Магриба, Турция), сохранить нормальные отношения между входящими в нее народами и, возможно, с помощью кредитов, номинированных в евро (общей валюте) и гарантированных Евросоюзом, позволила бы выработать действительно объединяющий всех проект развития.
Возвращение наций через национальные валюты должно сопровождаться возвращением «политики» и возрождением самой европейской идеи.
Два условия, при которых проект общей валюты окажется успешным
– Европейский план инвестиций
Успех превращения евро в общую валюту зависит от того, смогут ли ведущие европейские нации договориться об общем проекте, который бы по возможности охватывал основные стратегические сферы: промышленность, оборону, регулирование внешней торговли, экономическую и монетарную политику и даже энергетику (если Германия согласится отсрочить реализацию своих планов в этой сфере). Должен быть принят европейский инвестиционный план объемом не менее 1 триллиона евро (общей валюты), т. е. 10 % от годового ВНП Евросоюза. Эти средства пошли бы на университеты, науку, цифровые сети, самые передовые промышленные отрасли (биология и здоровье, автоматизация производства, нанотехнологии, космос, связь), энергетику, транспортную инфраструктуру, скоростные трансъевропейские поезда, обновление городской ткани, реформирование и модернизацию государственного аппарата и борьбу с различными загрязнениями. Финансирование этого плана осуществлялось бы за счет выпуска долговых обязательств, номинированных в евро (общей валюте) по его исходному курсу и гарантированных Евросоюзом, т. е. в конечном счете всеми государствами.
– Гибкий валютный курс
Успех общей валюты, конечно, потребовал бы выбора такого средневзвешенного курса, который способствовал бы восстановлению европейской экономики в целом. Курс общей валюты (т. е. корзины из восстановленных национальных валют) был бы на 20 % ниже нынешнего курса единой валюты. Это стало бы мощным стимулом для экономики Европы. В рамках новой валютной «змеи» обменные курсы новых валют определялись бы объективными критериями: снижением или повышением уровня конкурентоспособности, зафиксированного после 1999 г., а также необходимостью скорректировать самые вопиющие диспропорции в балансе торговли между странами Евросоюза.
Превращение евро в общую валюту с более низким по отношению к другим денежным единицам курсом позволило бы Европе возобновить экономический рост, без которого невозможно решение никаких проблем, прежде всего сокращение безработицы. При таком раскладе не потребовалось бы дальше следовать нынешней политике суровой экономии. Нужно будет, конечно, сократить государственный долг. Всем, как того требует любая успешная девальвация, придется затянуть пояса. Но задача не в том, чтобы начать соревнование конкурентных девальваций, а в том, чтобы на основе объективных критериев восстановить реальное соотношение конкурентоспособности разных стран. По отношению к курсу общей валюты Германия сможет ревальвировать свою марку; какие-то государства – больше или меньше девальвировать свою валюту; чья-то валюта останется на нынешнем уровне.
Каждая страна получит возможность самой решать, в каких пропорциях сочетать бюджетную и валютную политику. Государства Южной Европы перестанут страдать от слишком высокого курса евро и смогут увеличить свою конкурентоспособность. Рост, который возобновится в Европе, конечно, будет не слишком велик из-за демографической стагнации в большинстве стран, но позволит ей проводить необходимые вложения в образование, науку, жилищный фонд, инфраструктуру, энергетический поворот и т. д.
В такой системе девальвации и ревальвации вокруг центрального валютного курса (общая валюта) друг друга бы уравновешивали. Однако подобная компенсация происходила бы не на уровне каждого актора. В зависимости от портфеля своих активов то, что конкретный банк потерял бы в одном месте, он мог хотя бы частично компенсировать в другом. Потребовалось бы создать инструменты коррекции и мутуализации [212] . Вот уже в течение двух лет в таких странах, как Испания и Италия, мы наблюдаем стремительную ренационализацию
долгов. Начиная с 2011 г. итальянские и испанские банки получили от ЕЦБ кредитов на 1 триллион евро в рамках LTRO (long term refinancing operation). Они поняли, что, покупая облигации собственных стран, не только повысят доходность своих инвестиций, но и смогут подстраховаться на случай возможного выхода из еврозоны. Недавно финансовый инспектор Гийом Сарла предложил «попросить банки отдельно вести свои операции в евро, чтобы можно было проверить, действительно ли кредиты, выделенные ЕЦБ, и гарантии, данные правительствами, приносят пользу зоне единой валюты» [213] . Подобная мера, за которую, как ни странно, ратует убежденный сторонник маастрихтских принципов, облегчила бы переход на общую валюту.212
Распределение потерь от дефолта между добросовестными участниками.
213
Sarlat G. Douze ans apr`es, le vrai bilan de l’euro est globalement positif…
Ответственность государств за обретенную демократию
С введением общей валюты каждая страна вернет себе возможность самостоятельно определять свою стратегию развития и решать, как ей сбалансировать финансы. Все извлекут из перестройки системы какую-то пользу. Германия снова получила бы свою сильную марку, что наполнило бы радостью сердца немцев, любящих отдыхать за границей, и гарантировало бы сохранность их сбережений. В прошлом немецкая экономика очень хорошо приспособилась к регулярной ревальвации марки. Справится она с ней и в будущем. Страны Южной Европы смогли бы быстро вернуть себе конкурентоспособность и нарастить производственную базу. Они побороли бы безработицу и создали рабочие места для молодежи. Как только экономика ее партнеров оздоровилась бы, Германия смогла бы вновь увеличить свой экспорт внутри еврозоны. Введение общей валюты покончило бы с бесконечными склоками, на которые нынешняя система обрекает народы Европы.
Конечно, девальвация подразумевает, что придется напрячь все силы. Для кого-то это будет непросто, но для всех станет стимулом. Чтобы не зарабатывать меньше, работать придется больше. Но это единственный путь, как остановить неизбежный экономический упадок Европы и вернуть нашей молодежи надежду и планы на будущее. Когда более 12 % активного населения Евросоюза сидит без работы, а производственные мощности часто простаивают, лишь масштабная реформа валютной системы, а также выработанный всей Европой общий политический проект смогут придать ей сил. Такой поворот, само собой, требует государственного деятеля, мыслящего масштабно.
Взгляд государственного деятеля
Как мы уже убедились, сегодня в Европе важнейшие решения принимает Ангела Меркель. Может ли она стать таким «государственным деятелем»?
Мне не слишком нравится идея, дабы покончить с единой валютой, переложить всю ответственность на других. Это было бы недостойно того европейского духа, который мы должны сохранить и упрочить. Решение превратить евро из единой в общую валюту, вероятно, разрушит миф, но этот миф нам слишком дорого обходился. В конце концов оно окажется для нас спасительно. Такое решение, необходимость которого следует разъяснить, могут инициировать лишь две страны, которые были родителями единой валюты: Франция и Германия. Это будет непросто для Франсуа Олланда, который, похоже, чувствует свою ответственность за выбор, сделанный тридцать лет назад Жаком Делором и Франсуа Миттераном, когда он сам был еще молодым активистом, бороздящим дороги Корреза. Однако сегодня Олланд – президент Республики. Его долг – принимать решения в соответствии с высшими интересами Франции и, добавлю, всей Европы, к которой он, как я убежден, искренне привязан. Никто не сомневается в остром уме Олланда и не может подвергнуть сомнению его патриотизм. Подлинный государственный деятель определяется тем, что перед лицом сложнейшего выбора способен выделить главное и взять на себя ответственность перед страной и историей.
Стоит ли вслед за Ж.-Ф. Сиринелли, директором Центра истории Института политических исследований в Париже (Science Po), говорить о том, что в 1983 г. литосферная плита под названием «Франция» окончательно скрылась под плитой «Европа», а та на рубеже 2000-х гг. сама исчезла под плитой под названием «мир»? [214] . Эта модель близка теории, некогда предложенной Френсисом Фукуямой (триумф глобализации, означающий конец истории). Однако те «литосферные плиты», о которых пишет Сиринелли, в действительности принадлежат к различным пластам реальности. Франция – это нация: наша родина и наше будущее. Европа – это одновременно и континент, и цивилизация, это выбор общей судьбы, который имеет смысл лишь тогда, когда он сделан осознанно. Однако сегодня пределы европейской интеграции стали, как никогда, очевидны. Мир – это измерение, о котором мы не должны забывать, общий дом всего человечества. В действительности эти три порядка реальности не отменяют друг друга, а друг с другом сложно артикулированны. Франция, Германия, нации, сама Европа, с точки зрения этики, – это лишь производные. Их истинное величие (или ничтожность) измеряется по шкале, заданной универсальными ценностями. А универсальные ценности, конечно, не сводятся к задачам глобализации, а венчают ее. Когда принимаются политические решения, этика должна быть важнее «тектоники», которая часто оказывается лишь подчинением праву сильного.
214
Sirinelli J.-F. Quelques jours en mars // Le D'ebat, март-апрель 2013 г. P. 26 (номер, посвященный «Повороту к экономии» (tournant de la rigueur), март 1983 – март 2013 г.).