1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В начале марта 1903 года в Златоусте, что на Урале, начальство местных предприятий приняло решение о введении в действие расчетных книжек нового образца, в которых были изложены новые условия найма, труда и увольнения. При этом главным поводом для возмущения стало, как ни странно, изъятие из книжек традиционной ссылки на манифест об отмене крепостного права в 1861 году. Данный абзац был для трудящихся неким символом определенных прав и свобод. Хотя сами по себе книжки конечно же не могли вызвать восстание, это был лишь предлог, а причина в бедственном положении рабочих. Трудящиеся тотчас пообещали начать забастовку, если начальство не отменит новые условия. Отмены не последовало, и 23 марта предприятие встало. При этом расклеенные листовки с призывами к борьбе были подписаны неким Союзом народных прав.

Забастовка охватила основные цеха крупного златоустовского завода. Который выполнял военные заказы, что придало событию особый резонанс и вызвало истеричную реакцию властей. Полиция оказалась бессильна против толпы рабочих, осаждавших здание заводоуправления и квартиры начальства. Поэтому вскоре на место прибыл уфимский генерал-губернатор Николай Богданович с двумя ротами солдат. Начались облавы, в ходе которых были арестованы два агитатора. Рабочие в ответ пошли к дому горного начальника и потребовали освобождения «братьев». Богданович во время личной встречи с представителями бастующих пообещал разобраться с проблемами и освободить арестованных, но ему не поверили. На следующее утро перед зданием собралась толпа в 5000 человек и потребовала немедля освободить узников. Губернатор Богданович согласился, после чего приказал прокурору и жандармскому полковнику съездить в тюрьму и привезти обоих агитаторов к бастовщикам. Но митингующие не позволили им сесть в сани, завязалась драка, а вскоре из толпы раздались выстрелы. При этом разъяренная толпа начала выламывать двери и окна в здании, где укрылись Богданович и Зеленцов. Тогда генерал-губернатор отдал солдатам роковой приказ открыть огонь на поражение.

В результате расстрела, по официальным данным, погибло 45 человек, 83 получили ранения. Было арестовано свыше 100 рабочих, из которых 32 пошли под суд как зачинщики беспорядков. Шесть человек приговорили к тюремным срокам, еще десять к административной высылке.

Ну а губернатор Богданович был объявлен врагом народа и был приговорен революционерами к смертной казни. 19 мая 1903 года он был убит в Уфе эсером Егором Дулебовым.

Тем временем 6 марта массовые беспорядки вспыхнули в другом конце империи – Кишиневе. Это был типичный город, где местное русское, а также молдавское население сожительствовало и соседствовало с большой еврейской общиной. И притом, как это нередко бывало, город бедный, где преобладало нищенское население. Евреи, как водится, боролись с бедностью как могли, строили лавки и магазины, удовлетворяли нужды населения самыми разными ремеслами. В общем, трудились и еще раз трудились, откладывая и экономя каждую копейку. «Коренное» же население по большей части предпочитало пьянствовать, а во всех своих бедах обвинять тех же евреев. Заполонили всё! Житья христианам не дают!

Вынужденные жить в постоянном страхе, иудеи стремились к максимальной закрытости, а остальные в ответ сочиняли про них всевозможные басни и страшилки. Попутно складывая легенды о несметных сокровищах, накопленных исключительно «крохоборством» и «жадностью». При этом кишиневский молдавский пролетариат не гнушался ходить к еврейским ростовщикам одолжить денег на водку, но при случае всегда готов был поквитаться с ними. В Кишиневе открыто издавалась антисемитская газета «Бессарабец». «Станьте такими же христианами, как мы сами, и нашими равноправными братьями и полноправными гражданами Великой России, – писал в одной из статей главный редактор издания некий П. Крушеван. – Евреям-христианам предоставляются все права, все преимущества коренного населения страны, вплоть до замены своих фамилий русскими». Газета пропагандировала популярный у части народа лозунг: «Либо креститесь, либо уезжайте из России!»

В этой типичной для царизма ситуации была нужна лишь спичка, чтобы произошел взрыв.

6 апреля в первый день Пасхи на городской площади возникли некие инциденты между евреями и христианами. Кто именно кого первый оскорбил и обидел, так и осталось до конца не выясненным, но уже спустя полчаса значительная часть мирного с виду города превратилась в арену массовых побоищ. Погром продолжался в течение двух дней. Было разграблено, разрушено и сожжено 600 магазинов и 700 домов, убито 45 евреев, около четырехсот получили ранения, в том числе женщины и дети. При этом силы правопорядка долгое время никак не вмешивались в ситуацию, а местный губернатор фон Раабен, которого называли благодушным стариком, все это время лишь названивал в разные инстанции по телефонам.

В следующие дни вся пресса была полна гневных статей. «Человеческих жертв сотни, как после большого сражения, – писала газета „Киевлянин“. – А между тем никакой драки не было. Били смертным боем людей безоружных, ни в чем не повинных». «Такого погрома, как Кишиневский, не было еще в новейшей истории, и дай Бог, чтобы он не повторился никогда», – сообщала передовица в «Новом времени». «Самый факт остается гнусным и постыдным не только для среды, в нем участвовавшей, но и для тех, кто должен был предупредить и возможно скорее предотвратить безобразие», – писал «Русский вестник».

Дела о погроме потом шли в судах в течение целого года. Уже летом 1903 года было осуждено к различным срокам 314 человек из 566 арестованных. Губернатор был уволен, а полицейские чины переведены в другие губернии. Однако это уже не могло восстановить изрядно пострадавший престиж власти. К тому же в иностранных газетах было опубликовано некое «перехваченное» письмо министра внутренних дел Плеве губернатору фон Раабену, предупреждавшее о готовящемся погроме и указывавшее на нежелательность применения оружия против толпы.

Через четыре месяца после Кишиневского погрома беспорядки начались неподалеку в Одессе. Началось все с забастовки трамвайных служащих и портовых рабочих, а закончилось грандиозной демонстрацией 17 июля, в ходе которой весь город оказался на время во власти рабочей массы. Полиция снова оказалась бессильна, и в Одессу были введены войска.

21 июля выступления рабочих начались уже в Киеве. Там во время забастовки в железнодорожных мастерских рабочие останавливали проходящие поезда, кидали камнями в полицию и войска, разгромили несколько кварталов в городе. Вошедшие войска подавили волнения, убив четырех человек и ранив несколько десятков. За этими событиями последовали массовые беспорядки в Елизаветграде [11] и Николаеве. После этого уже в Закавказье прокатилась волна протестов, местами перераставшая в побоища, по поводу задуманной Плеве передачи имущества армяно-григорианской церкви в ведение властей. Они охватили множество городов, в том числе Тифлис, Баку, Карс, Эривань. В общем, летом 1903 года пылал и бушевал весь юг России!

11

Ныне Кропивницкий, до 2016 г. Кировоград.

Ну а в самом конце этого теплого времени года начались беспорядки уже в Гомеле. 29 августа на местном рынке возникли «пререкания» между еврейскими и русскими рабочими, перешедшие в драку. При этом иудеи в данном случае оказали организованный отпор и избили оппонентов. Мол, «жиды у нас хозяйничать вздумали?!». Через пару дней русские рабочие решили отомстить за поражение и после работы отправились в еврейский квартал, где полностью или частично разгромили 140 домов.

Саровские «неприличные паровозики»

Все эти события, во-первых, не могли не внушать тревогу, во-вторых, свидетельствовали о том, что проблема отнюдь не в «противоправительственной литературе» и отдельных смутьянах, ее начитавшихся. Тысячи людей самого разного происхождения и положения, разных национальностей и профессий, в разных уголках страны были готовы при первом случае кидать кирпичи в полицейских, грабить и избивать своих сограждан. При этом никто не мог точно сказать, что происходит, и придумать рациональное объяснение этим «вакханальям». Было ясно лишь одно, стране нужны масштабные и срочные преобразования. Но что конкретно преобразовывать, толком никто не знал, а возможный масштаб многих тогда пугал больше, чем возможная революция.

Ну а царь тем временем поехал помолиться… Он отправился в Саровскую пустынь, расположенную среди глухих лесов на границе Нижегородской и Тамбовской губерний, вдали от крупных городов. Летом 1903 года там было особенно многолюдно. Ведь в этот год Серафим Саровский был канонизирован и получил статус преподобного, и в честь этого события был освящен храм в его честь.

В Сарове Николай лично участвовал в перезахоронении святого, купался с женой с Святом пруду, слушал задушевные песни паломников, присутствовал на массовых молитвах со свечами и наслушался предсказаний старца, часть из которых принял на свой счет. «В начале царствования сего монарха будут беды народные, будет война неудачная, настанет смута великая внутри государства. Отец поднимется на сына и брат на брата. Но вторая половина царствования будет светлая и жизнь Государя долговременная». В общем, выяснилось, что и делать ничего не нужно, все как-нибудь «разрешится» само собой!