2-Герой-2

– Ай… Инцидент произошел… Не хотел доложить. Виноват. Один мой с заключенным повздорил… упал, палец сломал.

– В пылу полемики? – спросил фон Марц.

– Виноват, то… Инспектор.

– Говори мне – господин инспектор, раз без прилагательного тебе никак не обойтись.

– Господин инспектор, существительное "господин" – не прилагательное, – неожиданно сказал Ечиев, и, похоже, обиделся.

Чего это я, подумал фон Марц удивленно. Ненормативные отношения допускаю с нижним чином…

– Прошу прощения, майор. Я ошибся.

Фон Марц лично нанимал охрану на "зону". В лексиконе его официальной переписки с канцелярией по кадрам Принстона-20, "зона" называлась "Объект ОПРАВА", а сам Какалов – "алмаз неграненый", а вся операция – "Бриллиант". Начальник канцелярии генерал Ицкиев сходу, не вдаваясь в подробности, заломил сто тысяч и был весьма приятно удивлен, когда фон Марц, глазом не моргнув, предложил сто пятьдесят, но при условии, что секретность обеспечивать будет сам, а после миссии караул подвергается процедуре "пейотль". "Ц-ц, – удивился Ицкиев. – Брат, ты что там, Железного Маску прятать будешь?" – "Не лезь не в свое дело." – "Премией покрыть моим ребятам необходимо будет!" – решительно сказал Ицкиев. Фон Марц и на это согласился. Принстон-20, крупнейшая в Галактике частная тюрьма особого режима, славился лихими, неподкупными и быстродействующими воинами. Ицкиев подписал приказ – и "зона" на неосвоенной, запасной планете N-0971/6 организовалась по инструкциям фон Марца за десять часов. Так что Какалова привезли со "Стратокастера" прямо сюда. Пятнадцатого же марта. И пятнадцатого же марта начали готовить Какалова к ментобурению.

– Откройте камеру, – приказал фон Марц майору Ечиеву. – Я буду разговаривать с заключенным один на один. Обеспечьте помехи в "зоне". Используйте "осу". Зря ее, что ли, тащили сюда…

– Есть, господин инспектор! Иду?

– Идите, майор.

– Вот ключ вам, господин инспектор, – майор сунул фон Марцу, осветив фонариком, прибор. – Красная – открыть, зеленая – закрыть. Желтая – тревога.

Не дожидаясь, пока Ечиев отдалится, фон Марц нажал на красную квадратную кнопку. Вагон-камера распахнулся. Фон Марц взобрался по лесенке на платформу с кроватью и креслом. Ни огонька на платформе больше не горело.

– Какалов, просыпайтесь, – сказал он. – Я пришел с вами поговорить.

– Я не сплю, – откликнулся Какалов. Фон Марц удивился – голос не сонный, свежий, незаторможенный. Очень мешала темнота на платформе. А ночные очки на шлеме фон Марц использовать не хотел. Он выдвинул из пола штангу с лампой-утайкой. Включил. Теперь он видел серое лицо на подушке. Поблескивали глаза.

– Ну хорошо, – сказал Какалов. – А вы-то где?

– Я в кресле. Одну секунду, – фон Марц чуть довернул лампу.

– А! Таинственно! На заключенного очень подействовало. Вот вы появились. Кто ты, друг или враг? Не бейте меня, я все скажу. Боги! Боги! Яду мне! Яду. Дайте закурить.

– Я не курю, извините.

– Тогда не скажу, где золото. Слушайте, а вы не адвокат, положенный мне по закону?

– Нет.

– Спина затекла, – пожаловался Какалов. – Ой… простите, я писаю. Как бы катетер не выскочил… Пись-пись-пись! Уа! Уа! Ну хоть выпить у вас есть?

– И выпить у меня нет.

– Тогда я сегодня не принимаю, – заявил Какалов. – Одевайтесь. Зайдите в следующую субботу. Возможно, я буду в более добром расположении.

– Какалов, на меня ей-богу не производит впечатление ваша манера себя вести. Знаете почему? Вы меня не интересуете. Меня интересует информация, могущая быть у вас, и, скорее всего, имеющаяся. Я практически уверен в этом. Я явился сюда и собираюсь с вами разговаривать, и, возможно, отнесусь к вам по-человечески, только потому того, что я надеюсь получить от вас эту информацию.

– Пошел ты на…, – сказал Збышек беспечно. – Я ничего не знаю. "Вставай, нерушимый…" – пропел он.

– И вы откажетесь даже торговаться?

– Я тебе все сказал. "Это есть наш последний!.."

– Заткнитесь-ка, Какалов. Не думаю, чтобы вы отказались поболтать. Хочу вас спросить: вы заметили, что мое появление совпало с окончанием второго этапа медикаментозной подготовки вас к ментобурению? Вы заметили, Какалов. Лично мне претит необходимость применять к вам подобные средства получения информации. Хотя я отнюдь не человеколюбив. Процедура груба, и я опасаюсь, что не удастся избежать нередактируемых ошибок в тонких слоях информации. А сведения, необходимые мне, наверняка находятся именно в тонких слоях. Итак, я прибыл в самый последний момент, когда еще остается возможность прервать процесс необратимого затормаживания мозга. Отказ от ментобурения – сам по себе уже достаточная цена за откровенный разговор со мной, не так ли, Какалов?

– Кто вы такой?

– Я – Генрих фон Марц, советник Президента Чандрагупты.

– Почему я должен вам верить?

– Так. Гарантии. Это хороший вопрос. Никаких. Не в моих силах доказать вам правдивость моих слов. Я совершенно голословен. Верю – не верю. Пустить вас в киберспейс, чтобы вы сами взяли доказательства, я не могу. Вы черт знает на что способны в киберспейсе. Я очень хорошо сознаю, возможно, как никто не сознает, ЧТО вы такое, Какалов. Таким образом – никаких гарантий.

– Маловато будет, – сказал Збышек. – Не сойдемся.

– А я еще ничего вам и не предлагал, Какалов.

– Ну так скажите, а то я помру от любопытства. Или катетер выскочит.

– Я предлагаю вам быструю смерть, Какалов. Помолчите… Если бы я стал сейчас расписывать, как я торжественно освобождаю вас от оков, снабжаю кораблем, транслятором, нагружаю золотом и брильянтами, – вы посчитали бы меня дураком, послали бы меня с моим враньем подальше, и легли бы под ментобур с чувством глубокого удовлетворения, глядя мучительному безумию прямо в глаза, сознавая свой воинский и гражданский долг выполненным и даже, возможно, состроив героическую мину. Вам нет места в Галактике, Какалов, вы неизбежно будете уничтожены. И я обещаю лишь то только, что я выполню обязательно. Сделка проста. Вы отдаете мне все коды доступа ко всем уровням кибернетической сети на Странной планете, я усыпляю вас до проверки данных. Если все в порядке – сон безболезненно перейдет в смерть. Так что кремации вы и вовсе не ощутите.

– А вы прямой человек, фон Марц, – сказал Збышек. – Аж завидно. Когда-то и я был таким.

– Да, и притом, мне некогда. Многое изменилось, Какалов. Сегодня 18 марта. Возможно, я удивлю вас сообщением, но в Галактике идет полномасштабная война, мы потеряли одну тяжелую планету на Севере, чудом отстояли Юг и Восток. Если вы, Какалов, и не резидент НК, то, в любом случае, так их разбередили своим безумный рейдом, что война очень неожиданно и неприятно перешла из вялотекущей в очень болезненную. Это уже само по себе, кстати, достаточное основание для смертной казни.

– Не удовлетворите ли вы мое любопытство относительно некоторых людей, господин фон Марц? – спросил Збышек, подумав. – У нас с вами есть время?

– Да. Несколько часов. Я солгал вам пять минут назад. У меня есть с собой спиртное, пища и сигареты. Что-то вам нужно?

– Закурить. А зачем вы наврали?

– Профессиональная привычка. Извольте вам сигарету. Сейчас я освобожу вам одну руку. Вы левша, не так ли?

Фон Марц наклонился над пультиком койки. Систему он явно знал хорошо, безошибочно точно отпустив повязки "пакета" справа. Збышек выпростал руку, взял сигарету. Фон Марц поднес зажигалку.