1968

Облегченно вздохнув после отъезда де Голля, премьер-министр со своими доверенными людьми остался единовластным хозяином, и тем хуже для ортодоксальных голлистов, видевших в нем недостойного преемника генерала. Помпиду был настоящим управленцем. Судя по всему, ему представился идеальный случай сместить де Голля с помощью уловок и хитростей, замаскированных под проявление здравого смысла. Французы хотят прежде всего мирной жизни, модернизации страны. Гастон Деферр [57] несколько раз прямо обратился к нему, призывая правительство взять на себя ответственность, но Жорж Помпиду не поднимал носа от своих газет. Вотум недоверия правительству? Среди гула голосов и хлопанья пюпитров премьер продолжал безмолвствовать.

57

Гастон Деферр (1910–1986) — французский политический деятель, социалист, участник Сопротивления, позднее — депутат, мэр Марселя, был министром в правительстве Миттерана.

Депутат Тевенон, принадлежавший к парламентскому большинству, поднялся на трибуну с листками в руке. У него было осунувшееся лицо человека, пережившего большое горе, и когда он начал читать свои записи, руки у него дрожали:

— Господин председатель, дорогие коллеги, фотографии, которые я видел вчера и сегодня, доказывают, что незначительное меньшинство студентов под предводительством господина Кон-Бендита осквернило могилу Неизвестного солдата.

Жорж Помпиду опустил номер «Либр бельжик», который читал, и нахмурил кустистые брови. Ну что за олух! Все прекрасно знают, что этот самый Кон-Бендит не участвовал в демонстрации на площади Этуаль. Тевенон выставляет в дурацком свете себя, а заодно и всех нас. Депутат продолжал, едва сдерживая ярость:

— Призываю всех почтить минутой молчания…

— Долой! Долой! — закричали коммунисты и левые.

— …память сражавшихся в войне 1914–1918 года и в войне 1939–1945 года…

— Долой! — неслось с левой стороны.

— …против друзей господина Кон-Бендита.

Правые депутаты встают, левые свистят и возмущаются:

— Долой! Долой!

— Как вам не стыдно! — десять раз повторил в микрофон Франсуа Миттеран.

Невзирая на возникшую неразбериху, премьер-министр не сдвинулся с места, и заседание прервали на двадцать минут. Следующим должен был выступать Жорж Помпиду. Он поднялся на трибуну, переступая сразу через две ступеньки. Премьер хорошо подготовил свою речь. Его мысль была проста. Чтобы отвлечь оппозицию, он будет говорить уклончиво, станет настаивать на историческом характере происходящего, порассуждает о кризисе цивилизации, избегая всякого упоминания о голлизме. Он вспомнит о закате Средневековья, когда студенты уже бунтовали в Сорбонне, об идейном разброде, свойственном юности.,

— Дамы и господа, — начал он, — Париж только что пережил несколько очень трудных дней.

Премьер-министр заговорил о том, что беспорядки возникли в Нантере в результате провокации кучки возмутителей спокойствия. Пришлось прервать занятия, чтобы сдержать волну насилия:

— И тогда те, о ком я говорю, перенесли свои обличительные речи, смуту и насилие в Сорбонну. Ректор в присутствии многих профессоров был окружен группой людей в касках, вооруженных дубинами и булыжниками. Загнанный в угол, опасаясь, что начнутся жестокие столкновения между студентами из одинаково экстремистских, но противоположных по политическим воззрениям группировок, он обратился к силам правопорядка. Мог ли он поступить иначе?

И так далее, все в том же духе. Премьер-министр обвинил радиостанции в том, что они своими комментариями в прямом эфире с места событий накалили обстановку. Потом указал на более взрослых профессиональных революционеров, располагающих денежными средствами и приспособлениями для столкновений в городских условиях, своего рода международную организацию в духе Джеймса Бонда, ведущую подрывную деятельность в западных странах. Эти соблазнители и сбили с толку студентов. Молодежи кажется, что она живет в бездуховном обществе? Что ж, прежде всего мы должны обезопасить ее от вредоносных идеологов, внимательнее к ней прислушиваться, лучше отвечать на ее вопросы. Что, если мы предложим юношам и девушкам сотрудничество во имя восстановления гражданского мира?

В семнадцать часов двадцать пять минут заседание снова было прервано. Жюрио присоединился к своему другу Тевенону в зале Четырех колонн, где депутаты собирались пообщаться и поболтать о происходящем.

— А ты не перестарался сейчас с этими своими фотографиями Кон-Бендита, которых никто не видел?

— Ты что! Это же такая опасность для общества!

— Сын вернулся?

— Нет… Этот юный идиот у меня получит, пусть только попадется на глаза!

— Моника вчера ходила к Сорбонне вместе с Соланж Порталье. Они надеялись хоть что-то разузнать о сыне Порталье. Ничего. Он даже не позвонил. Мать с ума сходит от волнения.

Депутаты подошли к группе людей, столпившихся вокруг премьер-министра. Тот закурил сигарету светлого табака.

— Господин премьер-министр, значит, движение протеста возникло не спонтанно?

— Сами подумайте, это просто невозможно! Все было тщательно подготовлено.

— Вы говорили о международной организации. Вы можете о ней сказать что-то еще? Есть ли у нее лидер?

— Да, лидер есть.

— Мы его знаем?

— Естественно, это Кон-Бендит.

Враг был назван. Теперь можно будет от него избавиться, если ситуация обострится или избиратели будут слишком напуганы, но Жюрио и Тевенон не поняли хитрого маневра Жоржа Помпиду, обращавшегося в том числе и к журналистам, которые только и ждали, чтобы разнести эту информацию по всей стране.

— Вот видишь, я был прав, — сказал депутат Тевенон депутату Жюрио.

Среда, 15 мая 1968 года Всеобщая конфедерация труда опускает железный занавес

Как всегда по утрам, солдат второго класса Корбьер составил рапорт о боевой готовности батальона, то есть, иными словами, список солдат, отсутствующих на службе. Он надел полевую куртку и пешком отправился за почтой в другое здание базы Эвре, примерно в километре от аэропорта. На аэродроме паслось стадо коров: это был дешевый способ подстригать буйную траву по бокам взлетно-посадочных полос. Когда он вернулся в кабинет капитана, тот уже был вне себя:

— А, Корбьер, наконец-то! Скорее помогите мне надеть портупею и парадный кинжал! Я вызван к полковнику!

Капитан, славный малый, коренастый, горячий, но сговорчивый, в былые времена, наверное, был похож на Ричарда Видмарка [58] . Крестьянский сын, получив аттестат зрелости, в 40-е годы он поступил на службу к англичанам. Так он стал одним из первых летчиков-испытателей в военно-воз-душных силах, дважды пропадал среди Атлантики, дважды его удавалось спасти, так что потом капитана даже приглашали на радио в программу Пьера Бельмара «Вернувшиеся издалека». Этот бравый солдат побаивался начальства. Он прицепил к своему кителю огромную, как плитка шоколада, орденскую планку и бегом умчался к своему небесно-голубому «рено», бросив Корбьеру: «А потом напомните мне, чтобы я записался в парикмахерскую!»

58

Ричард Видмарк (род. в 1914) — американский киноактер, дебютировал в 1947 году («Поцелуй смерти»), был особенно популярен в 50-е и 60-е годы, играл в основном отрицательных персонажей.

Секретарь военного аэропорта Корбьер сел за свой металлический стол. Два телефонных аппарата не звонили никогда, и он украшал их диски желтыми цветочками, которых росло полным-полно по краям дорог 105-й базы. Корбьер включил транзистор, стоявший возле кипы просроченных писем и бумаг с пометками «военная тайна» и «для служебного пользования». После побудки Корбьер узнал о волнениях, прокатившихся по Милану, Франкфурту и Нанту. В Германии армия получила разрешение применять насилие, а что будет во Франции? Между тем, в Дублине бельгийского короля только что заклеймили как убийцу [59] .

59

Речь идет о короле Леопольде ill, которого участники бельгийского Сопротивления и жертвы фашистской оккупации считали предателем, так как после захвата Бельгии фашистами он не оказал сопротивления оккупантам. В 1950 году короля вынудили отречься от престола в пользу своего сына Бодуэна и отправиться в изгнание.