1968. Год, который встряхнул мир

Ее задача заключалась в нападении на посольство США. С этого участка сотрудникам пресс-службы удобно было вести репортаж, тем более что многие жили по соседству, До сих пор в большинстве случаев сообщения о боевых действиях во Вьетнаме приходили уже после самих событий (в лучшем случае, если сражение было достаточно длительным, репортеры могли проникнуть в гущу боя). Но что касается посольства США, то здесь репортеры пользовались неповрежденными линиями связи: сюжет можно было обработать тут же, поблизости, а пленку быстро переправить. К тому же они имели преимущество из-за разницы часовых поясов. Нападение произошло 30 января, но в Соединенных Штатах все еще было 29-е. К 30 января Соединенные Штаты и весь остальной мир получили информацию в виде фотоснимков и на пленке. Все увидели, как американские солдаты укрываются на территории своего посольства, как на земле лежат тела американцев, как их тащат и увозят в кузовах грузовиков. Громоздились трупы вьеткон-говцев. Несколько дней подряд американцы наблюдали за солдатами США — погибшими или прячущимися за стенами.

Нгуен Ван Сау и его группа погрузились в такси и маленький грузовой автомобиль «пежо» и поспешили к посольству, где открыли огонь по охранникам. Первое сообщение об атаке поступило в нью-йоркское бюро Ассошиэйтед Пресс через пятнадцать минут, когда нападающие пробивали первое отверстие в стене, окружающей территорию посольства. Стреляя, они ворвались внутрь, ранили первых двух охранников, однако им, как сообщают, удалось убить Нгуен Ван Сау. Затем партизаны начали обстреливать территорию посольства ракетами. В «Новостях» нападающих уже именовали группой самоубийц. В 7.30 утра по местному времени, когда битва по-прежнему продолжалась, в Нью-Йорке было 6.30 вечера и телепрограмма Эн-би-си «Хант-ли-Бринкли рипорт» уже имела готовый сюжет (правда, пленки не было). Прозвучало сообщение, что двенадцать нападаю-щих-самоубийц удерживают здание; при этом возникла некоторая неразбериха относительно того, кто стреляет по зданию и кто находится на территории посольства. Но так или иначе суть американцы уловили. Наконец военной полиции удалось протаранить ворота на джипе (в первые минуты нападения они были заперты охранниками). Следом за Эм-пи⁷ явились репортеры с камерами, чтобы заснять мертвые тела, дыры от пуль, упавший герб посольства. К 9.15 обороняющиеся победили, и одно из наиболее известных сражений вьетнамской войны завершилось. В нем было убито 8 американцев.

Вся группа Нгуен Ван Сау была перебита. Выполнение этого задания и вправду было самоубийством. Плана бегства им не предоставили. Шестьдесят семь тысяч вьетконговцев, участников партизанской войны, вступил во время «Тет Оффенсив» в бой с почти миллионом солдат, четыреста девяносто тысяч из которых были американцами. Генерал Уильям С. Вестморленд, любивший подкреплять свои доказательства подсчетами тел убитых врагов, немедленно заявил, что атака провалилась и стоила врагу немало людских жизней. Однако при этом он сказал, что «видел свет в конце тоннеля», но больше никто ему особенно не верил. В действительности по истечении недели вьеткон-говцам не удалось захватить ни одного города; потери составили около половины их боевого состава. В последующие семь лет войны партизаны Вьетконга никогда более не играли в ней ведущей роли именно потому, что их ряды так поредели после «Тет Оффенсив». Борьба продолжалась силами регулярных соединений Вьетнамской народной армии, которую американцы называли Армией Северного Вьетнама. Теперь считается, что четырехзвездный генерал Нгуен Чи Тхан выражал несогласие с планом «Тет», поскольку считал безумием вступать в бой с превосходящими силами противника в сложившейся ситуации, однако он погиб во время американской бомбардировки, до того как вопрос о наступлении был решен.

Тем не менее атака привела к более существенному успеху, нежели это представлял себе Северный Вьетнам: с военной точки зрения это была неудача, но с информационной — успех. Не будучи в состоянии дать объяснение этой самоубийственной операции, офицеры американской разведки предположили в тот момент, что ее целью был именно этот аспект: Северный Вьетнам предпринял «Тет Оффенсив», чтобы одержать победу с точки зрения «паблик релейшнз». Результаты были ошеломляющие. Теперь мы привыкли, что война немедленно появляется на телеэкранах, но в 1968 году это было внове. Никогда еще война не достигала гостиных столь быстро. В наше время военные умудрены опытом и сведущи в том, как контролировать средства массовой информации. Но в тот момент, когда разворачивались события «Тет Оффенсив», военнослужащих вооруженных сил США увидели на фоне руин; они были охвачены паникой; они погибали.

К февралю 1968 года рейтинг Кронкайта на Си-би-эс и Чета Хантли с Дэвидом Бринкли на Эн-би-си поднялся до такого уровня, какой им и не снился. К моменту, когда пятьдесят шесть миллионов американцев стали обладателями телевизоров, программу Кронкайта смотрели более одиннадцати миллионов семей, а программу Хантли и Бринкли — более чем десять миллионов. В тот месяц впервые началось применение дорогостоящего спутникового вещания, позволявшего незамедлительно передавать с помощью ретрансляторов новости из Японии в Нью-Йорк. Правительство оказалось не в состоянии контролировать представления общественности о войне. Телевизионный критик Джек Гоулд писал в «Нью-Йорк тайме»: «Для огромной аудитории телевизионных программ мрачные картины, показанные на прошлой неделе, оставляют безошибочное впечатление, что Вьетнам находится в агонии и что анализы, проведенные независимо друг от друга государственным секретарем Ди-ном Раском и министром обороны Робертом Макнамарой, появившимся вчера на «Встрече с прессой», могут быть неполны».

Печать также уделяла войне больше внимания, чем когда-либо. Журналы «Харпере» и «Атлантик маунтли» посвятили вьетнамской войне специальные выпуски. Весь мартовский выпуск «Харпере», поступивший в продажу в феврале, был посвящен статье Нормана Мейлера об антивоенном движении, где политика США подверглась резкой критике. Весь мартовский выпуск «Атлантик маунтли» был посвящен пьесе Дэна Уэйкфилда, также пронизанной антивоенными настроениями. Хотя оба журнала за всю свою столетнюю историю никогда не посвящали весь выпуск целиком одному-единственному материалу, оба единодушно заявили, что это произошло случайно.

Фотоматериалы использовались во время того февральского всплеска активности прессы широко, как никогда. Журнал «Тайм», где обычно использовалась черно-белая печать, вышел в цветном оформлении. Случилось так, что «Тет Оф-фенсив» совпала по времени с международной дискуссией на страницах «Нью-Йорктаймс». Фотоотдел выразил пожелание, чтобы газета использовала нечто большее, нежели случайные маленькие, обычно обрезанные со всех сторон снимки, и после долгих споров «Таймс» согласилась, что, если газету снабдят стоящими фотографиями, они будут занимать целую полосу.

Ранним утром фотограф Эдди Адамс бродил по Сайгону в компании других сотрудников Эн-би-си и неожиданно наткнулся на вьетнамских моряков. Они вели человека со связанными за спиной руками, жестоко избитого. Внезапно Адамс увидел шефа Национальной полиции Южного Вьетнама генерала Нгуен Нгок Лоана. Он вытаскивал пистолет. Узник поднял глаза на генерала, и в эту секунду тот вытянул руку и пустил пулю ему в голову. Адамс заснял все это. Он проявил фотографии и поместил их в барабан электронного сканера, который отправил их в Нью-Йорк и разослал по всему миру. Газета «Таймс» согласилась, что это необычные снимки, достойные увеличения при публикации. 2 февраля в верхней части первой полосы газеты появилось фото маленького человека со связанными руками и лицом, обезображенным пулей из пистолета, который генерал Нгуен Лоан держал в вытянутой руке. Ниже помещалась другая фотография: солдат армии Южного Вьетнама с выражением горя на лице держит на руках тело своего ребенка, убитого вьетконговцами. На двенадцатой странице находилось продолжение — три снимка, озаглавленных «Узник», «Казнь» и «Смерть», изображавшие последовательность убийства, зафиксированную Адамсом. Эти фотографии получили более десяти премий на конкурсах фотожурналистики и по сей день входят в число наиболее памятных образов войны.

Мир узнал, как выглядит война, настолько подробно, что это не имело аналогов в военной истории. Год спустя Джон Уейн подготовил фильм о Вьетнаме «Зеленые береты», где он был и режиссером, и актером. Рената Адлер, обозреватель «Нью-Йорк тайме», объявила фильм «глупым», «лживым» и «очень плохим». Ричард Шикель написал в журнале «Лайф»: «Война, которая ведется здесь, нисколько не похожа на то, что на самом деле происходит во Вьетнаме, — на то, как мы, и «ястребы», и «голуби», восприняли вьетнамские события благодаря средствам массовой информации». Ни Джон Уейн, ни кто-либо другой из американских производителей фильмов прежде не сталкивался с подобной конкуренцией. Вплоть до этого момента большинство фильмов о войне не напоминали реальность, но теперь, даже если война велась в другой стране, публика уже понимала это, поскольку она уже видела настоящую войну.

В 1968 году голливудские производители фильмов впервые получили разрешение на снятие ограничений при изображении насилия. Регуляция с помощью цензуры сменилась рейтинговой системой, поэтому военные действия, снимаемые в Голливуде, можно было изображать столь же ужасными, сколь было ужасным то, что показывали о войне по телевизору, хотя первые фильмы, где применялся новый подход к насилию, такие как полицейский триллер 1968 года «Буллит» и вестерн

1969 года «Дикая команда», не были посвящены военной теме.

В связи с фильмами о войне возникла и другая проблема: каждый день публика слушала в «Новостях» военные сюжеты, которые были куда лучше, нежели голливудские штампы, связанные с темой войны. Журналист из Бруклина, идущий по горячим следам, и тихая сцена, где звучит вопрос «Что вы собираетесь делать после войны?», не дотягивали до уровня сюжетов из реальности, таких как история рядового морской пехоты Джонатана Спайсера. Этот забавный чудаковатый парень был сыном методистского священника из Майами. Спайсер отказался сражаться и поэтому был назначен служащим медицинского корпуса. Его товарищи, служившие в морской пехоте, посмеивались над ним, но это скоро прекратилось. Казалось, Спайсер был лишен чувства страха: он оттаскивал раненых от линии огня, прикрывая их своим телом В один из мартовских дней в Кхе-Сан начался артобстрел, в то время как санитары пытались эвакуировать раненых, и Спайсер получил приказ отправляться в свой бункер. Морские пехотинцы, запертые в Кхе-Сан, несколько раз пытались эвакуировать раненых, но всякий раз вьетконговцы начинали обстрел. Спайсер увидел, что им не удается погрузить раненых; он бросился на помощь, и его накрыло взрывом. В полевом госпитале, находившемся на расстоянии всего нескольких ярдов, Спайсер был сочтен мертвым. В таких полевых учреждениях обычно не проводились сложные хирургические операции: пациента в них лишь «чинили» на скорую руку и отправляли в стационарную больницу. Но тут доктор решил, что может спасти Спайсера. Он вскрыл его грудную клетку, начал массировать остановившееся сердце, затыкая дыру пальцем до тех пор, пока не смог зашить ее, и вернул молодого человека к жизни. Однако это была не голливудская история, и три дня спустя рядовой Спайсер, девятнадцати лет от роду, отправленный на корабле в госпиталь в Японии, скончался от ран.