200 лет С.-Петербурга. Исторический очерк

То академикъ, то герой, То мореплаватель, то плотникъ — Онъ всеобъемлющей душой На трон вчный былъ работникъ.

Дворъ великаго царя и весь его домашній обиходъ отличался чрезвычайною простотой. Личный штатъ Петра состоялъ изъ деньщиковъ, выбираемыхъ часто между людьми самаго простого званія. Знакомясь съ ихъ способностями и характерами, царь давалъ имъ потомъ различныя государственныя должности, и нкоторые изъ деныциковъ достигали впослдствіи высокаго званія. Меншиковъ, Ягужинскій, Девіеръ, фельдмаршалъ Бутурлинъ, вышли изъ деныциковъ. Супруга Петра, Екатерина Алексевна, позволяла себ уже боле роскоши: она любила дорогіе наряды и уборы, въ чемъ ей старались подражать придворныя дамы. Царь старался, впрочемъ, ограничить развивавшееся въ петербургскомъ обществ щегольство, и особымъ указомъ воспретилъ выдлывать боле чмъ изъ 50 пудъ серебра позументовъ въ годъ; другимъ указомъ ограничивался ввозъ заграничныхъ шелковыхъ матерій и парчи.

Тмъ не мене, нкоторыя даже изъ приближенныхъ къ Петру лицъ жили съ чрезвычайною для того времени роскошью. Первый примръ въ этомъ отношеніи подавалъ главный любимецъ царя, Меншиковъ. О немъ здсь кстати будетъ сказать нсколько словъ, такъ какъ личность его – одна изъ самыхъ замчательныхъ среди сподвижниковъ Петра. Онъ былъ весьма незнатнаго происхожденія, и по преданію, мальчикомъ торговалъ въ Москв пирогами, потомъ находился въ услуженіи у швейцарца Лефорта, и затмъ попалъ въ преображенскій полкъ. Петръ взялъ его къ себ въ деньщики, и съ этихъ поръ начинается его быстрое возвышеніе. Неученый, плохо грамотный, но чрезвычайно смтливый и способный, молодой деньщикъ полюбился царю своей расторопностью, преданностью, и умньемъ понять и оцнить намренія великаго преобразователя. Война со шведами дала Меншикову возможность обнаружить и военныя дарованія. Осыпанный наградами, любимецъ царя еще въ молодыхъ годахъ возведенъ былъ въ княжеское достоинство и достигъ званія фельдмаршала. Онъ былъ почти неразлученъ съ Петромъ, и являлся неизмннымъ исполнителемъ самыхъ трудныхъ его замысловъ. За заслуги и дарованія царь прощалъ ему многія вины. Меншиковъ любилъ пышность и почетъ. Домъ его съ самаго основанія Петербурга былъ лучшимъ по обширности и внутренней отдлк, такъ что Петръ, до постройки дворца на лвомъ берегу Невы, принималъ въ немъ иностранныхъ пословъ. У Меншикова былъ собственный придворный штатъ, состоявшій изъ камергеровъ, камеръ-юнкеровъ и пажей. На обдахъ у него подавали до 200 блюдъ, и кухнею распоряжались выписанные изъ Парижа повара. Парадные вызды Меншикова отличались царственной пышностью. Впереди шли скороходы, музыканты и пажи; затмъ двигалась великолпная карета заграничной работы, съ золотою княжескою короною наверху и гербами на дверцахъ, запряженная шестернею богато убранныхъ лошадей цугомъ. Верховые гайдуки въ форм драгунъ собственнаго полка князя замыкали выздъ. Немудрено, что народъ собирался на улицахъ толпами, чтобъ полюбоваться такимъ зрлищемъ.

Чрезвычайною роскошью и хлбосольствомъ отличался также адмиралъ графъ Апраксинъ. Его двух-этажный домъ, на мст ныншняго Зимняго дворца, съ обширнымъ садомъ по берегу Невы, славился отдлкою и дорогою заграничною мебелью. Въ этомъ дом собиралось и пировало все петербургское общество.

Знаменитый сподвижникъ Петра, графъ Борисъ Шереметьевъ, выдлялся среди другихъ вельможъ тмъ, что не любилъ излишества въ питьяхъ. За его обдами, гд ставилось обыкновенно до 50 приборовъ, пили умренно, и самъ Петръ никогда не принуждалъ его пить, зная что вино не доставляетъ ему удовольствія.

Среди своихъ обширныхъ преобразованій. Петръ заботился также о томъ, чтобы ввести въ своей новой столиц европейскія формы общежитія. Съ этою цлью онъ устроилъ "ассамблеи" – первый опытъ общественныхъ собраній. Установленныя въ 1718 году, он продолжались до конца царствованія Петра и въ первые годы посл его кончины. Петръ въ своемъ указ пояснялъ, что ассамблея – "вольное собраніе или създъ, длается не для только забавы, но и для дла, ибо тутъ можно другъ друга видть, во всякой нужд переговорить, также слышать гд что длается. При томъ же забава". Устраивались ассамблеи въ теченіе зимы поочередно въ домахъ вельможъ, причемъ хозяинъ предоставлялъ гостямъ только помщеніе и освщеніе, самъ же не обязанъ былъ ни встрчать, ни провожать, ни занимать ихъ, и даже могъ не быть дома. Гости собирались съ 4 часовъ дня и оставались до 10 часовъ вечера, проводя время въ разговорахъ, танцахъ и играхъ. Прізжать надо было непремнно съ женами и взрослыми дочерьми, такъ какъ царь въ особенности желалъ пріучить русскихъ къ женскому обществу и нарушить старый московскій обычай семейной замкнутости. Входъ въ ассамблеи предоставлялся всмъ дворянамъ, военнымъ и гражданскимъ чинамъ, знатнымъ купцамъ и старшимъ мастеровымъ людямъ. Иноземцы, отъ состоящихъ при посольствахъ до шкиперовъ и мастеровъ, играли тутъ выдающуюся роль; но современникъ Петра камеръ-юнкеръ Берхгольцъ жаловался, что русскія дамы и двушки "охотне выбираютъ молодыхъ неотесанныхъ русскихъ, большею частью унтеръ-офицеровъ гвардіи, чмъ насъ, иностранцевъ".

Отличительною чертою ассамблей, правила для которыхъ составилъ самъ царь, была чрезвычайная простота обращенія. Въ намренія Петра входило ограничить кичливость знатныхъ московскихъ бояръ и поставить дловыя заслуги и полезный трудъ наравн съ знатностью происхожденія; поэтому въ разнообразномъ обществ, собиравшемся на ассамблеяхъ, вс пользовались одинаковыми правами. Самъ Петръ первый подавалъ примръ доступности, и запрещалъ вставать съ поклонами при его появленіи. Нарушившіе правила ассамблей подвергались взысканіямъ, напримръ принуждались выпить огромный "кубокъ благо орла", наполненный виномъ.

Здсь кстати привести превосходное описаніе ассамблеи въ царскомъ дворц, сдланное Пушкинымъ:

"Въ большой комнат, освщенной свчами, которыя тускло горли въ облакахъ табачнаго дыма, вельможи съ голубыми лентами черезъ плечо, посланники, иностранные купцы, офицеры гвардіи въ зеленыхъ мундирахъ, корабельные мастера въ курткахъ и полосатыхъ панталонахъ, толпою двигались взадъ и впередъ при безпрерывномъ звук духовой музыки. Дамы сидли около стнъ; молодыя убраны были со всею роскошью моды. Золото и серебро сіяло на ихъ робахъ; изъ пышныхъ фижмъ возвышалась, какъ стебель, ихъ узкая талія; алмазы сверкали въ ушахъ, въ длинныхъ локонахъ и около шеи. Он весело повертывались направо и налво, ожидая кавалеровъ и начала танцевъ. Барыни пожилыя старались хитро сочетать новый образъ одежды съ гонимой стариною; чепцы сбивались на соболью шапочку царицы Натальи Кириловны, а робронды и мантильи какъ-то напоминали сарафанъ и душегрйку. Казалось, он боле съ удивленіемъ, нежели съ удовольствіемъ присутствовали на сихъ нововведенныхъ игрищахъ, и съ досадою косились на женъ и дочерей голландскихъ шкиперовъ, которыя, въ канифасныхъ юбкахъ и въ красныхъ кофточкахъ, вязали свой чулокъ, между собою смялись и разговаривали, какъ будто дома.

"Императрица и великія княжны, блистая красотою и нарядами, прохаживались между рядами гостей, привтливо съ ними разговаривая. Государь былъ въ другой комнат. Тамъ сидли большею частью иностранцы, важно покуривая свои глиняныя трубки и опоражнивая глиняныя кружки. На столахъ разставлены были бутылки пива и вина, кожаные мшки съ табакомъ, стаканы съ пуншемъ и шахматныя доски. За однимъ изъ нихъ Петръ игралъ въ шашки съ однимъ широкоплечимъ англійскимъ шкиперомъ. Они усердно салютовали другъ друга залпами табачнаго дыма. Въ это время толстый господинъ, съ толстымъ букетомъ на груди, суетливо вошелъ, объявивъ громогласно, что танцы начались, и тотчасъ ушелъ; за нимъ послдовало множество гостей.

"Во всю длину танцовальной залы, при звук самой плачевной музыки, дамы и кавалеры стояли въ два ряда другъ противъ друга; кавалеры низко кланялись, дамы еще ниже присдали, сперва прямо противъ себя, потомъ поворотясь направо, потомъ налво, и такъ дале. Присданія и поклоны продолжались около получаса; наконецъ они прекратились, и толстый господинъ съ букетомъ провозгласилъ, что церемоніальные танцы кончились, и приказалъ музыкантамъ играть менуэтъ".

Зимнія общественныя развлеченія ограничивались этими ассамблеями, парадными обдами и спектаклями въ театр, построенномъ въ 1720 году на Мойк, близь Полицейскаго моста. Въ этомъ первомъ петербургскомъ театр иностранная труппа Манна давала оперы. Въ лтнее время мстомъ публичныхъ увеселеній былъ Лтній садъ, занимавшій тогда гораздо большее пространство, чмъ теперь.

Петръ чрезвычайно любилъ этотъ садъ, и постоянно заботился объ его улучшеніи. Разбивка сада произведена была по плану архитектора Леблона, который далъ также рисунки для фасада лтняго царскаго дворца, гротовъ и птичника. Послдній, въ стил китайской пагоды, отличался затйливостью и красотой. Вокругъ пруда, сохраняющагося и нын, шла крытая деревянная галлерея, подъ которой публика спасалась отъ дождя. Въ саду были устроены гроты красивой архитектуры, и въ нихъ помщались мраморныя и свинцовыя статуи, а впереди стояли скамейки и столики. Длинныя, прямыя аллеи сада были обсажены липами, часть которыхъ сохраняется до настоящаго времени. Петръ выписывалъ кром того для своего любимаго сада разныя южныя породы – ильмовыя деревья, грабины, розовые кусты, луковичныя и другія цвтущія растенія. Нсколько фонтановъ, снабжавшихся водою изъ Фонтанки, украшали садъ.

Въ Лтнемъ саду Петръ давалъ праздники, собиравшіе многочисленную публику. Гуляющимъ предлагалось угощеніе. Съ наступленіемъ сумерекъ зажигалась "огненная потха", т. е. фейерверкъ.

Часто устраивались также катанья на Нев. У каждаго изъ петербургскихъ домохозяевъ были свои парусныя и гребныя шлюпки, на которыхъ въ назначенные дни и часы вс должны были вызжать на Неву, къ крпости. Отсутствующіе или узжавшіе раньше срока наказывались штрафами. Царь съ царицею и всмъ дворомъ всегда участвовалъ въ этихъ увеселительныхъ прогулкахъ, представлявшихъ великолпное зрлище, благодаря многочисленности флотиліи и богатому убранству нкоторыхъ судовъ. Знатнйшіе вельможи брали съ собой на эти прогулки собственную музыку, отчего выигрывало общее оживленіе.

Такимъ образомъ Петербургъ, гд усиленно кипла государственная работа и городское строительство гд вс были заняты серьезными заботами – умть разнообразить трудъ шумными развлеченіями, и слдуя примру царя, отдавать "длу время, а потх часъ".

VII. Болзнь и кончина Петра I. – Погребеніе его. – Сохранившіеся дворцы Петра I

Неустанные труды, заботы, борьба съ явными и тайными врагами, медленно подтачивали желзное здоровье Петра I. Ему шелъ 53-й годъ, но онъ, уже называлъ себя старикомъ, и въ самомъ дл; не смотря на его могучую природу, тлесныя силы его были расшатаны. Съ лта 1725 года болзнь, сведшая его въ могилу, стала обнаруживаться угрожающими признаками. Петръ принужденъ былъ слечь въ постель, бранилъ докторовъ, но при облегченіи мало слушался ихъ совтовъ. Въ конц сентября онъ присутствовалъ при спуск новаго фрегата, причемъ говорилъ голландскому посланнику, что чувствуетъ себя слабымъ. Черезъ недлю, вопреки предостереженіямъ своего врача Блюментроста, отправился осматривать Ладожскій каналъ, оттуда прохалъ на олонецкіе железные заводы, выковалъ тамъ собственными руками полосу желза въ три пуда всомъ, смотрлъ соловарни въ Старой Рус, и на возвратномъ пути въ Петербургъ, близъ Лахты, увидлъ, что шедшій изъ Кронштадта ботъ съ солдатами слъ на мель и былъ близокъ къ гибели. Петръ не утерплъ, похалъ къ мсту крушенія, и стоя по поясъ въ вод, въ холодную погоду, лично помогалъ спасать людей. Припадки болзни тотчасъ усилились. Царь вернулся въ Петербургъ больной, и уже не могъ оправиться. Въ январ 1725 года болзнь усилилась, такъ что Петръ часто страшно кричалъ отъ боли, и крики эти были слышны за стнами дворца. Народъ, предчувствуя близкое несчастье, толпился подъ окнами; церкви были полны молящимися. Рядомъ со своей спальней въ Зимнемъ дворц (на мст ныншняго эрмитажнаго театра) Петръ приказалъ поставить походную церковь, и 22 января исповдался и причастился. Съ 26 числа наступилъ полный упадокъ силъ. Утромъ 27-го больной говорилъ съ трудомъ, и потребовавъ грифельную доску, хотлъ начертать свою послднюю волю, но ослабвшая рука не повиновалась. ему; едва могли разобрать слова: «отдайте все…» Тогда онъ позвалъ дочь свою царевну Анну Петровну, обрученную съ герцогомъ голштинскимъ, желая продиктовать ей свои предсмертныя распоряженія; но когда царевна подошла къ нему, съ нимъ уже началась агонія. На разсвт 28 января, въ шестомъ часу по полуночи, императоръ Петръ скончался. Императрица Екатерина Алексевна, находившаяся при немъ безотлучно, закрыла ему глаза. Собравшіеся въ дворц высшіе государственные сановники и полки преображенскій и семеновскій немедленно присягнули ей.