23
Шрифт:
— Нет, — я соврал лишь частично, содержимое желтого блокнота, выпавшего из жестяной коробки, я действительно прочитать не успел.
— А откуда знаешь, что там был дневник Димы Обухова?
— Я успел прочитать только первую фразу, мне не до чтения было этой ночью.
Алиса внимательно смотрела мне в глаза. Наконец, она улыбнулась.
— Пошли. Я приготовила тебе еду.
— А что за книги на журнальном столике?
Алиса тут же повернулась ко мне спиной и с легкостью взяла в руки сразу все (их оказалось четыре) казавшиеся массивными книги.
— Вот эти? — она протянула их мне (я опять удивился ее силе, держать на вытянутых руках такие большие книги было бы тяжело и мужчине, а она это проделала без видимого труда). Но при этом Алиса держала книги, повернув их корешками
Мне все это казалось странным. Такое впечатление, как будто Алиса за эту ночь стала другой. Но больше всего меня смутила часть названия одной из книг, которое я успел прочитать, — «Теория смерти и методика оживления…». Я последовал за Алисой в коридор. Справа зияла чернота, видимо, еще одна комната, наверное, спальня. Я прошел чуть дальше на свет и очутился на кухне, которая ярко контрастировала с комнатой, где я только что был.
Кухня оказалась самой обычной, такой же, как миллионы кухонь по всему бывшему Союзу, площадью в девять квадратных метров. Белая кухонная мебель, белый холодильник, белая газовая плита и белый же тюль на окнах. На кухонном столе громоздился длинный стеллаж, на котором висело девять ножей (я автоматически сосчитал) — от самого маленького до почти тесака, — пожалуй, ножи и выделялись из общего антуража типичной кухни, как будто Алисин папа был мясником. Кстати, надо спросить, есть ли у нее отец, — она мне ничего не говорила о нем.
Я почувствовал взгляд и обернулся. На пороге стояла Алиса, уже без книг, и пристально смотрела на меня.
— Есть суп, есть жаркое. С чего начнешь? — Алиса улыбнулась.
— Со всего. Я просто умираю с голода.
— Я тебе не дам умереть с голода, — Алиса еще раз улыбнулась и поставила на стол одну тарелку.
— А ты разве не составишь мне компанию?
— Нет, Витенька, я не голодна. Поешь один.
Алиса открыла холодильник и достала оттуда не очень аппетитно выглядящую (она была в копоти) кастрюлю с супом. Второй рукой она достала еще одну кастрюлю поменьше, видимо, с жарким. Я опять удивился, что она без труда поднимает две кастрюли своими хрупкими пальчиками.
— Ну уж нет, есть мы будем вдвоем. Иначе я подумаю, что ты хочешь меня отравить.
Моя шутка явно не удалась, потому что Алиса застыла с двумя кастрюлями прямо передо мной и как-то странно посмотрела на меня.
— Да я пошутил, лап, ты чего? — я кисло улыбнулся и, чтобы сгладить неловкость, взял у нее две кастрюли, намереваясь поставить их на плиту.
И чуть не уронил обе! Они были набиты до отказа, и их совершенно невозможно держать одной рукой за маленькие ручки. Резко поставив их на плиту, я стал тереть пальцы, которые заломило от тяжести. Как она поднимает их без труда?!
Алиса подвинула кастрюли ровно на конфорки и зажгла огонь.
— Алиса, а где у тебя руки можно помыть?
— По коридору направо, там и туалет, и ванная комната рядом.
Я вышел из кухни и, пройдя в темноте, нащупал выключатель. Сначала зашел в туалет (запах стоял неприятный), а после зашел в ванную. В ванной были какие-то тюбики, зубной порошок, но больше всего меня удивило, что на веревке висели коричневые бесформенные чулки, такие носят бабки, но уж никак не молодые красивые девушки. Да и зубной порошок… Такое впечатление, как будто здесь живет не Алиса, а действительно какая-то старушка. Никаких наклеек, подзарядок для мобильного, тампонов, да чего угодно, что напоминало бы о существовании современной молодой девушки, я нигде не встретил. А еще было удивительно, что в ванной я не обнаружил зеркала. Не видел зеркал я и в комнате, и на кухне. Странно.
— Ты все нашел? — раздался голос Алисы из кухни. — Поторапливайся, уже все нагрето.
Кстати, а когда она успела приготовить еду, если вчера до ночи провела время со мной? Неужели она сегодня утром готовила суп и жаркое, оставив меня у Обуховой и даже не попытавшись за мной приехать?
— Да, уже иду, — я вытер руки и вышел в коридор.
Луч
света из ванной проник в комнату напротив, и мое внимание привлек один предмет. Я приоткрыл дверь пошире и быстро прокрался в спальню. Комната была совсем небольшой, свет освещал ее лишь наполовину. В дальнем углу я разглядел кровать, а перед ней стоял стул, прислоненный к стене. Именно под стулом и лежало то, что меня так заинтересовало. Из большой стопки старых газет, в самом низу, выглядывал желтый корешок с красными пятнами. Я его спутать не мог ни с чем. Это был блокнот, который выпал сегодня из жестяной коробки! Но зачем Алиса обманула меня? Я оглянулся в сторону кухни, там Алиса гремела тарелками, быстро приблизился к стулу и достал из-под него блокнот. Там же среди газет лежал и дневник Обухова, который, впрочем, мне был уже не нужен. Я засунул блокнот за пояс и развернулся, чтобы тихо выйти на кухню. Но тут я обнаружил еще одну находку, от которой у меня похолодела спина. К внутренней стене косяка комнаты был аккуратно прислонен черный зонтик Анилегны!— Витенька, ты где? — в прихожей раздался голос Алисы.
Глава 22
15 апреля. Суббота
В детстве я часто играл в войнушку. Жизнь в военном гарнизоне с постоянным мельканием зеленых бушлатов и кирзовых сапог, а также исключительно милитаристские игрушки — все это способствовало подобным развлечениям. При этом играть можно было где угодно: в тайге, школе, воинской части, на полигоне и даже в квартире. Главное соблюдать основной принцип всех войнушек — умение мгновенно спрятаться в любом месте и так же мгновенно появиться там, где враг тебя не ожидает. Сотни тысяч мальчишек гарнизонного детства прошли через эти игры…
— Витенька, ты где? — в дверном проеме появился силуэт Алисы.
Я смотрел на нее сквозь прищуренные веки, в это мгновение ее силуэт показался мне особенно чужим.
— Витенька, ты тут? — Алиса нажала выключатель, и комнату залил матовый желтоватый свет. — Витенька?
Я вспомнил! Витенькой меня называла Анилегна!
Девушка прошла в спальню, посмотрела под кроватью, открыла шкаф и осмотрела висящую в нем верхнюю одежду (краем глаза я заметил старческое зеленое пальто фасона 60-х годов), затем подошла к окну и посмотрела за шторы. Наконец молча вышла, по дороге выключив свет, и направилась в большую комнату. Все это время я лежал под покрывалом, упершись боком в проем между стеной, чтобы создавать как можно меньше неровностей на кровати. На голове у меня лежала подушка, таким же образом я раз двадцать прятался от своего гарнизонного друга Лешки Девитайкина у него в квартире, и он постоянно покупался на один и тот же трюк. Правда, сейчас попасться в таком положении хотелось куда меньше.
Я услышал щелчок выключателя в большой комнате и в это же мгновение вскочил с кровати. Ни в коем случае нельзя было привлечь внимание Алисы скрипом кровати. У меня было несколько секунд, чтобы наскоро поправить одеяло и незаметно прошмыгнуть на кухню. Я подошел к дверному проему и осторожно посмотрел через прихожую в направлении большой комнаты. Девушка стояла на пороге, повернувшись ко мне спиной, и, видимо, недоумевала, куда я мог подеваться. Я ждал. Наконец ее рука потянулась влево, я напрягся, в комнате погас свет — и в ту же секунду я забежал на кухню. Похоже, в детстве Алиса не играла в войнушку, потому что, по правилам, я ее уже победил. Осталось только выяснить, по каким правилам играет она.
Я сел за стол перед тарелкой невероятно густого супа. Иногда создается такое впечатление, что супы на всей Земле умеет готовить только моя мама. Постоянно в гостях я натыкаюсь не на суп, а на черт знает что — то там будет плавать вареный лук, который я ненавижу, то суп напоминает кашу (как этот) , то в него положат чернослив или еще какую-то дрянь… Неужели нельзя просто сварить картошку с крупой, бросить кусок мяса и при этом не жалеть воды?
Я почувствовал, что за моей спиной кто-то стоит, и как можно более раскованно произнес: