1928 год: ликвидировать ликвидаторов

И тут я вспомнил тот самый список вещей, обнаруженных у Ягоды в 1937 году при обыске после его ареста. Откуда бралось все это лишнее имущество? Вряд ли Генрих покупал на свою зарплату многие сотни бутылок коллекционных вин и антикварных предметов, меха и отрезы тканей в товарных количествах. А не может ли быть, что Ягода еще и злоупотребляет служебным положением? Возможно, он либо отбирает себе какое-то имущество из конфискованного, либо ему дают взятки, либо и то, и другое. Надо бы Трилиссеру поручить проработку еще одной темы.

Пока рассуждал, машина уже доехала до Лубянки, то есть до площади Дзержинского. Покинув автомобиль, Менжинский поднялся в кабинет. Эльза уже находилась на месте и сразу сказала:

— Вчера вас искал товарищ Сталин.

— По какому поводу? — спросил Вячеслав.

Секретарша ответила:

— Он не говорил. Звонил уже совсем вечером, было почти восемь. И я сказала ему, как вы и просили, что поехали на селезней охотиться. Сталин просил вас связаться с ним, как только вы появитесь на службе. А вы так и не появились. Но, он больше не перезванивал.

— Спасибо, Эльза, — бросил Менжинский и прошел в свой кабинет, теряясь в догадках, о чем же хотел поговорить Сталин.

На журнальном столике уже лежали свежие газеты. А на рабочем столе аккуратно была разложена документация, требующая просмотра и утверждения. Влюбленная секретарша, как обычно, обо всем позаботилась. Она всегда приходила на службу гораздо раньше и уходила значительно позже своего начальника.

Только Вячеслав уселся в кресло, как зазвонил телефонный аппарат прямой связи с Кремлем. На другом конце линии послышался голос Карла Паукера, который почти постоянно находился возле вождя. И Менжинский, воспользовавшись случаем, поблагодарил Карла за предоставленную охрану, после чего трубка была передана самому генсеку.

— Здравствуйте, товарищ Сталин! — четко проговорил Вячеслав.

— Здравствуйте, товарищ Менжинский! Мне сказали, что вчера вы охотились на селезня. И как же прошла охота? — поинтересовался вождь большевиков.

— Пока я определился на местности и подготовил силки. Сегодня перейду к следующему этапу, — ответил Вячеслав.

— Это хорошо, товарищ Менжинский. Но, не хотите ли вы мне рассказать еще и про другое? — спросил Сталин.

— Всегда пожалуйста, Иосиф Виссарионович! Что именно вас интересует? — проговорил председатель ОГПУ.

Сталин не любил, когда ему отвечали вопросом на вопрос. И он сказал уже совсем не таким любезным тоном:

— Меня интересует, что там с перебежчиками? И почему вы еще не проинформировали меня об этом происшествии? Надеюсь, что вы сегодня же подробно доложите мне в Кремле. Жду вас после двух.

После этого Сталин бросил трубку. Было понятно, что его совсем не порадовало то, что уволенный работник секретариата ЦК партии, да еще и бывший личный помощник генсека, смог удрать за границу. А органы ОГПУ, получается, прошляпили этот побег. И, разумеется, кто-то уже довел до Сталина эту информацию, опередив председателя ОГПУ.

Скорее всего, информация дошла через секретный отдел ЦК. Ведь у генсека имелась внутри партийного аппарата и своя собственная специальная служба, независимая от других государственных органов, которую возглавлял Иван Товстуха. Хотя сам этот человек и занимался, в основном, систематизацией трудов Ленина, но партийная агентура имелась у него по всей огромной стране. Как бы там ни было, а сейчас надлежало думать о другом. С минуты на минуту Менжинский ждал появления Бокия, и дело с переселением Троцкого должно было закрутиться.

А Троцкий отнюдь не был безобиден. Его исключили из партии не только за оппозиционные взгляды, но и по причине организации беспорядков. Совсем недавно, во время празднования десятой годовщины революции 7 ноября 1927 года, он со своими последователями чуть было не устроил настоящий переворот, организовав демонстрации троцкистов. В Москве демонстрацию своих сторонников возглавил он сам вместе с Каменевым. На углу Тверской и Охотного ряда, как и на Моховой улице, троцкисты вывесили свои собственные лозунги, призывающие выполнить политическое завещание Ленина, забрать власть у Сталина и у бюрократического аппарата. Толпа сторонников Троцкого пела «Интернационал».

Но и Сталин вывел на улицы колонны своих сторонников во главе с секретарем Краснопресненского райкома Рютиным, которые вступили в потасовки с троцкистами, закидывали их всем, что попадалось под руки: гнилыми луковицами и картофелинами, а также камнями и палками. В этот день демонстранты избили нескольких видных партийцев, в том числе Енукидзе, Преображенского и Смиглу. Обе демонстрации дошли в своем противостоянии до того, что топтали не только портреты Троцкого, но и Ленина, а вот портреты Сталина троцкистам осквернить так и не удалось, поскольку сталинисты не позволили этого сделать.

Лев Троцкий пытался обратиться с балкона приемной Калинина к демонстрантам, но его никто не слушал. Толпы кричали, свистели, ругались и дрались. Наконец, сталинисты, которых вышло на улицы Москвы значительно больше, взяли верх, отобрав у троцкистов транспаранты, флаги и портреты их лидеров. Кто-то выкрикивал антисемитские лозунги, имея в виду Троцкого. В конце концов, его сторонников сталинисты оттеснили и рассеяли, самого Троцкого чуть не избили, в него бросали камни, а его автомобиль подвергся вооруженному нападению. По машине даже кто-то стрелял, но не попал.

Троцкисты, желая отомстить, направились на квартиры лидеров своих оппонентов, задумав расправиться с ними. Но, Менжинский заранее позаботился вывезти всех сторонников Сталина из высшего руководства партии в Кремль вместе с их семьями. Потому сторонникам Троцкого не удалось застать никого из них дома. Правда, один из троцкистов, Яков Охотников, охранявший в этот день Мавзолей Ленина вместе с другими курсантами военной академии имени Фрунзе, на трибуну которого поднялся сам Сталин в сопровождении Ворошилова, Тухачевского и Генриха Ягоды, ударил Сталина кулаком в затылок, но его руку перехватил телохранитель Сталина Иван Юсис. А Ягода, Тухачевский и Ворошилов помогли скрутить Охотникова.

Впрочем, Иосиф Виссарионович простил курсанта. Не желая еще больше раздувать открытое противостояние между его собственными сторонниками и сторонниками Троцкого, Сталин удалился с трибуны за стены Кремля. Троцкий тоже уехал. Не видя лидеров, люди постепенно начали успокаиваться. А потом чекистам и милиции отдали приказ рассеять оставшихся выстрелами в воздух, что и было успешно проделано. Все в тот раз закончилось благополучно, но повторения беспорядков нельзя было исключать. Потому переселение Троцкого в Горки обставили с максимальной секретностью и осторожностью.