1998

Джинни действительно оценила. Когда Блек вошел, Зал встретил его стеной настороженного молчания. Не ненависти, нет — МакМиллан рассказал, что именно прошептал ему Смит, и студенты дружно решили, что реакция Блека была вполне обоснованной и вообще, именно такой, как должно. Все поняли, что это был просто образец поведения рыцаря, когда его леди оскорбляют, но так же все были в ужасе от того способа наказания, который избрал Блек. Захария так и не пришел в себя — он что-то бессвязно бормотал, и глаза его были пусты. Фактически, Северус свел его с ума.

Парень отметил, что почти все слизеринцы старше пятого курса быстро опомнились и начали непринужденно болтать с соседями. А еще он отметил, что почти у всех из них стоял хоть какой-то, но блок.

— Похоже, мы все тебя здорово недооценили, Блек, — тихо сказал ему Теодор. — Ты куда тоньше и изощреннее Реддла. Если соберешься захватывать мир, вспомни про меня, ОК?

— Непременно, дружище. Но, думаю, не все так страшно, — бодро ответил Северус.

— Смиту теперь всю жизнь в Святом Мунго валяться, а ты говоришь — не все так страшно? Что он такого сделал-то?

— Он оскорбил мою девушку, Нотт. Знаешь, если бы он вякнул что-нибудь про меня, отделался бы просто легким испугом — к примеру, нашел бы себя на самом высоком шпиле Хогвартса посреди ночи, голым и без волшебной палочки.

— Типичный Блек, — успокоено фыркнул тот. — Рыцарь в вопросах чести дамы, и хулиган в остальных случаях. Не против, если я успокою наших? А то они малость напряглись.

— Я заметил. Тут же все блоки выставили, хотя вчера только пара человек держало, — усмехнулся Сев. — Успокой, конечно. А то такой стресс — только от одного Темного Лорда избавились, как еще один туда же метит.

— Что мне в тебе нравится, Северус, так это твое чувство юмора, — уже абсолютно расслабленно произнес Теодор.

После обеда Северус встретился с Роном, Гермионой и Джинни в холле.

— Ну, что, пойдем в учительскую?

— Я не пойду, Рон.

— В чем дело, приятель?

— Мне страшно, — тихо ответил парень.

— Придумай что-нибудь получше. А еще лучше, просто скажи правду.

— Я боюсь, Рон. Боюсь потерять себя. Турнир — это вызов, а ты видел сегодня, что случается с теми, кто посмеет мне противостоять.

— Но…

— Нет, Рон, — отрезал Блек.

— Можешь не бросать пергамент в Кубок, но хотя бы подай заявку, Северус! МакГонагалл все равно включит тебя в список участников, вот увидишь.

— Смита уже перевели в Мунго?

— Пока нет. Если мадам Помфри не сможет привести его в чувство до завтра — а она не сможет — то тогда только его переведут.

— Пойду, помогу ей.

Он трансформировался в маленького дракончика и понесся в сторону Больничного Крыла. Через минуту он мог видеть, как медсестра подходит к Смиту со стаканом успокаивающего зелья.

— Это не поможет.

— Блек! Проваливай отсюда, убийца!

— Вы хотите привести его в чувство, или как?

Помфри помедлила, прежде чем кивнуть.

— Я поместил его сознание в комнату, созданную из всех его плохих воспоминаний и эмоций. Боль прорвет барьер.

— Боль?

— Боль, физическая боль. Чем сильнее, тем лучше. Круциатус.

— Я не смогу, — медсестра в ужасе замотала головой.

Блек достал палочку и отодвинул женщину от кровати.

— Остановите меня через минуту. КРУЦИО!

Смит зашелся в крике, извиваясь на кровати. Блек держал заклятье, наполняя свою голову желанием мучить этого засранца, воздать ему по заслугам за его слова о Джинни. Через минуту, когда Смит мог уже только хрипеть, мадам Помфри обезоружила Блека заклинанием.

— Все, теперь просто дайте ему сонного зелья, и завтра он будет в порядке, — сообщил тот, заставляя выпавшую палочку вернуться ему в руку.

Когда он присоединился к толпе семикурсников, ожидающих у входа в учительскую, на него с расспросами напала Гермиона.

— Получилось?

— Разумеется, Гермиона.

— Что ты сделал?

— То, до чего никогда не додумался бы не один целитель. Жахнул по нему Круциатусом.

— Ну, конечно, боль! — воскликнула Гермиона. — Разумеется!

— Что именно кажется вам настолько очевидным, мисс Грейнджер? — полюбопытствовала директор, выходя из учительской.

— Способ, которым Северус привел Смита в сознание.

— И что за способ?

— Заклятье Круциатус, — мрачно усмехнулся Блек.

МакГонагалл внимательно на него посмотрела, но смолчала и просто сказала, чтобы претенденты по одному заходили в учительскую. Когда она повернулась, чтобы зайти, впуская первого, Северус окликнул ее.

— Профессор, могу я поговорить с портретом Дамблдора?

— Это срочно, Блек?

— Очень.

— Хорошо, идите ко мне в кабинет. Горгулья вас пропустит.

Через пять минут Блек вошел в кабинет директора, взмахом палочки оглушив большинство портретов.

— Что вы себе позволяете, Блек? — рявкнул оставшийся в сознании портрет Снейпа. Найджелус и Дамблдор молчали. Первый — потому, что знал, с кем имеет дело, а второй просто сохранял невозмутимость.

— Мне не нужны лишние свидетели, профессор Снейп. Лучше оцените, что я посчитал Вас достойным того, что я намереваюсь сообщить Дамблдору.

— И что же это, мистер Блек? — заинтересованно спросил последний.

— То, что я вовсе не Блек, — он взмахнул палочкой, придавая своему лицу истинный вид.

— Ты, Поттер? — Снейп удивленно поднял брови. — Видимо, ты не такой уж болван, каким я тебя всегда считал. Великолепно разыграл свою смерть и воспользовался Ритуалом Доверия? К тому же я весьма польщен твоим выбором имени, — нехотя признал он.

— Вы, как всегда, правы, профессор Снейп.

— Гарри, почему ты разыграл свою смерть? Это принесло очень много горя, — мягко сказал Дамблдор.

— Я не рассказал вам кое-чего, Дамблдор. Я получил от Темного Лорда «наследство». Всю его память. А смерть свою я инсценировал, потому что не хотел всю жизнь прятаться от толп восхищенных поклонников. Профессор Блек помог мне разработать легенду.

— И почему же ты решил раскрыться сейчас?

— Потому что мне нужен ваш совет. Каждого из вас. Вы понимаете, насколько меня изменили воспоминания Темного Лорда, собственная смерть и смерть многих дорогих мне людей. Скажите, стоит ли мне участвовать в Турнире?