1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо Железных
Шрифт:
Утром 28 июня два уцелевших танка 28-го танкового взвода получили подкрепление — несколько спешно отремонтированных самоходных артиллерийских установок. Обстрел стен Восточного форта продолжился, но по-прежнему без видимых результатов. Вперед выдвинули 88-м зенитное орудие и открыли огонь прямой наводкой. Но и это не помогло, — сдаваться никто не собирался. Пытаясь переломить ситуацию, генерал-майор Шлипер, командир 45-й дивизии, запросил помощь сил люфтваффе с ближайшего аэродрома Малашевичи. Как только договоренность была достигнута, немецким солдатам отдали приказ немедленно очистить территорию крепости и отойти на безопасное расстояние. Низкая облачность несколько отодвинула время начала воздушной операции люфтваффе. Солдаты вермахта вновь сомкнули кольцо окружения,
29 июня в рейхе наконец-то узнали новости с Восточного фронта. Предваряемая фанфарами Листа сводка новостей гласила: «Советские военно-воздушные силы полностью уничтожены». И далее: «Мощные приграничные укрепления противника частично прорваны в самый первый день». Бодрый голос диктора перечислял победу за победой. «23 июня враг предпринял попытку контратаковать передовые части наших стремительно наступавших войск», но «германский солдат был и остается победителем». Далее следовал список занятых немцами населенных пунктов. Сообщили о взятии с боями крепости в городе Гродно. «Последний оплот врага, Брестская цитадель, захвачена нашими войсками 24 июня». Взяты Вильнюс и Каунас. Всего за тот день 29 июня 1941 года по радио прозвучали 12 сводок ОКВ. Геббельс ликовал: «Под Белостоком окружены две армии красных». «У врага нет ни малейшей возможности прорвать кольцо окружения. Минск наш!» Но, несмотря на открытие информационных шлюзов, немецкая аудитория состояла не только из доверчивых слушателей. Геббельс записал в своем дневнике:
«Слишком много информации сразу. От такого потока можно только отупеть. Так что желаемого эффекта мы не добились. Люди чувствуют, что ими пытаются манипулировать. Слишком много для первого раза, так они считают… И все же эффект воздействия огромен… Мы снова на высоте…»
Сомнения Геббельса нашли свое отражение и в секретных отчетах СС следующего дня. «Изо всех 12 сводок хорошо были восприняты не более двух-трех». Несмотря на нетерпение услышать с Восточного фронта только хорошие новости, таких успехов не ожидал никто. В газетах приводились «фантастические» цифры потерь русских, продолжали циркулировать не менее фантастические слухи. «Согласно отчетам с мест, — далее утверждает отчет СС, — кое-где уверены, что наши войска подойдут к Москве уже в следующие выходные».
Вот такие «горячие денечки» стояли в рейхе в конце июня 1941 года. И это было только начало — маятник блицкрига лишь начинал раскачиваться. Впереди был Смоленск.
Глава 7
Блицкриг
«У нас не оставалось времени поспать, так как мы круглые сутки наступали».
Фельдмаршал фон Бок, командующий группой армий «Центр», пришел в бешенство, когда из штаба ОКХ ему приказали повернуть 2-ю и 3-ю танковые группы, чтобы замкнуть кольцо окружения и создать таким образом первый за русскую кампанию котел. Причина его раздражения заключалась в том, что из-за этого решения задерживалось наступление на Смоленск, который рассматривался Боком как важная в стратегическом отношении цель. Впрочем, вермахт добился впечатляющего успеха. «Я до сих пор не могу отойти от этого внезапного приказа повернуть», — писал фон Бок в своем военном дневнике, и когда к нему прибыл фельдмаршал фон Браухич, командующий группой армий «Центр» встретил его довольно невежливой фразой: «Надеюсь, больше никаких сюрпризов!» К этому времени продвинувшиеся на 250–300 км в глубь советской территории танковые дивизии уже поворачивали навстречу друг другу, замыкая кольцо вокруг 27 советских дивизий.
Майор граф Иоганн фон Кильманзег, командир танкового подразделения в составе 6-й танковой дивизии, впоследствии
утверждал, что нацистская пресса представила миру совершенно искаженную картину боевых действий сухопутных войск. О легких победах речи не было. Вне сомнения, сосредоточенные в приграничных районах советские войска оказались «застигнуты врасплох», говорит фон Кильманзег, «но отнюдь не собирались сдаваться». Того же мнения придерживался и лейтенант Гельмут Ритген, также воевавший в 6-й танковой дивизии:«В плен никто не сдавался, поэтому и пленных практически не было. Между прочим, наши танки довольно быстро расстреляли весь боекомплект, а такого не случалось нигде — ни в Польше, ни во Франции».
Начальный период войны, когда танковые дивизии вермахта стремительно, как по маслу, катили вперед, по мнению Кильманзега, «состоял из двух этапов».
«Сначала бои, завязавшиеся непосредственно у границы, — они носили крайне ожесточенный характер. Потом нам пришлось затратить много усилий у «линии Сталина» — укрепленной линии русских. Геббельс постоянно говорил о разгроме противника, но ничего такого и в помине не было».
Первоначальные успехи вермахта можно объяснить тактическим превосходством немецкого командования, которое, в свою очередь, было результатом накопленного в предыдущих кампаниях боевого опыта. «В течение трех суток мне удавалось заснуть от силы на пару часов, атаки следовали одна за другой», — писал военный корреспондент Артур Гримм, участвовавший в наступлении вместе с частями 1-й танковой группы фон Клейста на участке группы армий «Юг».
«Враг, будучи не в состоянии удержать нас, постоянно пытается вовлечь нас в крупные сражения. Но нас всегда заблаговременно предупреждали о его намерениях, и мы обходили его в ходе ночных маршей».
Немецких танкистов, убежденных в собственном превосходстве, очень скоро после начала войны ожидал неприятный сюрприз, когда они столкнулись с новыми типами советских танков. Уже на второй день кампании в полосе действий 6-й танковой дивизии один-единственный советский тяжелый танк расстрелял колонну из 12 грузовиков. Танк находился в засаде южнее реки Дубиссы вблизи от Расейняя. К тому моменту два немецких батальона захватили плацдармы на другом берегу реки и готовились к отражению контратаки советских танков, первой за все время боев на Восточном фронте, поэтому требовалось обеспечить их бесперебойное снабжение боеприпасами. Для уничтожения русского танка немцы подтянули батарею 50-мм противотанковых орудий.
Орудийным расчетам удалось скрытно подобраться на дистанцию 600 метров. Первые три снаряда сразу поразили цель, но восторги артиллеристов мгновенно стихли, потому что никаких видимых повреждений танк не получил. Батарея открыла беглый огонь, но и следующие пять снарядов отскочили от брони и ушли в небо. Танковая башня начала разворачиваться в направлении немецких орудий, а затем раздался первый выстрел ее 76-мм пушки. За считаные минуты батарея была уничтожена, немцы понесли тяжелейшие потери.
Тем временем тяжелый тягач под прикрытием догоравших немецких грузовиков подтащил тщательно замаскированное 88-мм зенитное орудие. Вскоре с дистанции 900 м был открыт огонь по танку. Но… первый же 76-мм снаряд угодил в немецкую зенитку и отбросил ее в придорожную канаву. Орудийный расчет чудом не пострадал. Однако едва артиллеристы попытались вновь развернуть орудие, как их буквально смело стальным ливнем огня спаренных танковых пулеметов. Танк бил без промаха, не давая немцам и головы поднять. Лишь с наступлением ночи, под покровом темноты они смогли оттащить убитых и часть уцелевшего вооружения.
Той же ночью немцы решили действовать по-другому. Группа саперов, пробравшись к танку (тип которого им так и не удалось определить), заложила под него два мощных заряда взрывчатки. Когда их подорвали, ответный огонь танкового орудия ясно дал понять, что танк по-прежнему боеспособен. Более того, русские смогли отбить три атаки. Немцы попытались вызвать пикирующие бомбардировщики, но те прибыть не смогли. Тогда в очередную атаку на неуязвимый советский танк пошли пять легких танков при поддержке еще одного 88-мм зенитного орудия.