2 ордена Жукова отдельная бригада Спецназ ГРУ

Агентурная группа предоставила в наше распоряжение афганца-проводника, знающего местность и расположение огневых точек. Свою награду, надо сказать, он отработал сполна, что обычно с проводниками случалось редко. Налет был осуществлен 14 февраля. На первом этапе все шло согласно плану. Охрана не ожидала нападения, зенитные средства не были подготовлены к немедленному открытию огня и после короткого бомбоштурмового удара Су-25 и Ми-24 все шесть «восьмерок» удачно десантировали нас на площадку приземления. Прыгать пришлось из положения зависания с высоты метр-полтора, может чуть больше, но тут нам помог глубокий снег. Кроме того, место десантирования было скрыто от «духов» плотной снежной пеленой, поднятой винтами вертолетов. Мы оказались на небольшой площадке в нескольких десятках метров от подножья гор. Поначалу по нам никто не стрелял, и отряд довольно организованно сумел подняться к предполагаемому месту склада. На месте выяснилось, что территория склада представляет из себя несколько одиночных строений, разбросанных в полном беспорядке на ограниченной площади. Нам довольно быстро и без потерь удалось захватить их все, кроме одного. Метод захвата был предельно прост: подгруппа обеспечения открывала по домикам ураганный огонь с расстояния 30—50 метров и под ее прикрытием к домикам подбирались два—три разведчика. Как только они занимали безопасное положение в «мертвой зоне» у стен, огонь по окнам и дверям прекращался, подгруппа нападения вставала с земли и забрасывала домик гранатами через окно. Такого воздействия на противника оказалось вполне достаточно, чтобы полностью подавить сопротивление. Настораживало только то, что ничего особо существенного внутри этих строений нам найти не удавалось, и мне начало казаться, что никакого большого склада здесь нет, все это выдумки наводчика и всю эту операцию мы затеяли зря.

Правда, наводчик заранее предупреждал нас о том, что не знает точно в каком именно месте расположен основной склад, так как в районе его расположения ему бывать приходилось, а конкретно в хранилище – нет. Но тут нам здорово повезло. Из одного домика попытался сбежать молоденький парень, на вид лет пятнадцати. Оружия у него не было, и мне при помощи прапорщика Вербитского удалось быстро его поймать. Язык не поворачивается назвать его полного ценным «духом» – так, «душонок» какой-то. Парнишка был сильно испуган, и после пары профилактических затрещин немедленно согласился отвести нас к искомому складу. Ура! Склад! Выяснилось, что основное хранилище представляет собой странного вида строение из трех стен на обратном скате большого холма. Я называю этот скат обратным, потому что таковым он был по отношению к месту нашего десантирования и исходного рубежа для атаки. Наши основные силы просто проскочили мимо него, не придав этому строению большого значения. Как я уже сказал, строение имело только три стены, а роль тыльной стены выполняла гора.

То есть домик был заглублен вовнутрь скалы так, что наружу торчало только что-то вроде предбанника. Первоначально около него осталось около отделения солдат из роты капитана Бекоева, а все остальные пробежали мимо. Это строение было единственным местом, откуда нам было оказано сопротивление. Частично подавить его удалось только после того, как кто-то из солдат, по-видимому, вспомнив товарища Сухова из фильма «Белое солнце пустыни», забрался на крышу и спустил во внутрь несколько гранат через трубу дымохода. Ворвавшись в «предбанник», мы поняли, что попали в какую- то искусственно сделанную пещеру, потому что вглубь горы вел небольшой кривой коридор. За коридором находилось еще одно помещение, куда и отошли «духи» из «предбанника». «Боулинг» в потемках Выкурить их оттуда оказалось очень затруднительно, потому что они активно обстреливали выход из коридора. Пользуясь тем, что коридор оказался не прямолинейным, а имел поворот, за которым можно было находиться в относительной безопасности, мы начали закатывать в дальнюю пещеру ручные гранаты. Причем не бросать их, а именно закатывать – высунешь руку из-за угла, катнешь ее по полу, и назад. Судя по гулкому звуку взрывов, пещера была внушительных размеров.

Вскоре кто-то заметил, что обороняющиеся прекратили обстреливать выход из коридора, и несколько солдат осторожно проникли в пещеру. «Духов» в ней не оказалось, а в тыльной стене мы нашли вход в еще один коридор, который вел еще дальше вглубь горы. Сунувшийся в этот очередной коридор солдат тут же попал под автоматную очередь, выпущенную почти в упор. То, что он остался цел и невредим – везение высшей категории. Мы опять § были вынуждены заняться «боулингом», но вскоре прекратили с это занятие: «духам», видимо, отступать было уже некуда и они засели в том коридоре накрепко. Чего там было понастроено или прорыто дальше, мы так и не узнали, потому что дальше продвинуться нам не удалось. Впрочем, как показали дальнейшие события, в этом и не было никакой необходимости. Мы не ожидали, что придется воевать в пещерах, поэтому ни у кого не оказалось с собой элементарного фонарика. Вся вышеописанная суета происходила при свете зажженных спичек или зажигалок (кстати, это обстоятельство стало для нас положительным опытом на будущее: впоследствии мы строго следили за тем, чтобы в группах в обязательном порядке было несколько исправных фонарей типа «мышиный глаз»). Кто-то догадался использовать в качестве осветительного прибора сигнальный пиропатрон с факелом. И вот тут нас и пробил холодный пот, во всяком случае, меня он точно пробил.

Выяснилось, что в боулинг с ручными гранатами мы играли на складе ВВ и СВ. Захваченная нами пещера была буквально заставлена стеллажами с двухкилограммовыми упаковками пластида американского производства. И было его там по меньшей мере несколько тонн. Кроме того, по углам в беспорядке были свалены противопехотные мины «Клеймор» направленного действия, несколько десятков противотанковых итальянских TS-6.1 и тому подобные «мелочи». Впрочем, если бы пластид сдетонировал, то наличие или отсутствие прочих мин уже не имело бы никакого значения. Нам сразу же стало понятно, почему обороняющиеся так быстро отступили вглубь горы. Надо сказать, что «духи» решили ответить нам тем же и катнули несколько гранат в нашу сторону, но делать им это было неудобно, и гранаты разорвались за углом второго коридора. Один наш автоматчик остался в коридоре блокировать боевиков, а мы принялись лихорадочно вытаскивать свои трофеи на свет Божий. Поначалу мы попытались вытащить и пластид, но быстро сообразили, что с собой его в таком количестве не утащишь. Поэтому брали только стрелковое оружие, по несколько экземпляров мин в качестве образцов и всякую прочую мелочь, казавшуюся полезной. К примеру, удалось добыть две коротковолновые радиостанции китайского производства. Впоследствии связисты утверждали, что эти радиостанции имели не менее 5 тысяч километров дальности связи, а по ширине диапазона превосходили наши радиостанции раза в полтора. Мы отправили их «наверх» для изучения. Но не обошлось и без курьезов.

Лично со мной произошел в этой пещере почти анекдотический случай. При, мягко говоря, недостаточном освещении я обнаружил какую-то довольно тяжелую коробку, на которой со всех сторон были нарисованы черепа со скрещенными костями с какими- то предупреждающими надписями на английском языке, а внутри булькали четыре здоровенные бутыли. Разбираться, что именно там написано, времени у меня не было, но в то время по Афганистану ходило много слухов о готовности противника применить против нас химическое оружие. Вот я и ухватил в суматохе эту коробку с надеждой на высокую награду. Когда я выбрался наружу, выяснилось, что наши дела принимают нездоровый оборот – противник все-таки сумел организоваться и занял господствующее по отношению к нам положение.

То есть оседлал или начал оседлывать тактический гребень выше нас. Мы с самого начала опасались подобного развития событий, но предотвратить его все равно не могли из-за малочисленности нашего отряда. Поначалу огонь был не очень плотным и прицельным, но «духи» довольно быстро наращивали темп огня. У них с каждой минутой прибавлялось огневых точек. И с этой коробкой в руках мне было не очень-то удобно прятаться от пуль, но я упрямо не хотел ее бросать. В конце концов, выяснилось, что на ней написано: «ANTIFREEZE». Легко представить себе, как я матерился, обнаружив, из- за чего же именно я рисковал жизнью. Выяснилось это, правда, уже в нашем ППД после возвращения с операции.

Единственное, чем я сумел облегчить себе жизнь в борьбе с этой коробкой, так это то, что заставил таскать эту проклятую незамерзающую жидкость того самого «душонка», который в этот момент был готов носить что угодно, только бы остаться в живых. Впрочем, расстреливать его никто и не собирался, а антифриз в итоге достался нашему зампотеху, который был очень доволен этим обстоятельством. Ставка на внезапность оправдалась Ставка на внезапность атаки полностью оправдала себя. Еще в самом начале боя рота Бекоева, составлявшая костяк отряда, проскочив, как я уже говорил, основное хранилище, поднялась выше по склону и захватила горное орудие на подготовленной огневой позиции. Орудие было самым тщательным образом замаскировано от наблюдения с воздуха и развернуто в сторону той самой площадки, которую мы использовали для приземления. Во время первого бомбоштурмового удара эта позиция ничуть не пострадала. Однако когда 3-я рота добралась до него, выяснилось, что расчет на позиции отсутствует.

Можно представить, во что могла превратиться наша операция, если бы расчет орудия в момент зависания вертолетов для выброски отряда оказался бы в готовности к открытию огня. Кроме этого солдаты Бекоева уничтожили и расчет ЗГУ, который смог добежать до своей зенитной установки, но так и не успел открыть огонь. Я абсолютно уверен, что площадка, на которую мы высаживались, была заранее пристреляна, и если бы расчеты успели вовремя занять свои места по боевому расписанию, нам пришлось более чем туго. В этом отношении Павел Бекоев, больше всех рассчитывающий на успех внезапности и твердо уверенный, что нам удастся подавить противника прежде, чем он успеет развернуться к бою, оказался совершенно прав. ^ Когда время стоит жизни К сожалению, мы потратили слишком много времени на поиск склада и выкуривание из него охраны. В конце концов мы сообразили, что с «духами» можно поступить значительно проще, чем пытаться проникнуть вглубь пещеры: нужно просто поставить заряд, установленный на неизвлекаемость, прямо на стеллаж с пластидом.

Наши саперы быстро создали этот заряд из трофейного же пластида и дали ему получасовое замедление. Что именно получилось в результате взрыва нескольких тонн пластида в пещере, можно себе представить и без дополнительных объяснений. Однако все это заняло время, и операция затянулась почти на полчаса сверх запланированного. Поэтому несмотря на самую активную поддержку с воздуха, которую нам оказывали пары Ми-24, сменявшие над нами друг друга, без потерь все-таки не обошлось. Самым уязвимым местом нашего плана было то, что эвакуироваться приходилось с того же самого места, на которое мы и десантировались. Другой площадки для посадки вертолетов поблизости просто не было. «Духи», тоже неплохо разбиравшиеся в военном деле, довольно быстро это поняли и попытались воспользоваться этим обстоятельством с максимальной для себя выгодой. Еще до того как за нами прилетели военно-транспортные вертолеты, подтянувшиеся «духи» успели организовать весьма действенный огонь из безоткатного орудия, позицию которого мы никак не могли определить. Возможно, эта позиция была подготовлена заранее, но мы пропустили ее во время первой, самой благоприятной для нас, фазы боя. Но, может быть, эту безоткатку приволок с собой резервный отряд противника – благо весит она не так много. Как бы то ни было, она доставила нам множество хлопот.

Из-за нее «восьмерки» долгое время не могли зайти на посадку. Вертолет на земле представляет собой идеальную мишень для стрельбы. Пока мы теряли время, противник усиливал огонь своих стрелковых средств. Безоткатку, в итоге, подавили вертолеты огневой поддержки, но отходить к «восьмеркам» после выполнения боевой задачи нам пришлось уже по совершенно простреливаемой местности. Притом, что снежный покров на площадке эвакуации составлял около 50 сантиметров. Это обстоятельство сильно затрудняло наше передвижение. Особенно если учесть, что отходили мы сильно нагруженные своими трофеями. Все это обошлось нам в двоих тяжело раненых солдат, причем жизнь одного из них медикам удалось спасти только чудом. Оба о они получили ранения буквально у самых трапов вертолетов. Да и корпуса вертолетов были довольно сильно изрешечены, хотя среди экипажей вертолетов удалось обойтись без потерь. Однако эта операция была признана успешной и стала одной из самых красивых операций нашего отряда, проведенных той зимой. В ловушке Мы еще несколько раз придерживались подобной схемы нападения на склады оружия и боеприпасов, причем делали это не без успеха. Но в итоге командование бригады и штаб армии (в лице заместителя начальника штаба 40-й Армии полковника Симонова, отвечающего за наши действия) посчитали, что успех наших налетов на Ургунские склады каждый раз находится, что называется, «на острие бритвы» и прекратили подобную нашу деятельность. Основанием к этому послужило то обстоятельство, что при очередном таком налете из-за ошибки афганца-наводчика мы десантировались на большом удалении от очередного склада и были вынуждены прочесывать ущелье на глубину до пяти километров от площадки приземления. Склад мы нашли и захватили, но резервы противника сумели перекрыть нам пути отхода на равнину. Создалось крайне опасное положение, при котором весь наш отряд в восемьдесят человек оказался практически отрезанным от площадки эвакуации. По закону подлости, в этот день нам были приданы несколько вертолетов Кабульского вертолетного полка, не обученного летать в условиях высокогорья. Для того чтобы облегчить себе прорыв на равнину, мы попросили летчиков сесть к нам на хребет и избавить нас от трофеев – а их было, как обычно при действиях в районе Ургунских гор, довольно много.