36 рассказов
Шрифт:
Прогулки по Будапешту напомнили мне детство в послевоенном Бристоле. Правда, с одним явным отличием. Здесь, помимо разбомбленных до основания зданий, кое-где на стенах мне попадались и следы от пуль — над рядом ряд. Восстание — несмотря на десять минувших лет — со всей очевидностью напоминало о себе: возможно, потому, что граждане Венгрии не хотели, чтоб кто-то об этом забыл. У прохожих были равнодушные, начисто лишенные каких-либо эмоций лица, многие из них шли медленной шаркающей походкой, и создавалось ощущение, будто это нация престарелых. Если же ты без всякой задней мысли спрашивал, почему так, тебе отвечали, что им не к чему спешить и нечему радоваться, при этом друг к другу они были исключительно внимательны.
На третий день соревнований я
Начался забег. Когда приятель на повороте преодолел седьмой барьер — до финиша их оставалось еще три, — я вскочил на ноги и поддерживал его, не переставая, все время, пока он несся по финишной прямой. В итоге он пришел третьим, что обеспечило ему место в финальном забеге на следующий день. Я снова присел, чтобы записать все подробно в программку. Потом собрался было уходить: ни в секторе для метания молота, ни среди прыгунов с шестом британцев не было, — когда сзади раздался голос:
— Вы англичанин?
— Да, — ответил я, поворачиваясь в ту сторону, откуда прозвучал вопрос.
На меня смотрел мужчина средних лет. Он был одет в костюм-тройку, который, должно быть, вышел из моды еще тогда, когда в нем ходил его отец, и как-то не верилось, что подобный крой когда-нибудь вновь станет модным. Кожаные заплатки на локтях не оставляли ни малейших сомнений в том, что мой собеседник — холостяк. Так их мог пришить только мужчина, или же напрашивался вывод, что локти у незнакомца расположены в не совсем обычном месте. Судя по длине брюк, его отец был выше сантиметров на пять. У нынешнего владельца костюма было несколько седых прядей в волосах, усы, как у моржа, и румяные щеки. Голубые глаза глядели устало и все время были полуприкрыты, как затвор только что щелкнувшей фотокамеры. Лоб весь в морщинах — на вид мужчине можно было дать и пятьдесят лет, и все семьдесят. А по общему впечатлению — нечто среднее между трамвайным кондуктором и безработным скрипачом.
Я снова сел.
— Надеюсь, я вам не помешал? — поинтересовался он.
— Да нет, нисколько! — ответил я.
— Нечасто выпадает возможность пообщаться с англичанами. И когда мне встречается кто-то из них, я тут же беру быка за рога. Это выражение подходит для такой ситуации?
— Вполне! — кивнул я, прикидывая в уме, а сколько венгерских слов знаю я. «Да», «Нет», «Доброе утро», «Счастливо», «Я заблудился», «Помогите».
— Вы тоже участвуете в студенческих соревнованиях?
— Участвовал, — уточнил я. — Я выбыл довольно быстро. Еще в понедельник.
— Довольно быстро выбыли, потому что недостаточно быстро бегали?
Я одобрительно рассмеялся: а мастерски он обращается с моим родным языком.
— Откуда у вас такой безупречный английский? — полюбопытствовал я.
— Боюсь, сейчас он в несколько запущенном состоянии, — ответил старик. — Но пока мне еще разрешают преподавать его в университете. Должен вам признаться, что спорт мне абсолютно неинтересен. Но подобные мероприятия дают возможность отловить кого-нибудь вроде вас и почистить поржавевшую машину — хотя бы несколько минут.
Он как-то устало улыбнулся мне, но глаза его заметно оживились.
— А из какой части Англии вы родом? — Тут произношение впервые подвело его, это «родом» было больше похоже на «рядом».
— Из Сомерсета.
— Так, — кивнул он. — Самое, наверное, прекрасное графство Англии.
Я улыбнулся: большинство иностранцев, как мне казалось, дальше Стратфорда-на-Эвоне или Оксфорда не забираются.
— Переезжаешь Мендипс, — продолжал он, — вечнозеленую холмистую сельскую местность с обязательной остановкой в Чеддере, чтобы взглянуть на пещеры Гоу, и в Уэллсе, чтобы полюбоваться на черных лебедей,
звонящих в колокол у стены, окружающей собор, [5] и в Бате, чтобы посмотреть, как жили в классическом Риме. А потом можно пересечь границу графства и отправиться дальше, в Девон… Вам не кажется, что Девон еще прекрасней, чем Сомерсет?5
Имеется в виду дворец епископа (одно из старейших жилых зданий Англии, возведенное еще в XIII веке). Одна из главных его достопримечательностей — дрессированные лебеди, плавающие во рву, окружающем дворец. Когда подходит время кормежки, они звонят в колокол, свисающий из сторожки.
— Не кажется! — решительно ответил я.
— Возможно, вы относитесь к этому с некоторым предубеждением, — рассмеялся он. — Постойте-ка, сейчас постараюсь вспомнить:
Западных графств — семь их, Но самое славное — Девон.Возможно, Харди, как и вы, тоже был в плену предубеждений и думал только о своем ненаглядном Эксморе, Тивертоне и Плимуте Дрейка.
— А у вас какое графство самое любимое? — спросил я.
— Мне кажется, Норт-Райдинг в Йоркшире так и остался недооцененным, — ответил старик. — В разговоре о Йоркшире всем, скорее, придет на ум Лидс, Шеффилд и Барнсли. Угольные шахты и гиганты тяжелого машиностроения. Путешественникам следовало бы проехать и посмотреть на замечательные, непохожие друг на друга сельские виды. Линкольншир слишком плоский и однообразный, а большую часть Мидлэндс сейчас, должно быть, испортили разрастающиеся во все стороны города. Меня никогда не привлекали все эти бирмингемы. А вообще я предпочел бы Уорчестершир и Уорвикшир: старые английские деревни в Котсуолде и главная жемчужина этих мест — Стратфорд-на-Эвоне. — Мой собеседник вздохнул. — Как бы я хотел оказаться в Англии в 1959 году, когда мои сограждане оправлялись от ран восстания! Лоуренс Оливье, играющий Кориолана, — вот еще один мужчина, который никогда не стремился выставлять напоказ свои раны.
— Я видел этот спектакль, — заметил я. — Нас со школой возили.
— Счастливчик! А я в девятнадцать лет перевел эту пьесу на венгерский язык. В прошлом году перечел свой труд и пришел к выводу, что, прежде чем умру, должен предпринять еще одну попытку.
— А другие пьесы Шекспира вы переводили?
— Все, за исключением трех. «Гамлета» я приберегаю напоследок. А затем надо будет вернуться к «Кориолану» и начать все сначала. Поскольку вы студент, позвольте полюбопытствовать: в каком университете учитесь?
— В Оксфорде.
— А колледж какой?
— Брэйсноуз.
— А-а-а! Би-Эн-Си! [6] Как это замечательно — всего в нескольких ярдах от него Бодлейн, самая лучшая библиотека мира. А вот родись я в Англии, наверное, захотел бы провести студенческие годы в колледже Олл Соуле. Это ведь прямо напротив Би-Эн-Си, верно?
— Абсолютно верно!
Профессор замолчал: объявили начало полуфинального забега на 1500 метров. Выиграл его венгр Анфрас Патович, и зрители взревели от восторга.
6
Сокращенное обозначение колледжа Брэйсноуз (англ. BNC), где, к слову, учился и сам Джеффри Арчер.
— Вот это я понимаю — поддержка! — одобрительно сказал я.
— Примерно как в игре «Манчестер Юнайтед», когда они забили решающий гол в финале Кубка. Только мои сограждане в восторге вовсе не от того, что венгр пришел к финишу первым, — усмехнулся старик.
— Нет? — переспросил я удивленно.
— Нет, — покачал он головой. — Все в восторге от того, что Патович победил русского.
— А я как-то и не обратил на это внимания, — признался я.