220 дней на звездолёте (худ. Г. Малаков)

–  Я знаю, что это такое. Это звездолёт, но гораздо меньший по размерам, чем наш.

–  Звездолёт?… Мы не одни на Марсе?

–  Очевидно. Скорей всего, это американский звездолёт Чарльза Хепгуда.

–  Любопытная встреча!
– разочарованно сказал Пайчадзе.
– А я надеялся, увидим что-нибудь стоящее внимания. Сообщить Белопольскому?

–  Успеем. Связь назначена на тринадцать часов. Нет оснований нарушать график, тем более, что мы через полминуты будем на месте.

Вездеход прошёл прямо через густые заросли и оказался на песчаной площадке на берегу такого же озера, как то, где они оставили свой корабль. Сходство местности, настолько полным, что им на секунду показалось, что они вернулись «домой». Но это впечатление быстро рассеялось.

Вездеход остановился в десяти шагах от американского звездолёта, который лежал на песке как сказочный крылатый кит. Он был окрашен в серебристый цвет и имел не более двенадцати метров в длину при ширине в два с половиной. Длинные заострённые крылья, расположенные в нижней части фюзеляжа, придавали ему вид транспортного самолёта. Колёс не было. Камов отметил про себя, что крылья не убираются в полёте. Всю заднюю часть закрывала масса толстой шёлковой ткани.

–  Очень любопытно!
– сказал Камов.
– Звездолёт, опускающийся на планету с помощью парашюта. Ничего подобного мне в голову не приходило. Крыльев вполне достаточно для плавного спуска. Намудрил что-то мистер Хепгуд.

–  Где американцы?
– спросил Пайчадзе.

Действительно, около звездолёта никого не было видно.

–  Они или спят, или ушли куда-нибудь, - ответил Камов.

Он внимательно осмотрелся вокруг и вдруг резко схватил за плечо своего спутника.

Смотрите!
– сказал он дрогнувшим голосом.

В нескольких шагах от них на песке темнело большое пятно. Сломанные часы крупного размера валялись рядом с оторванной человеческой ногой, обутой в ботинок на толстой подошве. Недалеко лежала разбитая магниевая лампа.

–  Скверная история!
– сказал Камов.
– Тут произошла трагедия. Но неужели весь экипаж стал жертвой? Оставайтесь на месте, - прибавил он, надевая кислородную маску.
– Я выйду. Надо выяснить этот вопрос.

–  Будьте осторожны, Сергей Александрович!
– Пайчадзе тоже надел маску.
– Это - «волки», которых мы ещё не видали. Это их работа.

Камов вынул пистолет из кобуры и засунул его за пояс. Пайчадзе взял в руки винтовку и, нажав кнопку опустил стёкла всех окон.

–  Не покидайте вездехода ни при каких обстоятельствах!
– сказал Камов и, открыл дверь, вышел наружу.

Подойдя к тёмному пятну, он наклонился и внимательно осмотрел человеческую ногу, оторванную немного ниже колена. Никаких других остатков тела не было видно.

«Почему тут часы?
– подумал он.
– Как они очутились здесь? К чему магниевая лампа? Один или несколько человек погибло здесь? Как узнать это?»

Звук щёлкнувшего замка заставил его быстро выпрямиться.

В корпусе звездолёта открылась дверь. Камов машинально отметил про себя, что дверь открывается на петлях, а не сдвигается, как у них. «Неудобно!» - мелькнула мысль.

Показался человек, одетый в тёмно-синий комбинезон. Кислородная маска закрывала лицо американца.

Он, как бы в раздумье, остановился на пороге двери, потом спрыгнул вниз и направился к Камову. Походка была неровная.

–  Здравствуйте! Вы русские звездоплаватели?
– голос звучал глухо из-под плотной маски.

–  Да, - ответил Камов.
– Кто вы такой?

Бейсон вздрогнул от неожиданно громкого ответа, - Камов говорил по-английски.

–  Я член экипажа американского звездолёта.

–  Мы так и подумали, когда увидели ваш корабль. Судя по росту, вы не Чарльз Хепгуд, а я предполагаю, что этот звездолёт прилетел сюда под его управлением. Где он сам?

–  Вот всё, что от него осталось.
– Бейсон указал на оторванную ногу.
– Сегодня ночью на нас напал неведомый зверь. Он растерзал Чарльза Хепгуда. Я сам с трудом спасся, расстреляв все патроны, но спасти товарища не мог.

–  Как выглядит этот зверь?
– быстро спросил Камов.

–  Это была толстая мохнатая змея серебристого цвета. Я видел её только при короткой вспышке магния и не мог как следует разглядеть.

–  Тогда неудивительно, что вы не убили зверя, расстреляв все патроны, - сказал Камов, - поскольку стреляли в полной темноте.

Бейсон густо покраснел, но Камов не заметил этого.

–  Кто ещё с вами?
– спросил он.

–  Никого.

–  Нас было двое.

–  Как вас зовут?

–  Ральф Бейсон, корреспондент «Нью-Йорк Таймс».

–  Значит, у вашей экспедиции не было никаких научных целей?

–  Хепгуд вёл наблюдения.

–  Правда, он был крупный учёный. Жаль, что он погиб.
– И, внезапно осенённый догадкой, Камов в упор посмотрел в глаза американцу: - Вы сказали, что зверь напал на вас сегодня ночью. Когда вы прилетели.

–  Вчера поздно вечером. А вы?

–  Зачем же вы вышли из звездолёта ночью? В неизвестную, таящую опасности темноту? Почему вы не подождали рассвета, как сделали это мы? Я знаю, зачем вы это сделали. Эти часы и эта лампа говорят о вашей цели лучше всяких слов. Но, позвольте вам сказать, мистер Бейсон, что вы с Хепгудом вели себя по-мальчишески.

Камов был глубоко возмущён. Ему было жаль, что Чарльз Хепгуд погиб так бессмысленно.

–  Мы прилетели на Марс, - продолжал он, видя, что Бейсон не отвечает, - на двадцать четыре часа раньше вас, но вышли из звездолёта только вчера утром. И никаких часов не фотографировали. Нам не нужны нелепые рекорды.

–  Мы хотели быть первыми, - сказал Бейсон.
– Мы боялись, что вы, мистер Камов, нас опередите.

–  Вы меня знаете?

–  Кто не знает «Лунного Колумба»! Вы и мистер Пайчадзе достаточно знамениты, чтобы узнать вас, особенно на Марсе.

–  Что же вы думали делать после гибели Хепгуда?
– спросил Камов.
– Умеете вы управлять звездолётом?

–  Нет, - просто ответил Бейсон.
– Я думал покончить самоубийством и сделал бы это, если бы вы не появились.

Камову стало жаль этого человека.

–  Извините меня, - сказал он, - если я говорил резко. Мне больно, что Чарльз Хепгуд напрасно погиб, и это вывело меня из равновесия. Вам совершенно не нужно кончать самоубийством. Вы вернётесь на Землю с нами.

Камов подошёл к вездеходу и передал Пайчадзе свой разговор с Бейсоном.

–  Они оба дорого заплатили за своё легкомыслие, - сказал он.
– Этот корреспондент ещё молод, но уже поседел. Вероятно, за одну эту ночь.

Пока Камов говорил с Пайчадзе, Бейсон напряжённо обдумывал своё положение. Лавры первенства ускользнули: русские опередили их. Поражение было полное. Мало того, что они не первые достигли Марса, - он, Бейсон, вынужден вернуться на Землю спасённый русскими звездоплавателями, как щенок, вытащенный за шиворот из лужи. Впереди ничего кроме насмешек над неудачливым звездоплавателем. Бейсон лучше всех знал, как беспощадна американская пресса.