2013. Конец времен

Углубившись в книгу, я прочел, что среди персонажей, обитающих в коллективном подсознании, фигурирует мудрый старец, встречающийся во все эпохи и во всех цивилизациях. В кельтской мифологии, например, с ним отожествляется Мерлин, а в картах Таро – «Отшельник».

В легендах и волшебных сказках каждого из народов существуют целая галерея архетипов, причем они у разных народов удивительно схожи друг с другом.

Некоторые из вымышленных существ, фигурирующие среди этих архетипов, являются наследием доисторического прошлого: коварный змей, огнедышащий дракон и другие чудовища относятся к древним мифологическим временам, но они, тем не менее, продолжают жить в нашем подсознании.

Среди персонажей-людей, которые встречаются в коллективном подсознании человечества, имеется герой, который борется со злобными существами – называемыми Юнгом «тенями», – и который должен спасти принцессу или какую-нибудь девушку – архетип, являющийся символом чистоты.

Еще я с удивлением прочел, что волею Джорджа Лукаса в его «Звездных войнах» перед зрителем появляются все основные архетипы. Этот фильм ведь, по сути дела, является сказанием о некоем герое – Люке Скайуокере, – который должен спасти принцессу Лею от сил зла и действиями которого руководит мудрый старец – сначала Оби-Ван Кеноби, а затем – магистр Йода.

Самые первые люди – Адам и Ева в религиях Западного мира – и концепция Бога тоже являются универсальными. Более того, Юнг утверждал, что за многими религиозными ритуалами скрывается идущее из глубокой древности поклонение архетипам. Так, например, в христианстве Богородица олицетворяет собой извечно существующий образ матери, а в праздновании Рождества Христова проявляется поклонение архетипу «Ребенок», символизирующему будущее.

Восход солнца также имеет священное значение для всех цивилизаций, и он фигурировал в различных религиях с самого момента возникновения человеческого общества. Все это означало, что мы, люди, не отличаемся при выборе своих символов большой оригинальностью.

На этом выводе мне пришлось прервать свое чтение, потому что меня, не выспавшегося прошлой ночью, разморило на солнце, превратившем в настоящую духовку салон автобуса, кондиционер в котором – раз автобус не ехал – в данный момент не работал.

Чувствуя, как у меня самопроизвольно смыкаются веки, я осознал, что шлюзные ворота сна открываются, чтобы в универсальном театре архетипов начался символический спектакль. Большинство из содержащихся в нем посланий так и останется навсегда спрятанным в подсознании, и лишь некоторые из них будут проникать в сознание в форме интуиции.

И мне сейчас, пожалуй, стоило заснуть хотя бы ради того, чтобы этот процесс активизировать.

13

Прошло уже целых пять часов с момента нашего выезда из Тираны, а мы не преодолели еще и половины пути. После этой пятичасовой езды по не поддающейся никакому описанию албанской автомагистрали «Север – Юг» автобус остановился перед чем-то вроде комплекса обслуживания транспортных средств и пассажиров.

Здесь имелся бар, входящий в сеть баров «Господин Кофей», однако в нем, как ни странно, не подавали ни кофе, ни каких-либо других подобных горячих напитков.

– Нет электроэнергии, не на чем кипятить воду, – пояснил хозяин бара, пожимая плечами.

Я с разочарованием уселся на открытой площадке бара рядом с Эльзой, рассматривавшей окружающий пейзаж сквозь свои солнцезащитные очки. Перед нашим взором простиралась вереница красноватых гор, которые, казалось, под жарким полуденным солнцем раскалились добела.

Несколько пожилых женщин оживленно о чем-то спорили, стоя прямо перед мужским туалетом, на двери которого рядом с изображением мужской головы виднелась надпись «BURRA».На испанском языке это слово означало «дура», а вот на местном языке оно, наверное, означало, что туалет – мужской.

По другую сторону дороги из земли торчала верхняя часть бетонного бункера, похожая на громадный бетонный гриб и покрытая рисунками в стиле граффити. Я еще раньше прочел в путеводителе, что разрушить такие бункеры практически невозможно, а потому албанские власти даже и не пытаются это сделать.

Я направился было к бункеру, чтобы поразглядывать его вблизи, однако ударивший мне в ноздри омерзительный запах заставил меня повернуть назад. Кондуктор автобуса, с любопытством наблюдавший за этой сценой, громко сказал мне на корявом английском языке:

– Вы знаете, что Албания иметь самая большая в мире сеть бесплатные общественные туалеты?

Прежде чем я успел ему что-то ответить, он добавил:

– Семьсот тысяч бункеры, которые есть на вся территория Албания и в которые мочиться все кто хотят!

Произнеся эти слова, он очень громко рассмеялся, а затем помахал рукой в знак того, что пора ехать, и зашел в автобус, водитель которого уже завел мотор.

Через десять часов после нашего выезда из Тираны мы наконец-таки преодолели двести семьдесят километров, отделяющих ее от Саранды. Самый последний участок пути был и самым ужасным, потому что старенькому автобусу пришлось на нем тащиться вверх по горной дороге, то и дело рискуя свалиться в пропасть, а затем спускаться по такой же дороге вниз на противоположной стороне горного массива.

Как только автобус преодолел перевал, мы увидели море.

После целого дня, проведенного в засушливой местности, синяя – с белыми барашками – гладь Средиземного моря приятно порадовала взор. Даже Эльза нарушила свое многочасовое молчание и, широко улыбнувшись, тихонечко промурлыкала мне на ухо:

– La mer au ciel det'e confond ses blancs moutons avec les anges si purs… [16]

– Я знаю эту песню, – сказал я, чувствуя, как у меня приподнимается настроение. – Ее, по-моему, кто-то пел на английском языке.

16

Море отражается в летнем небе, и его белые барашки становятся похожими на прозрачных ангелов… (фр.).

– Вполне возможно, потому что у этой песни – аж четыреста вариантов. Рекордное, можно сказать, число.

– Откуда тебе известно об этих нюансах?

– Хочешь сказать, об этих никому не нужныхнюансах, да? Я писала реферат, посвященный автору этой песни – Шарлю Трене, – когда изучала французский язык в школе.

Автобус, закончив свой спуск с горного массива на равнину, въехал в настоящие джунгли из многоквартирных домов, большинство из которых еще только строились. Попетляв по улицам, по которым неторопливо прогуливались целыми семействами местные жители, он остановился на каком-то пустыре. Усиленный громкоговорителем крикливый голос кондуктора подтвердил мое предположение о том, что мы наконец-таки приехали:

– Саранда.

Когда мы с Эльзой вышли из автобуса, к нам тут же прицепился один из местных «гидов», и он не отставал от нас, пока мы не согласились поселиться в «Каонии» – маленьком отеле, находящемся в первой линии домов на берегу. Заведовал им не албанец, а грек.

За три тысячи леков – примерно двадцать пять евро – в наше распоряжение предоставили единственный пока еще свободный в этом отеле номер. Остальные номера, насколько я понял, были уже забронированы какими-то албанскими чиновниками, которым в этом году выпала в их учреждениях очередь отдыхать на море в июне.