23

— Ты сосем сдурел? Ты был бы непосредственно причастен, если бы это ты их сбил. Ты их сбивал? Я спрашиваю, ты сбивал семью Витька?

— Нет.

— Бывает, Жора, еще косвенная вина. Это если ты кому-то желаешь смерти и этот человек вдруг действительно умирает. Ты желал смерти семье Витька? — Я видел, что Жора был совершенно подавлен, но главное сейчас — не позволить утвердиться в нем мысли, что это он виновен в смерти семьи Виктора. — Я спрашиваю, ты желал смерти семье Виктора?

— Нет, не желал, — проговорил Жора тихо.

Я прекрасно расслышал его слова, но решил добить его полностью:

— Я не расслышал.

— Я не желал им смерти.

— Вот видишь! Ты не желал им смерти. Это и передай своим тараканам.

— Каким тараканам?

— Тем, что у тебя в голове поселились. Автокатастрофы, как это ни цинично звучит, дело совершенно обыденное. Они повсюду. Посмотри хотя бы на дорогу, по которой мы едем, через каждые сто-двести метров венок на обочине. В год по несколько тысяч смертей на наших дорогах. В девяностые русские в Чечне меньше теряли солдат, да и американских засранцев в Ираке тоже меньше убивают, — меня, что называется, понесло.

Я мог сейчас закончить утешение Жоры историей Карибского кризиса или проблемой парникового эффекта, чем угодно, но это было куда лучше, чем обоюдное удручающее молчание.

Крупные капли дождя били прямо в лобовое стекло. Ветер все не стихал, и от этого в кабине ЗИЛа становилось еще уютней. Мы подъезжали к Умани, небольшому городу, где нам предстояло расстаться; Жоре ехать дальше на юг, в Одессу, а мне в свой Г. И расставаться мне с Жорой не хотелось даже не из-за все не прекращающегося урагана (хотя из-за него тоже), а в первую очередь потому, что с этим человеком я чувствовал себя защищенным. Но расставание было неминуемым — у Жоры полная фура барахла, с которой его ждут в «жемчужине у моря», а у меня — непонятно что, но меня тоже ждут гулу и милиция в Г. Радовало только то, что Жора уже немного пришел в норму и даже поставил кассету с каким-то мерзким шансоном. (Запомнилась песня про молодого полковника разведки, который никогда не плачет, гоняет то по ангелам, то по мозамбикам, спасает мир, его ищет ЦРУ и Интерпол, а он в это время копает картошку у мамы на Урале).

— Жора, который час?

Жора лишь на мгновение поднял запястье с часами к лицу, и этого ему хватило, чтобы не увидеть того, что привело меня в ужас.

На трассе непонятно откуда появилась та самая женщина в красном платье, с пустыми глазницами. Она протягивала руки к приближающейся машине.

— Ровно шесть, — Жора мне даже улыбнулся, а когда посмотрел на дорогу, его лицо исказила гримаса ужаса.

Он нажал на тормоза, но ЗИЛ уже во что-то врезался и дважды переехал колесами. Машина стала скользить по мокрому шоссе. Жора, бледный, сидел, крепко прижавшись к рулю, и совершенно диким взглядом смотрел на меня.

— Ч-что это было? — Его голос дрожал. — Витя, что я наделал?

— Жора, что ты видел?

— Что-то красное мелькнуло перед глазами.

— Красное? И все?

Мы сидели в остановившейся фуре, и каждый думал о своем. Жора о том, что сбил человека. Я же боялся (нет, надеялся!), что эта постоянно меня преследующая сука в красном платье наконец-то сдохла. Но объяснить Жоре, что это не обычный человек, а тварь, скорее всего — гулу, и ее смерть является благом для всех, сейчас не было никакой возможности.

— Красное платье, кажется. И все. Боже, я сбил человека! — Жора обхватил голову руками.

— Спокойно. Еще неясно, кого ты сбил. Я тоже видел, как что-то красное мелькнуло. Сейчас посмотрю, сиди здесь.

— Нет. Пойду я.

— Жора, блин! Не выводи меня! Никого ты не сбил! Но я, чтобы ты успокоился, проверю.

Я взял из-за спинки сиденья монтировку и, открыв дверь, выбрался под ливень.

— А зачем тебе монтировка?

Из-за сильного дождя я едва услышал голос Жоры.

— Так ливень же, — это все, что мне пришло в голову.

Я обошел кабину спереди и стал медленно заглядывать под каждое колесо сначала ЗИЛа, а затем и прицепа. Никого под машиной не было. Честно говоря, я очень боялся сейчас обнаружить труп этой женщины, но то, что его нигде не было, пугало еще больше. Ведь мы точно кого-то сбили. Да, в конце-то концов, нет так нет! Что, теперь расстраиваться, что никого не переехали? По крайней мере, успокою мужика. Дойдя до самого конца прицепа и ничего не обнаружив, я пошел обратно. Но тут под одним колесом я увидел небольшую темную лужицу, быстро смываемую сплошным потоком льющейся с неба воды. Это была кровь. Все-таки мы ее сбили. Я нагнулся к самому колесу и увидел висящий под прицепом клочок красной материи. Отцепив его, я вернулся к концу прицепа и посмотрел на тормозной путь. Мне показалось, что на дороге, возле обочины, что-то лежит. Я взял монтировку наперевес и медленно стал приближаться к темнеющей массе. Издалека это напоминало небольшой целлофановый пакет, и чем ближе я подходил, тем больше это на пакет и походило. Женщина в красном — высокая тетка, а это что-то маленькое, невзрачное. И почему-то тоже красное. И поперек пакета палка лежит… Но это была не палка. Потому что палка… Потому что палка не похожа на маленькую детскую ручку!

У меня перехватило дыхание. У обочины в лужице крови неловко раскинулось тельце ребенка. Маленькая девочка, лет пяти-шести, лежала на шоссе, неестественно вывернув головку и откинув ручку в сторону. Одна из ее босоножек была на подогнутой под тельце ножке, а вторая лежала прямо под моими ногами. У девочки были красиво завиты волосы, видимо, у нее был какой-то праздник, может быть, даже день ее рождения. И она была одета в нарядное красное платье.

Я остановился как вкопанный. Дождь хлестал по спине, сверкнула молнии, потом раздавался гром. Успокойся, успокойся. Ведь не я же ее убил!

— Что там?! — крик Жоры вывел меня из ступора. Оглянувшись, я увидел, что он идет в мою сторону. Меня охватила непонятная паника.

— Все в порядке! — я быстро нагнулся к убитой девочке и, взяв ее за тонкую ножку, подтащил тело к краю дороги и скинул в кювет.

— Что там такое?! — Жора быстро приближался ко мне.

Босоножка! Босоножка девочки лежала как раз посредине между мной и приближающимся Жорой. Я быстро пошел к нему и прямо перед ним успел наступить на белую маленькую босоножку своим сорок шестым размером:

— Все в порядке, Жора!

— Почему рука в крови? Я сбил, да?!

Я посмотрел на свою правую руку. Она действительно была в крови девочки.

— Жора, ты не поверишь, но у собак тоже есть кровь!

— Я сбил собаку, Витек? я сбил собаку?!

Как же у Жоры изменился голос. Как будто с его груди сняли цементный блок.

— А ты думаешь, я одной рукой человека могу в кювет скинуть? Давай обратно, я продрог уже! — Ну же, Жорик, только не иди смотреть на «собаку»! И не спрашивай, почему она красная. Давай, Жора, в машину, поворачивай, блядь, назад!

— Витя, я как второй раз родился, — Жора повернул к машине, и я в этот же момент ногой отбросил босоножку девочки к обочине. — Жаль собаку, но если бы это был человек, я бы, наверное, не пережил такого.

— Ничего, Жора, будет у тебя еще и человек…

— Типун тебе на язык с твоими шуточками! — Жорик шутливо отвесил мне подзатыльник. — Но ты мне, Витек, нравишься!

Я шел вдоль фуры с монтировкой, тарабаня ею по колесам и насилу поддерживал разговор с Жорой. Обманув его, я фактически взял преступление на себя.