2012. Дерево Жизни

Так прошла неделя. Новых убийств вроде бы не происходило. Либо невидимые защитники уже отстреляли всех неугодных, либо начали действовать как-то более изощренно и стали попросту уничтожать все следы своих преступлений. Тем не менее Вилсон все время был настороже. Он никогда не расставался со своим оружием и буквально спал в бронежилете.

Он решил на время операции съехать от своей подруги и снял себе маленькую квартирку на двадцать пятой улице. Из мебели здесь были лишь кровать и стол, на который он поставил принесенный из управления допотопный компьютер. Полицейский был человеком нетерпеливым и энергичным. Ему было крайне тяжело сидеть вот так вот в засаде, используя для связи с внешним миром лишь форумы и веб-сайты. Он откровенно скучал и все не мог дождаться, когда же наконец он сможет начать настоящую охоту. И вот утром восьмого дня, совершенно измотанный своим бездельем, Вилсон решительно открыл на одном из форумов тему «Вильям Херст – посланник небес!».

Вот что он написал в первом сообщении темы:

«Нет никаких сомнений, что ставший в мгновение ока популярным ранее никому не известный художник Вильям Херст и есть тот самый посланник небес, что предсказывали майя. На это указывают не только его просто космический талант и совершенно необычная техника выполнения работ, но и тот факт, что перед этим более тридцати лет Херст как бы отсутствовал, находясь на самом деле в коматозном состоянии в больнице святой Анны. Спустя тридцать лет он очнулся совершенно здоровым и не постаревшим ни капли и начал писать свои сюрреалистические работы, более походящие на зашифрованные послания с неба. Уверен, что на самом деле Херст был похищен, а может быть, даже подменен каким-то более высокоразвитым существом. Думаю, что в этом человеке кроется огромная сила. Я внутренне чувствую, что эта сила разрушительна по природе своей и он является не только вестником катастрофы, он ее непосредственный организатор! Мне кажется, что кто-то должен взять на себя ответственность и остановить этого человека, пока не случилось нечто страшное!»

Напечатав все это, Вилсон откинулся на спинку стула и стал ждать. Он был уверен, что появление такого острого сообщения вызовет некую волну обсуждений. Необязательно с ним будут соглашаться, но Вилсон был убежден, что подобное, очень радикальное и слегка маниакальное заявление, должно было вызвать хоть какую-то реакцию. Вилсону пришлось ждать всего минуты три. Не успел он сходить на кухню за сигаретами, как его тема была удалена невидимым и неизвестным ему модератором.

Вилсон был в гневе. Кто-то своей излишней политкорректностью мешал ему ловить преступника на живца! Недолго думая, Вилсон оставил аналогичные сообщения на всех известных ему форумах. Даже на тех, что просто были посвящены обсуждениям любых аномалий – от НЛО до Лохнесского чудовища. Но все его сообщения практически тут же удалялись модераторами.

Вилсону начало казаться, что присутствует какой-то глобальный заговор. Он решил поехать в отдел по расследованию компьютерных преступлений и попросить там выдать ему всю возможную информацию на людей, модерировавших все эти форумы. Когда он уже выходил из дома, его вдруг осенило, а что, если убийца успел прочитать его сообщения и решит проверить степень неадекватности их автора? Ведь по IP несложно найти эту съемную квартиру и нагрянуть с тайным визитом. Вилсон спустился вниз и прошел до ближайшего журнального развала. Там он купил несколько изданий с материалами о Вильяме Херсте, вырезал соответствующие страницы и в хаотичном порядке развесил по стенам.

Последним штрихом для создания правдоподобной истории еще одного «маньяка» стало написание его дневника. Вилсон наспех накалякал размашистым неровным почерком несколько записей под разными датами про ненависть к Херсту. Многие из них были просто процитированные им по памяти сообщения из дневника одного из убитых. Разложив все это по комнате, Вилсон оглянулся. Теперь она точно походила на жилище абсолютно помешанного на Херсте человека. Довольный собой детектив прикинул, что если кто-то прочитал написанные им сообщения, то в самое ближайшее время можно ждать какого-нибудь странного гостя. Вилсон собрался пойти в дом напротив и снять какую-нибудь комнату с окнами, выходящими на эту сторону, чтобы установить наблюдение за местом жительства выдуманного им Джеймса Смита. С вечера можно смело начинать организовывать засаду. Вилсон закурил и мечтательно посмотрел на вырванную из журнала репродукцию картины Херста «Время…». На мгновение он забыл, чем в ближайшее время собирался заняться. Картина даже при многих и многих повторных просмотрах вызывала сильное впечатление… Вилсон закурил и проверил, на месте ли оружие. Два револьвера в кобурах под пиджаком и один на кобуре голени. Вилсон чувствовал необыкновенный прилив сил, он был уверен, что наверняка поймает всех этих преступников. Не вынимая сигарету из зубов, он направился к двери. Щелкнув замком, он решил бросить еще один взгляд на свое жилище. Его внимание снова привлекла одна из работ Херста. На этот раз это была его третья картина «Кольцо…». Вилсон замешкался на мгновение, а когда обернулся ко входу, успел лишь увидеть какого-то человека в строгом черном костюме и дуло пистолета с глушителем, направленное на него. Больше он ничего не успел. Лишь инстинктивно вскинул правую руку, пытаясь защититься от смертельной опасности. Но это уже не имело никакого смысла. Последовало несколько выстрелов.

Вилсон рухнул на спину, раскинув руки в стороны, и лужа крови стремительно начала пожирать коричневый коврик в прихожей. Человек в черном костюме посмотрел по сторонам и решительно шагнул в квартиру. Небрежно затолкнул за дверь все еще подрагивающую ногу Вилсона в коричневых мокасинах. Как только он вошел, на площадке послышались шаги, и на лестничную клетку поднялся еще один мужчина в черном пиджаке. Он замер у входной двери, встав к ней спиной.

Стрелявший прошелся по помещению. Все что он увидел вполне удовлетворяло его. Потом он брезгливо нагнулся к трупу и стал шарить у него по карманам. Присвистнув от удивления, извлек из-под пиджака два больших револьвера.

– Даас… неплохой арсенал, – тихо сказал он. Заглянув во внутренний карман пиджака, он достал оттуда значок полицейского.

– И чем им помешал этот коп, – прошипел стрелявший, достал из своего кармана мобильник и набрал чей-то номер.

– Все сделано… – сказал человек в телефон. – Копа больше нет.

«Избавьтесь от тела», – ответили на другом конце провода и повесили трубку.

Убийца постоял какое-то время над трупом в задумчивости. А потом тихо подозвал в комнату стоящего за дверью коллегу. Они снова связались с кем-то по телефону, и скоро у подъезда их уже ждала большая черная тонированная машина. Из нее вышли и поднялись в квартиру еще трое агентов. Они принесли с собой здоровенный металлический кофр из тех, в каких перевозят звуковое оборудование. Через несколько минут этот кофр с телом Вилсона был загружен в машину. В квартире остались лишь двое убийц. Надев специальные очки и осветив комнату ультрафиолетовой лампой, они принялись уничтожать все малейшие следы своего присутствия в комнате и произошедшего здесь недавно убийства.

– Я с утра понял, что день будет дрянной, – тихо сказал стрелявший.

– Лучше не думать об этом, – ответил второй, поливая специальным средством следы крови на ковре. – Смотри, что тут у нас!..

Брезгливо морщась, он извлек из-под обувного шкафа отстреленный безымянный палец Вилсона.

Нью-Йорк В это же время Перед презентацией четвертой картины Херста

Четвертая работа Вильяма Херста называлась «Сны наизнанку». На ней крайне реалистично изображался вывернутый наизнанку человек, у которого вместо внутренних органов были прозрачные стеклянные пузырьки, в каждом из которых находилась какая-то сюрреалистичная символичная картинка, похожая на сюжет сна. Всего таких пузырьков, а точнее шариков-капсул, было двадцать четыре. В них можно было найти сюжеты о смерти, эротические сны, бытовые картинки, образы полета, встречи с умершими людьми и многое другое. Все картинки были очень красочные и производили сильное впечатление. Но больше всего поражал взгляд этого человека. Он смотрел прямо на зрителя, и в глазах у него застыл ужас. Он буквально молил о чем-то. Ему было страшно и очень одиноко. Картина была размещена на мольберте в огромной, очень простой серой деревянной раме. Напротив в нескольких метрах стояло пять телекамер с операторами и журналистами, а также десятка полтора фотокорреспондентов. В общем порядка тридцати человек. Все они без перерыва снимали картину и стоящего рядом с ней Вильяма Херста. Рядом с художником находился довольный Джеймс Хук. Выпятив грудь, он важно произнес: «Напоминаю, что Вильям Херст не дает никаких интервью и не будет отвечать ни на какие вопросы!» Журналисты огорченно загудели и продолжили съемку. В разгар сессии Херст отвернулся от них и пошел по направлению к выходу из галереи. Все тут же кинулись за ним. Одна симпатичная журналистка подбежала к нему вплотную и одернула за плечо.

– Откуда вы берете все эти сюжеты! – закричала она в лицо Херсту испуганно.

Ее тут же оттеснил возникший будто из-под земли охранник. Другой охранник расчистил дорогу к выходу. Херст ничего не ответил. Он вышел из галереи, сел в черный тонированный автомобиль и поехал к себе в мастерскую. Херст был погружен в свои мысли. Ему предстояло приступить к созданию своей последней, пятой работы. Он смотрел на город из-за тонированного стекла и теребил заусенец на большом пальце правой руки. Из ранки стала сочиться кровь. Херст, не обратив на это никакого внимания, принялся за следующий заусенец. Мимо проплывали люди, витрины, шикарные машины, мигающие вывески и гигантские светодиодные экраны. Херст не узнавал этого города. Несмотря на то что родился в нем. Он вдруг подумал, что в первый и последний раз здесь. Хотя… большой город, как большая река, в которую нельзя войти дважды. Все меняется. Он бурлит огнями и гудками машин, звоном битого стекла и музыкой из окон автомобилей. Херсту очень захотелось нарисовать «свой» Нью-Йорк. Таким, каким только он его видит… Вильям усмехнулся и приложил к губам очередной расцарапанный палец. Он прекрасно понимал, что эту картину он уже не нарисует никогда.

о. Бали, Юго-Восточная Азия

Когда я был еще совсем мал, я все пытался представить себе, как это будет – жить в двадцать первом веке?! Я фантазировал, что увижу летающие машины и буду свидетелем пилотируемых полетов на Марс. Как и любой советский ребенок, я зачитывался повестями Кира Булычева, и моим любимым фильмом был «Гостья из будущего». А время шло. Двадцать первый век наступил как-то обыденно и незаметно. Я и оглянуться не успел, как пролетел его первый десяток. Нет никаких летающих машин и машины времени. Нет полетов на Марс и нет телепортаторов. Мир, конечно, изменился, но не так, как я ожидал. Рывок прогресса в середине двадцатого века был, наверное, самой романтической вехой в истории. Наука ради науки. Все мечты о прогрессе были большие, объемные, яркие. Как мультфильм «Тайна девятой планеты». Но потом наука перешла работать на сторону суперкорпораций (кстати, суперкорпорации это чуть ли не единственное, что сбылось из пророческих фантастических книг моего детства) и все обернулось сотовыми телефонами, видеосвязью, стиральными машинами, плазмами, портативными компьютерами и прочими отличнейшими товарами народного потребления. На Марс никто так и не полетел, зато теперь можно купить мобильный телефон размером с божью коровку.

Я просто ждал чего-то большего. Так что эти достижения будущего, ставшего настоящим, я толком и не замечал. Как-то совсем внезапно я оказался тридцатилетним мужчиной. Причем совсем непохожим на тот образ, что я рисовал себе в детских мечтах. Будто я так же, как и весь наш мир, допрыгался до чего-то, после чего положено сидеть, мастерить телефоны и тихо ждать перехода на новый уровень. И вот я сижу в гостиничном кафе, построенном на склоне холма с видом на рисовые террасы, на острове Бали, в Индонезии. Сижу в одних трусах, потому что вся моя одежда в «лондри сервисе». [4] Сижу, пью чай и думаю о множестве разных вещей. Я думаю о том, что уже почти год ни с кем нормально не говорил. И еще я думаю о том, что отдал бы все, чтобы вот сейчас поговорить с одним-единственным человеком. Который от меня далеко настолько, что даже и представить себе невозможно, а потому проще об этом вообще не думать. Что я и делаю. Я просто блокирую внутри себя все мысли о ней. Будто и не было ее. Будто это кусочек из сна. Одного из тех, что я мог когда-то видеть.

4

«Лондри сервис» (laundry serviсe – англ.) – прачечная.