27 приключений Хорта Джойс
Шрифт:
— Мое имя Хорт Джойс. Директор Южного Аэро-транс-порта «Старт».
— Великолепно, — обрадовался Рэй-Шуа, — великолепно! В моей записной книжке имеется только один портрет, кем-то вырезанный из журнала «Док» полгода назад. Вот он.
Рэй-Шуа достал записную книжку и там отыскал портрет Хорта.
— Вот, пожалуйста. Это вы? Да? А на этой странице маленькая запись:
«В почтовой конторе Мельбурна, на окне, перед самым концом занятий, я нашел этот портрет, смотревший на меня большими грустными глазами, внизу была подпись: „Хорт Джойс, директор Южного Аэротранспорта „Старт“. Молча я спросил, что ему нужно? И он молча
— Потрудитесь проверить, — Рэй-Шуа всем на удивление показал портрет и свою запись.
Хорт с большим волнением рассказал о бесплодных поисках Чукки и о том, что эта „случайная встреча“ с Рэй-Шуа была ему точно известна еще в Нью-Джерсей.
Рэй-Шуа торжествовал.
Спутники искренно аплодировали, потребовав черного кофе и джину к столу, чтобы несколько прийти в себя после случившегося: ведь не так уж часто встречаются знаменитые люди, да еще при таких необычайных условиях.
— Браво, Рэй-Шуа!
— Браво, Хорт Джойс!
Пассажиры оживились, заспорили:
— Вот вам и доказательство.
— Просто и убедительно.
— Какое же это доказательство?
— А что?
— Случайное совпадение.
— Х-хэ-хо. Хорошее совпадение!
— Неужели радио-телеграмма тоже совпадение?
— Дьявольская сила гипнотизма.
— Ох, нет, тут надо строго разобраться.
— Подумайте, а…
— Налейте еще бокал. За радио-мысль!
— Тэнкт ю.
— Я мог бы тоже кой-что рассказать о „случайных встречах“, которые впоследствии оказывались ничуть не случайными.
— Знаю и я такие.
— Все знаем.
— Но молчим как будто это действительно зря, ни с того ни с сего.
— А разве каждый из нас не был во власти случая много раз, разве редко мы благодарили счастье случайной встречи, разве иногда мы не рассчитывали на успех случайного свидания…
— Вспомните общеизвестный факт, как одна конкретная идея, носящаяся в воздухе, вдруг появляется сразу в нескольких отдаленных местах.
— Наконец, история знает достаточное число случаев, когда мысль посылалась в пространство, как последнее усилие, координирующее действие и такая мысль победно завершала свой путь.
— Нам ли не приходилось читать, что многие открытия являлись результатом настойчивой мысли коллектива.
— Я знал одного йога, который, как книгу, читал любые мысли любой головы на любом расстоянии.
— Пришлось ли вам проверить йога?
— О, да. Тогда я спросил его, о чем сейчас думает мой отец, живущий в Вашингтоне, мой далекий отец, которого я не видал 3 года. Йог закрыл лицо рукой и через 2 минуты ответил, что отец вот уже 10 дней, как переехал в штат Иллинойс с семьей после пожара, что отец стоит у ворот и собирается посылать телеграмму сыну. Я все это записал. А через день действительно получил от отца телеграмму с извещением о пожаре и переезде в Иллинойс.
— Однако йогизм — дилетантство!
— Йоги, тренируясь на концентрации волевых центров разума, достигают иногда удивительных результатов, но вследствие своей некультурности, вмешивая сюда мистическое, божественное участие и ничего не зная об электричестве, йоги работают в пустую, зря. В йогах пропадают хорошие механики мозговых радио-станций.
— Йоги пользуются популярностью!
— Йоги — люди феноменальной воли!
— Йоги — великая сила.
— Еще бы! В свое время алхимия играла не менее
важную роль, а с появлением химии исчезла.Рэй-Шуа сказал:
— Друзья времени, давайте поднимем бокалы за тот момент, близкий момент, когда Маркони или ему подобный гений, сидя у себя в лаборатории, откроет электрозакон движения мысли, и мы спокойно по какому-нибудь психометрическому аппарату будем разговаривать друг с другом по всей территории земного шара. Мою теорию „Радиомысли“ прошу принять, как новое мое литературное произведение, подталкивающее ученых к работе в этой великой области.
— Браво, браво, привет, Рэй-Шуа!
Бокалы быстро были опрокинуты за здоровье Рэй-Шуа.
Началась музыка.
Хорт предложил Рэй-Шуа пройти к нему в отдельную каюту.
Через час дружеской беседы, на протяжении которой Рэй-Шуа выслушал биографию Хорта, оба собеседника многозначительно смолкли.
С величайшей надеждой и упованием, с напряжением последних глаз смотрел Хорт на высокий, блистающий, бронзовый лоб Рэй-Шуа, и ждал слова утешения, слова творческого участи я, слова дружбы.
Рэй-Шуа молчал.
Молчал и Хорт.
Все нужное было сказано, оставалось только в глубинном молчании, в перекрестном огне неуловимых молний, в сверкающем рое электронного шума, в проблесках интуитивных вспышек, в взаимодействии почувствовать, понять, приблизиться к истине, чтобы не зря сказать — да, не зря взяться за дело.
Если бы не портрет Хорта, найденный писателем в Мельбурне, Рэй-Шуа, всегда бесконечно занятый, несомненно, просто не имел бы никакого права пускаться в столь сложные дела, как розыск Чукки, но сохраненная находка в записной книжке и встреча с Хортом, и — главное — личные обстоятельства Рэй-Шуа, сопровождавшие в то время находку, — все это вместе достаточно взволновало его голову.
Далекий от какой-либо сентиментальности, или фарисейской добродетели, сам много испытавший, переживший, зачерствевший, всегда нуждавшийся, Рэй-Шуа сразу же стихийно-дружески загорелся к Хорту и теперь в длительном молчании надо было решить — да или нет?
Наконец, Рэй-Шуа откинулся на спинку кресла и протянул Хорту дружескую, сильную, горячую руку.
— Да, — Хорт, да.
Хорт не выдержал, заплакал от потрясающей радости: ведь сам Рэй-Шуа взялся помочь найти Чукку.
— Мне завидно, что у вас еще есть слезы, — сказал Рэй-Шуа, допивая бокал, — а мои глаза сухи, как лавровые листья, приготовленные для гастронома. Я с громадным удовольствием поплакал бы с вами, но не могу, иссох. Всю жизнь я был одинок, как сукин сын, и без конца скитался. Зачерствел, зажелезенел. Никогда у меня не было никакой Чукки. Никакой, чорт возьми. Но я вполне искренно понимаю вас, что найти Чукку, необходимо. Принципиально. И мы найдем — вот рука!
Хорт схватил горячую крепкую руку Рэй-Шуа, сказал:
— Я обладаю приличной интуицией, не плохим собачьим чутьем и я уверен, что только благодаря этой изумительной встрече с вами мы найдем Чукку и больше: мы все трое будем неостывающими друзьями.
— В таком случае, — решительно заявил Рэй-Шуа, — мы вызываем по радио в Гибралтар моего редкого друга, гениального сыщика из Чикаго — Джека Питча.
6. Сыщик Джек Питч