200 дней на юг: автостопом из Москвы в южную Африку
Шрифт:
Конвой ехал очень быстро, 200 километров за два с небольшим часа, и никто с ангольской стороны на нас напасть не успел. В середине пути нам встретилась такая же колонна, едущая в противоположную сторону. Там, где конвой завершал свой путь, мы застопили ещё одну машину — до самого последнего ангольского города Катимы-Мулио; получается, что от столицы до северо-восточной границы расстояние 1150 км, это немало. Как написано в намибийском учебнике географии для школьников,
"Намибия — очень большая страна. Вам потребуется целый день и целая ночь, чтобы пересечь её на машине с севера на юг".
Пограничный пост находился в пяти километрах от Катимы. Намибийцы выпустили нас легко, а замбийцы, увидев Re-entry визу, долго просили показать квитанцию
На реке Замбези большой паром не работал, и переправу людей осуществляли деревянные лодки-долблёнки. Как только мы подошли к берегу, лодочники обступили нас, желая перевезти на тот берег за умеренную плату. Мы же предлагали им взаимовыгодную услугу, мол, денег не заплатим, но грести будем сами. Один лодочник согласился. Мы очень долго махали веслом и потратили добрых пятнадцать минут на то, чтобы разобраться с управлением лодки и перебраться на другой берег; лодочник стоял в лодке сзади и боролся с нахлынувшими на него чувствами (он, наверное, опасался, что белые мистеры утопят и его, и лодку). Когда же мы переправились-таки и вышли на берег, лодочник, хотя и был заранее предупреждённый, потребовал плату за пережитый страх. Мы же тоже (в шутку) попросили с него плату за перевоз и в результате оставили друг друга ни с чем.
В нескольких километрах от перевоза находилась старинная замбийская деревня Сешеке. В сей момент — было около шести вечера — машин она уже не порождала. Дорога была удивительно плоха и раздолбана. Немного подождав так и не появившихся машин, мы поставили палатку и перешли в мир сна.
Посёлок Сешеке на реке Замбези был известен ещё Д.Ливингстону, первому европейцу, попавшему сюда 150 лет назад. Сейчас нам показалось, что трасса из Сешеке до Казунгулы не ремонтировалась со времён Ливингстона, а то и с более ранней эпохи. На сильно утрамбованном песчаном коричневом основании дороги росли там и сям разнокалиберные серые "грибы" — остатки асфальтового покрытия, уложенного здесь в доисторические времена. Я впервые в жизни видел такую дорогу, где общая площадь выбоин составляла более 95 %, а асфальт сохранился только на 5 % поверхности.
Машин было мало, и их водители страдали жаждой наживы. Ездили по такой дороге они медленно и плохо, объезжая асфальтовые наросты. С трудом уговорили одного проезжающего водителя, но он привёз нас в некую деревню в стороне от трассы и высадил там. Мы наконец осознали, почему большинство людей ездят из Катимы в Ливингстон не через Сешеке, а через Ботствану. Когда же мы наконец достигли города Ливингстон, нас одолел сильный голод, и мы пошли в супермаркет "Shoprite", на полу которого мы подобрали 10000 квача и таким образом пообедали бесплатно.
В Ливингстоне нас подобрал грузовик с кузовом, полным всяких разносортных вещей: ящики, кресла и мебель ехали в кузове у него. Мы сели на эти вещи и, заливаемые дождями, охлаждаемые ветрами, ехали до самой полуночи, так что я почти уже успел сгнить. В первом часу ночи грузовик с вещами углубился в кварталы города Кабве, километров шестьдесят не доезжая Лусаки. Мы покинули его и поставили палатку на газоне около очередной Новой Апостольской Церкви, — а наутро продолжили путь.
Сегодня утром мы опять встретились в такой знакомой уже Лусаке, и в восемь утра уже стояли на службе в нашей любимой Коптской православной церкви. Итак, нас опять шестеро: Костенко, Шарлаев, Мамонов, Степанов, я и Грил.
Житие остальных было таково. Специалист по здравоохранению Грил, излечившись от малярии при помощи доктора Никишаева, отправился в один из национальных парков, где ему, как единственному в мире человеку, достигшему этого парка автостопом, устроили двухдневное бесплатное сафари на специальном джипе. Грил насмотрелся и нафотографировался по самое
не хочу, вернулся в Лусаку, а сегодня, встретив нас с Шарлаевым, потащил всех вместе к доктору Никишаеву — опять делать анализы на малярию. По счастью, на этот раз ни у кого малярию не обнаружили.Андрей и Кирилл съездили на озеро Танганьика, затрагивающее северо-западный уголок Замбии, и тоже были преисполнены интересных рассказов, а мы были рады, что наши друзья пополняют сокровищницу знаний мировой автостопной науки.
Нам уже было неудобно пользоваться гостеприимством и объедать доброго отца Джона, но тот придумал правильный выход из положения: поручил нам покрасить большую церковь изнутри. В покраске принимали участие все ученики его семинарии, но нам поручили самую ответственную часть — алтарь, так как купол был именно над алтарём, и именно там ожидались самые высотные работы, которые вряд ли бы выполнили местные жители. Последующие четыре дня мы посвятили ударной покраске церкви и красили её до самого вечера 23-го декабря (24-го должно было состояться очередное воскресное богослужение, и к этому моменту всё должно было быть готово).
Величайший героизм проявил любитель высотных работ В.Шарлаев. Он, при помощи А.Мамонова, затащил лестницу на самую крышу, выставил два противоположных окна в куполе храма и протянул лестницу через эти окна, образовав мост под самым куполом. Стоя на этом мосту, длинною кистью Владимир за два дня покрасил всю внутреннюю поверхность купола, после чего лестница была извлечена и выставленные окна возвращены в прежнее положение.
На куполе храма находился приклеенный туда Христос. Обводить его кисточкой было неудобно, и о. Джон проявил антидогматизм, он сказал: "Если можете его обкрасить вокруг, это прекрасно, но если придётся красить поверх — нет проблем!" В.Шарлаев всё же не стал закрашивать Христа и аккуратно соскрёб эту наклейку, и она спланировала вниз, что выглядело, конечно, кощунственно, но очень смешно.
Вообще пустить автостопщиков в алтарь мог только такой прогрессивный батюшка, как о. Джон. Мы создали там настоящую Вавилонскую башню из скамеек, залили краской все полы, истоптали святые престолы и всё прочее, но священник ждал от нас быстрой и качественной покраски (надо было успеть к воскресенью) и поэтому отпустил нам все грехи, связанные с попиранием алтаря.
В один из дней к о. Джону приехал его друг из Конго-Заира, тоже коптский священник отец Теофилос. Он рассказал, что в его городе Лумумбаши имеется целых три коптских церкви, и ещё восемь строятся. Мы очень удивились. Чёрный о. Теофилос собирался прожить здесь, у о. Джона, несколько дней, поскольку на следующей неделе сюда собирался нанести визит коптский ЮАРский епископ.
Что касается ситуации в Заире, о. Теофилос был оптимистом. Он сообщил, что и Лумумбаши, и Киншаса находятся под контролем правительственных войск, и всего за неделю можно проехать на машине из одного города в другой. Всё нормально, но по дороге в каждом населённом пункте часть людей являются сторонникам правительства, а часть — повстанцы, поэтому чёткой "линии фронта" тут не имеется. А вот в Кисангани из Киншасы проехать не просто, и речные суда теперь туда не плавают, так как в Кисангани все повстанцы, и ехать туда надо окольными путями, через Конго-Браззавиль и Центрально-Африканскую республику. Повстанцы же воюют не сами от себя: их поддерживают Руанда, Уганда и Америка, а иначе им бы никак невозможно было бы вести войну с таким здоровенным Конго-Заиром.
21-го декабря, вечером, нам в церковь звонили наши родители и все желающие из России и мы довольно долго общались с ними. Спасибо всем, кто нам звонил, это бывает так чудесно — поговорить по телефону на русском языке!
22-го декабря Грил покинул нас и направился вперёд нас в Намибию, чтобы там, как всегда, оказаться первым и разведать, какие там, в Намибии, есть русские люди, фирмы, посольства, пароходы и самолёты. Мы намеревались собраться все вместе 31-го декабря на главпочтамте города Свакомпунда (Намибия) и все вместе встретить на берегу Атлантики наступающий Новый год.