33 способа перепрограммирования организма на счастье и здоровье. Метод "Аватар"

— Папа, а можно я? — спросила Алексия.

— Нет, дочка, сегодня нельзя, потому что ипсилон, который я буду строить, будет структурой особого рода. В его основание лягут исключительно цифровые показатели. Ты пока еще таким ипсилонам не обучена. Но ты можешь посмотреть, как я буду работать.

Мы планируем посещение натских строений

Мишель и Алексия не стали уходить из холла отеля, где сидели мы все, а просто отошли в угол и расположились в мягких креслах. Мы в ожидании продолжали разговор.

— Знаете, я готов вас сопровождать завтра на южный отрог, — сказал У Э. — Может, хоть чем-то смогу быть полезен. Хотя я разделяю опасения Сасаки-сана. Среди местных ходит легенда, что того, кто пойдет туда, ждет неминуемая кара. Завтра с вами пойду туда в первый раз. В таких же строениях спокойно себе живут театр и монастырь. Так чего нам бояться? Я думаю, что нечего.

— Я тоже так считаю, — заметил Петрович. — Но все же осторожность не помешает: давайте Алексию оставим здесь.

— Постойте, — вмешался я. — Пусть Алексия с Мессингом сходят в монастырь, в то место, где творилась тайная молитва, о которой говорили вы, У Э. А мы втроем пойдем на южный отрог.

— Да это рядом, — сказал У Э. — Мы можем дойти до начала кратера вместе по большой дороге, которую я хорошо знаю, а у кратера просто разделимся на две группы: одна пойдет к строениям, другая — к зубу Будды.

— Зуб Будды? — спросил Петрович.

— По давнему преданию, — поведал нам У Э, — когда Будда и наты помирились и дали обоюдную клятву во всем помогать друг другу, служить, что называется, верой и правдой, Будда в знак любви и примирения даровал здешним натам, живущим в чреве вулкана, свои волосы, на которых была построена самая ближняя к кратеру пагода, а в саму пагоду вложил свой зуб. Именно возле этого зуба и творится та секретная молитвенная церемония, о которой я вам рассказывал.

Вот это ипсилон!

Тем временем подошли Мессинги. Мишель сиял. Значит, ипсилон получился. Впрочем, еще на моем веку не было случая, чтобы ипсилоны у моего друга не получались. И мы прочли:

«Числовой ипсилон.

Составлен Мишелем Мессингом.

Цифровой числитель в первой своей части строится на систематизированном континууме из концептуальных дат цепочки „Аненербе — Отто Ран“: 1936 (год похода за Святым Граалем) 1937 (год „самоубийства“ Отто Рана), 1943 (год бирманской экспедиции Аненербе). При этом в данный ряд добавляется числовой ряд „12.1942“, номинирующий порядковый номер месяца, который Отто Ран провел в Вевельсбурге. Вторая часть числителя искомой дроби соотносится с парадигмой от одного до семи. Здесь не просто числовые номинации, связанные с хозяевами ресторана „Павлин“, а расположение каждого из них под своим номером по возрастающей. Вся цепочка, формирующая числитель, выглядит при необходимом наполнении знаками следующим образом:

19\3619\3719\43+121942 X 1\2\3\4\5\6\7

Знаменатель искомой дроби являет собой простой числовой ряд, освоенный как число „4“, — таково количество построек в каждом из строений схемы oТТo — в двенадцатой степени (12 — общее число строений во всех трех постройках).

Итог отношения числителя к знаменателю, а значит, и вся искомая дробь числового ипсилона такова:

Ш616 Р855

Л3057

17».

Признаться, я не понял хода мыслей моего друга. Но это, согласитесь, полбеды. И прежде сама логика построений ипсилонов Мессинга была для меня тайной за семью печатями. Но раньше я хотя бы понимал итог. Теперь же… Мой скепсис в полной мере разделил Петрович:

— Послушайте, Мишель, что это за странные цифры получились в итоге? Словно какой-то шифр.

— Именно: шифр! — с гордостью провозгласил Мессинг, замолчал и самодовольно посмотрел на нас. Алексия взяла в данном вопросе нейтралитет, хотя по хитринке в ее глазах было заметно, что она знает ключ к шифру.

— Знаете что, — не выдержал я, — если уж можете, так поясните, а если сами ничего не поняли, так положитесь во всем на нас.

Все-таки странно, как легко мой друг поддается на такие детские провокации.

— Это я-то не понял?! — вскричал Мессинг. — Да это вы ничего не поняли! Я думал, что как вернемся из Тибета, мой друг Рушель Блаво первым делом побежит в Публичку, чтобы стихи читать, а он даже не попытался. А если бы попытался, то сейчас бы сам прекрасно расшифровал итоговую дробь ипсилона.

О высокой поэзии…

А ведь я побежал тогда в Публичку. Не первым делом, конечно, а как только выдался свободный денек после нашей тибетской экспедиции. Зашел в отдел библиотеки на Садовой и выписал там в каталоге книгу замечательного поэта Василия Дмитриевича Лебелянского, стихи которого спасли нам жизнь в Гималаях. Как же я мог не догадаться!

— Простите, Мишель, — стал извиняться я. — Это библиотечный шифр той самой книги Лебелянского. Я помню, как выписывал его на специальную карточку в зале каталогов Публички. Действительно: Ш616 Р855 Л3057. Но что означает третья строка? Ведь в шифре Публички традиционно две строчки.

— Мой друг, — тон Мессинга сделался обаятельно-снисходительным, — давайте спросим у человека, который вряд ли когда вообще переступал порог Публичной библиотеки. Как вы думаете, Петрович, если перед нами указание на книгу, то что означает цифра «17» в третьей строке этого указания?

— Папа, зачем ты обижаешь Петровича? — не выдержала Алексия.

— Я в состоянии защитить себя сам! — гордо заявил Петрович. — По долгу службы мне не раз приходилось бывать в Российской национальной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина. Нетрудно понять, что в библиографическом указании на книгу завершающее число означает номер страницы.

Ай да Петрович! Не ожидал. Молодец! Как ни в чем не бывало, Мессинг продолжил:

— Теперь, друзья, срочно связываемся Петербургом. Пусть секретарь в Институте традиционной медицины немедленно побежит в Публичку и сделает сканер этой семнадцатой страницы для пересылки нам.

Наутро перед нами лежал текст стихотворения Василия Дмитриевича Лебелянского:

Извилист путь души в сеченьях всякой должной истины. Щека к щеке прильнет под мокрым покрывалом темноты. Идущий подытожит знаки спектров одиноких. Выстроить Теченье сна легко, когда до горизонта и обратно жгут цветы. Едва начнется день, то только в свете продолжений бесконечности Отмоют окна одичавших комнат этих. Из пределов новых слов Зияет что-то, что способно дух почти любой беспечности Елеем вымыть и спросить потом дорогу до начала всех основ. Решенье будет долго биться вдоль сухих и злых параметров. Оторван будет край от пролежавшей сорок лет без дела простыни. А тишина пройдет опять вокруг всех этих стенок каменных. Тогда чуть легче станет выдвигаться крошкой в чьи-то сны. Листва сопит. Движенье достижений в этом доме еле слышное Акрилом прожигает сущность всех былых и пожилых вещей На новом троне созерцанья. Будет проще в этом мире вытащить Туман со дна ущелья. Может, стоит сделать мир чуть-чуть смешней?

Наш спор о предназначении поэзии

— Извините, друзья, но я ничего не понял, — первым признался Петрович после прочтения стихотворения Лебелянского.

Пожалуй, полковник смог сказать то, что я бы сказать постеснялся, ведь я тоже не понял ничего. Интересно, поняла ли Алексия? Мессинг — тот, уж точно, все понял, но, как водится, молчит. Может, еще раз вчитаться? Как-то не нравится мне, что ипсилон выводит не на отгадку, а на построение другого ипсилона. Похоже на то, что Мессинг сейчас этим и займется: будет выявлять ключевые слова, потом примется за сведение их в системы числителя и знаменателя…