2018.Лирика двадцати строк

Когда она запрятана в кроссворды,

Тогда певцы, актеры икс и зет.

И вдруг удар, удача, остановка.

Среди других есть явный рекордсмен!

Певец красивый - сердцу установка,

Он очень модный, очень, тем и смел.

Смотрю других, красы не замечая,

Певца же волос, будто бы в руке.

Я знаю о нем мало и не чаю,

Увидеть его снова, налегке,

Волнующим, пленительным, поющим,

И новых песен слышать нежный тон.

Аристократ изнеженный и южный,

А из души мерцает милый стон.

И все, и все исчез, и он с экрана,

Другие есть, а этот никогда...

И нет любви и нет его дурмана.

Ой, появись, дай счастья иногда.

2002

***

Снега сошли, остался иней,

И ветер дует суховей,

И чистота прозрачных линий,

Как бы черты изящных фей.

И чистота в моем сердечке,

Гуляет ветер в пустоте.

Я словно дикая овечка

Мужчин забыла. Что же те?

Они исчезли за долами,

Они ушли и кто куда.

Я не окликну их словами,

Для всех останусь: просто, та.

В такое утро запоздало

Пишу я строчку за строкой,

Стою у двери и устало,

Несутся буквы все рекой.

Он не спешит. И дверь закрыта.

Премудрый ключ и мудрый код.

Опять у старого корыта

Чужой забытый бродит кот.

2002

***

Апрельский снег застыл искристо

И равномерной пеленой

Покрыл природу, стало чисто.

А холод утром, словно зной.

И щеки вновь алеют мало,

Но ветер острый как массаж.

Нам от вселенной перепало,

Нам снежный выслан саквояж.

Привет и Ты! Ты на машине?

А я быстрей тебя пришла,

Я шла по снегу, по вершине

Земного шара. Нет числа

В красотах снежного обмана,

Что так таят твои глаза.

Опять с тобою мы в дурмане

Снегов и холода. Леса

Они белеют хладнокровно,

И ты холодный как они.

Ты очень снежный, дышишь ровно.

Глаза смеются. Снег. Огни.

2002

***

Я цепляюсь за жизнь,

А она от меня убегает,

Мне так хочется жить,

Но в сосудах от бед много гари.

Догоняют года,

Пролетают со скоростью лета,

Каждый день - божий дар,

Вдохновение от горести лечит.

Я верчусь и кручусь,

Моя ось отдыхает, не спится.

Мне заснуть хоть чуть-чуть,

Но все мысли не вяжутся спицей.

Я встаю и пишу, сразу сон

долгожданный проходит.

Вот какой сон мой шут,

Сон - стихи, проходящие годы.

Ось земли и ось сна,

Ось столетий с годами из предков,

В данный миг я одна,

Но такое случается редко.

2002

***

Журчит вода. Аквариум мерцает.

В нем черепашки. Замок. Камни. Блеск.

Растения изображают цаплю,

И постоянно водный слышен всплеск.

Все так красиво, солнечно под лампой,

И пузырьки жемчужные бегут,

Качаются листки печально, плавно,

А камушки цветные - дома пруд.

А черепашки как домохозяйки,

Их замок очень древний бастион.

Две черепашки, драки, если зябко,

И все же это пара. Шустрый - он.

Берут свой корм, он в лапках и кусают.

Потом плывут спокойно, налегке,

Их панцирь, словно дом, а может сани,

Такое не увидишь ты в реке.

Аквариум. Все в нем предельно просто.

Стекло, вода, растения, насос,

И галька там лежит, и камни с просо.

Плывут к насосу, молча, а он: "SOS!"

2002

***

Лето входило в права над остывшей землей:

Падали снежные хлопья нечаянно рядом,

Прямо на листья, а ветви, крутились змеей,

Снег не ловили, и с листьев катился снег градом.

Листья сирени и гроздья замерзших цветов,

Вдруг оказались под снежным холодным приветом,

В белых соцветьях рябины, потухших костров,

Снег не заметен и спит под мерцающим светом.

Мокрые хлопья отвесно и грозно скользят,

Вниз по листве клена странной холодной грядою,

Листья тонки, вертикально и больно висят,

Снега все больше. О, что, клен случилось с тобою?

Словно весь клен стал рябиной в белейших цветах,

В сочных соцветьях замершего раннего лета.

Клен притаился. Он скован, как прожитый страх,

Снег все идет, укрывая, скрывая и это.

Бело-зеленые волны могучих лесов,

Все принимают холодные снежные стаи,

Здесь не до шуток. На стенах любви - бег весов,

Снег прибывает. Цветенье под снегом не тает.

2002

***

Блаженство первых теплых дней,

Блаженство женщин в притяжение,

Сквозь лес безлиственный видней,

Одежда чувствует скольжение.

Тепло и свет, и небосклон,

И блузка мило - нараспашку,

От ветра ветви шлют поклон,

И гладят волосы, рубашку.

И мир открыт, и ослеплен

Своим теплом благополучным.

Седой, могучий, старый клен,

Еще чуть-чуть и станет лучшим.

А вот пока простор и все,