1968

— Нас продали, — возмущалась Марианна.

— И зачем мы только послушали этих придурков из Студенческого союза? — не унимался Родриго.

— Они спелись с легавыми, — говорил Порталье, — это же за версту видно.

— Обделывают свои делишки у нас за спиной, хотят выдать себя за главных, создать имя, а мы себя ведем как тряпки!

— Могу себе представить завтрашние заголовки: «Студенты все поняли, образумились, они снова будут ходить на занятия, мы загоним их в аудитории, экзамены состоятся в назначенное время»…

Когда они расстались, на душе у всех было кисло. Марианна отказалась пойти с Порталье на бульвар

Осман, потому что его родители уже вернулись. Сколько он ни убеждал ее, что это совершенно не важно, девушка предпочла вернуться к себе в общежитие. Марианна вместе с Родриго и двумя другими ребятами, которых Порталье когда-то видел в Нантере, втиснулась в малолитражку своего приятеля с филфака. Видя, как они трогаются с места, Порталье недовольно проворчал что-то, стоя под холодным дождем.

Профессору Рене Порталье и доктору Жюрио было за сорок, они носили одинаковые синие костюмы. Профессор был полноват, у него был открытый лоб, седеющие волосы, подстриженные почти под ноль, на манер английского газона, и длинные руки. Его гость был более худощав, не столь полнокровен и носил очки в черепаховой оправе. Он уже три года заседал в Пале-Бурбон [31] как депутат, избранный от Кальвадоса, где он когда-то прикупил особнячок XVII века. Пока их супруги в летних костюмах за столом для игры в бридж просматривали рекламные проспекты (поскольку обе пары собирались в августе вместе снять виллу под Вероной), мужья с бокалами в руках беседовали в гостиной, удобно устроившись в огромных бархатных креслах. На прошлой неделе умер от недостаточного кровоснабжения мозга человек с пересаженным сердцем.

31

Пале-Бурбон — здание, в котором заседает Национальное собрание, нижняя палата французского парламента.

— Помнишь, — говорил Жюрио, — у Каброля были сомнения уже через час после операции. Сердечно-сосудистый коллапс, его тогда едва спасли.

— Но он же все время был в кислородной маске.

— Шестьдесят шесть лет — не маленький возраст, да еще он давно болел, сопротивляемости никакой.

И вообще после девятичасовой операции даже у молодого парня…

— Но все же технически удачная пересадка уже возможна?

— Хотите посмотреть «Шадоков»? — спросила Соланж Порталье, включая телевизор, стоявший в стенке из красного дерева.

Профессор очень любил этот абсурдный мультсериал, где птицеподобные существа несли всякую чушь голосом Клода Пьеплю [32] . Серия, которая шла в тот вечер, называлась «Плохи дела на планете Шадок».

— Прямо как в Латинском квартале! — расхохотался профессор.

— Ничего, — возразил Жюрио, — скоро все встанет на свои места. Это была всего лишь вспышка агрессии, мы об этом полдня проговорили в Пале-Бурбон.

Они услышали, как хлопнула входная дверь. Профессор подошел к застекленным дверям гостиной, одним ударом открыл их и нос к носу столкнулся со своим сыном Роланом, у которого волосы и куртка насквозь промокли от дождя.

32

Клод Пьеплю — популярный французский театральный и киноактер, снимался у Бунюэля, Клода Шаброля, Бертрана Блие, Клода Зиди и других, много записывался на радио и телевидении.

— Откуда это ты явился?

— А тебе что?

— Переоденься в сухое, мы садимся за стол.

Порталье-младший приподнялся на цыпочки, чтобы поверх занавесок на застекленной двери разглядеть гостей.

— Я не голоден, — сказал он.

— По крайней мере, иди поздоровайся с Жюрио.

— С этим фашистом?

— Придурок!

Профессор вернулся в гостиную:

— Это Ролан. Он, конечно, учится, но, по-моему, ничему еще толком не научился!

Все засмеялись остроте, но отец был раздосадован экстремистскими высказываниями и дерзостью сына. Обозвать фашистом его друга Жюрио! Все было совсем наоборот. Они познакомились в лицее в 1943 году. Утром каждое воскресенье друзья вместе с участниками Сопротивления [33] ходили на тайные стрельбища под Обервилем. Благодаря этому после Освобождения они получили дополнительные очки на бакалаврском экзамене. А позже профессор узнал, что этот скрытник Жюрио пошел гораздо дальше. Он влезал на мостки над железнодорожными путями, на веревочке спускал вниз пакеты, начиненные взрывчаткой, и подрывал рельсы, чтобы задержать немецкие эшелоны.

33

Сопротивление — антифашистское и национально-освободительное движение в странах, оккупированных Германией, Италией и Японией во время Второй мировой войны.

— Что, твой сын отплясывает карманьолу [34] со своими приятелями? — спросил Жюрио.

— В его возрасте все следуют моде. А сейчас модно все крушить, ну мы и крушим. Для начала, он нападает на меня.

— Молодым людям хочется героических ощущений, вот они и придумывают себе дешевый героизм. Ничего… Это пройдет…

— Не строй из себя адвоката дьявола!

— Только что в парламенте Пизани сказал одну вещь, которая меня взволновала: «Иногда в присутствии сына и его товарищей мне приходится молчать или лгать, потому что я не всегда нахожу ответы на их вопросы».

34

Карманьола — танец времен Великой французской революции.

— Отлупить хорошенько, вот самый простой ответ! — возмутился профессор. — У нас барабанные перепонки лопнут от его музыки! Соланж, пойди скажи своему сыну, пусть сделает потише, нельзя поужинать спокойно!

— А что он слушает? — спросила мадам Жюрио.

— Песни кубинской революции, бедняжка моя!

— Можно подавать фаршированные яйца? — спросила Амалия, заложив руки за фартук.

Четверг, 9 мая 1968 года Сто цветов Мао на Левом берегу Сены

Порталье взобрался на статую Огюста Конта на площади Сорбонны и орал что есть мочи: «Арагон [35] стар как мир!» Несколько человек зааплодировали, развеселившись, а старый поэт, такой элегантный в своей светлой куртке, устало улыбнулся. «Вы мне напоминаете меня самого в молодости», — сказал он едва слышным голосом, который тут же заглушило улюлюканье толпы. Луи Арагон не хотел стариться, он вспоминал оскорбления, которые сам бросал в двадцать лет вместе со своими со-братьями-сюрреалистами. Они упражнялись в злословии над гробом Анатоля Франса [36] и пародировали суд над Морисом Барресом [37] . Когда все эти буйства остались позади, он вступил в партию и остался в ней навсегда. Он прославлял Сталина и воспевал его преступления. Арагон превратился в символ писателя на службе у Москвы. Теперь пришел его черед быть освистанным. Идя сюда, чтобы лично выразить студентам свою поддержку, он знал, что его ожидает. Поэт был один среди молодежи, сотнями стекавшейся отовсюду и рассаживавшейся по всей длине бульвара Сен-Мишель. Заговорил Кон-Бендит:

35

Арагон Луи (1897–1982) — французский поэт и писатель, один из основателей сюрреализма, с 1927 — член Коммунистической партии Франции. Автор поэтических сборников, романов, эссе.

36

Франс Анатоль (1844–1924) — французский прозаик, автор социально-критических («Современная история», 1897–1901), фантастико-сатирических («Остров пингвинов», 1908) и исторических («Боги жаждут», 1912) романов, новелл. Лауреат Нобелевской премии (1921). Авангардисты считали его символом литературного традиционализма и академизма.

37

Баррес Морис (1862–1923) — французский писатель, член Французской академии. Придерживался консервативно-традиционалистских, шовинистических и расистских взглядов. В 1921 году дадаисты во главе с Андре Бретоном устроили символический суд над Барресом, высмеивая в его лице буржуазную мораль и политику.

— Здесь все имеют право высказаться, даже предатели!

Он протянул громкоговоритель Арагону, который пообещал:

— Я сделаю все, чтобы привлечь на вашу сторону как можно больше людей!

— Долой!

Только что в доме номер 44 по улице Ле Пелетье, где собирались коммунисты, разразилась такая полемика, какой Центральный комитет никогда еще не видел. Интеллектуалы даже стали упрекать партию в бездействии. Демократическая конфедерация труда распространила на заводе Рон-Пулан в Витри листовки, в которых проповедовала сближение студентов с рабочими, а чем занимается в это время Всеобщая конфедерация труда? Что делает Партия? Лицеисты и рабочие снова начали скандировать лозунги, требуя: «Освободите наших товарищей!» Рядовые коммунисты не знали, что делать. Как они будут выглядеть, если присоединятся к левакам?