40k способов подохнуть. Том 1

И меня убивать он не собирался. Ведь в конечном счёте от ран я не умер, а просто потерял сознание.

Глава 19

Боль заполняла собой всё и разрывала меня на части. Душа моя уже не стенала, а молчаливо испускала последний дух. Сил моих не оставалось даже на то, чтобы шевельнуться, однако вопреки всему меня вдруг что-то вырвало из бури варпа и вернуло в физический мир.

С адским воплем, который из-за множества ранений превратился в слабый хрип, я открыл глаза. Руки и ноги мои были прикованы к клетке, шею сковал ошейник четырьмя штырями приплавленными к полу, а вокруг находились какие-то печати, магические рисунки и бумажки с молитвами. Судя по звукам клетка находилась в каком-то транспорте.

Передо мной же я увидел того самого загадочного странника, который молча сидел и сжимал медальон в руке. Он смотрел прямо на меня и не двигался, казалось он спал. Однако было также и понимание, что в любой момент заметив что-то странное он готов был отрубить мне голову, взорвать клетку или просто расстрелять меня из болт-пистолета.

— Кто ты? — спросил теперь уже не таинственный союзник, а самый настоящий враг.

— Я просто… случайно оказался не в том месте, не в то время…

И сразу же боль снова затмила всё. Сколько именно мне довелось пребывать в агонии я не знал, а как только снова пришёл в себя, то уже забыл как пробуждался до этого. Раз за разом он задавал мне одни и те же вопросы, а я отвечал, терял сознание и снова в него возвращался. В этой адской пытке из меня вытаскивалась вся информация, которую затем требовалось обработать и отделить ложь от крупиц правды.

Сколько раз я молил о пощаде? Как часто с моих уст срывалась просьба о милосердной смерти? Всё это знал лишь тот, кто наблюдал за всем со стороны и бездействовал, а так же сам пыточных дел мастер. Вот она, участь что хуже смерти, мне не давали умереть и пытали, выворачивая наизнанку душу. В какой-то момент всё стало настолько плохо, что я просто замкнулся в себе и перестал отвечать.

Хотя на самом деле времени прошло не так уж и много. В какой-то момент пытки перенеслись уже в подземное укрытие, а затем началась ещё одна транспортировка. Там я очнулся вновь, слыша рокот двигателей, но уже никак не реагируя на него.

— Кому ты служишь?

Я снова промолчал. Не было никакого смысла отвечать, ведь эта пытка всё равно продолжиться. Боль для меня уже стала нормой, а сознание оказалось надломлено. В какой-то момент мне подумалось, что вот оно, наказание Тзинча на дерзость. Он отомстил мне за каждую глупость, за все ошибки, за неисполнительность и продемонстрировал свою силу.

Как вдруг в воздухе я почувствовал запах перемен. И мой пленитель тоже напрягся, после чего произнёс:

— Черубаэль, займись ими, — произнёс он, после чего транспорт остановился прямо около ангара для шаттлов.

Всплеск варпа слегка ослепил меня, а после пленитель выбежал наружу. Через мгновение же раздалась серия взрывов, сотни осколков порешетили транспорт в котором я находился и один из них пронзил мою голову насквозь, прервав эти мучения. Инквизитор радикал действовал в одиночку, но он недооценил Ангелов Искупления, которые собирались уничтожить всех врагов, включая предателей.

Долго я летел через варп или нет трудно было сказать, ведь времени в нём как такого не существовало. Однако в конечном итоге, израненный и вымотанный, я снова попал во владения Тзинча. Некоторое время, возможно час, а может год, я просто бесцельно блуждал, после переживал произошедшее и дёргался от любого шороха, но в конечном итоге мне удалось унять чувства, принять произошедшее и свыкнуться с очередными переменами. Душа же моя всё это время исцелялась, благодаря воздействию этого места.

В какой-то момент, двигаясь по хрустальному лабиринту, я вышел в его центр, где меня ждал сам Тзинч. И тот факт, что я прошёл через весь лабиринт говорил только об одном: Тзинч сам меня направлял и желал встречи, ведь иного способа совершить подобное не было. В своих владениях Тзинч обладал абсолютной и непоколебимой властью.

— Значит… всё так и закончилось? — спросил я, глядя на бурю варпа, играющую разными цветами в искажающим истину хрустале.

Варп в свою очередь начал сразу же меняться, подстраиваюсь под мою слабость. Тзинч снова предстал в уже известном мне обличии, после чего тысячи ртов начали извергать из себя потоки постоянно меняющейся лжи. Однако стоило центральной пасти лишь шевельнуть губами, как звуки остальных померкли.

— А что тебя удивляет? Ты выполнил свою цель, помог мне, получишь награду и затем отправишься в новое перерождение, где сможешь использовать свой опыт и знания. Правда не стоит думать, что мои дары останутся при тебе. Твоя душа к сожалению ещё слишком слаба, как и псайкерский потенциал. Без моей помощи ты никто. Ничего из себя не представляешь, ничего не стоишь. Однако ты способен на перемены. Это очевидно, ведь иначе тебя бы здесь не было.

Я опустил взгляд, чтобы не смотреть на Тзинча, ведь хоть и принял понятное мне обличие, однако из-за продолжительно изучения меня начинало тошнить, а мозг словно клинило. Ведь все детали менялись прямо на глазах, всё его тело превращалось в кривые линии, начало и конец которых невозможно было проследить. Это отвлекало от размышлений, которые тоже спутались, но по иным причинам.

— А что будет с Дрейкернором? — спросил я, ощущая некоторую пустоту.

— Он уже сгорел в пламени войны. Там осталась лишь более никому не нужная пустошь.

Я пробыл в теле наёмника Лекса совсем недолго, как и в новом мире мне довелось находиться тоже совсем ничего. Однако это время было насыщенно на события и… я даже к нему привык. Да, наверное в этом перерождении было мало хорошего, но всё же что-то меня привязывало к нему.

Возможно дело было в появившемся родстве с душой Лекса, ведь так или иначе меня поместили в его память. Многих чувств я не мог описать, как и понять появления их причин. Однако очень многое мне удалось освежить и увидеть. И дело не в том, что я сентиментальный, нет, вовсе не в этом. Признаться, мне всегда было тяжелее других ставить себя на место тех, кого я никогда не видел.

Но в этом случае я буквально влез в шкуру Лекса. Он не был хорошим человеком, скорее отъявленным негодяем. Большинство узнав о его деяниях захотели бы его убить. Только вот у меня были совсем иные чувства, мне было его жаль, ведь я видел причины по которым он стал таким. Для меня Лекс был не негодяем, он был сломленным обстоятельствами человеком, в жизни которого были одни лишь несчастья.

И задумавшись над этим, я продолжил размышлять… Виндория, Мологост, Детрий — все они и другие участники этой безумной войны скорее всего тоже редко делали выборы. Все их поступки уже были обусловлены чередой неподчиняющихся воле событий. Ведь даже характер мы не выбираем и никогда холерик не будет спокойным, а хлыщущий тестостерон всегда будет причиной излишних вспышек гнева. И хоть прямо всё за нас не решали, однако действовать все могли лишь в ограниченном диапазоне, также определённый если и не Тзинчем, то точно и не нами.

Разве это справедливо? Справедливо, что надежды миллионов были втоптаны в грязь? Справедливо ли то, что им никто не дал возможности противиться лжи вливаемой кукловодами в головы? Справедливо ли то, что они умерли просто потому что сильные мира сего снова что-то не поделили? Справедливо ли то, что неприкасаемых сделали оружием и бомбы с огненной смесью обрушили на дома полные детей и женщин, лишь бы остановить распространение чумы Нургла? Справедливо?

— Не знаю, — ответил Тзинч и возможно врал, а возможно решил всё запутать сказав правду. — Справедливость придумали люди. И не только её.

— Ради чего погиб Дрейкернор?

— Прежде чем задавать вопросы, нужно научиться задавать их правильно. Ведь Дрейкернор погиб не «ради», а «из-за». Из-за собственных пороков, из-за чужих амбиций, из-за жажды власти, из-за нежелания принять смирение, из-за ненависти достигшей предела, из-за рвения к совершенству.

— А ты? Разве не ты создал варп-шторм, в котором всё сгинуло?

— И из-за меня тоже. И из-за тебя. И из-за каждого кто там был или почему-то не был. Невиновных не существует, есть разные степени вины. Как и мир не чёрно-белый, он вбирает в себя всевозможные цвета и постоянно создаёт новые… — произнёс Тзинч, а вокруг него заиграли радуги, часть цветов которых не могло воспринять человеческое зрение и человеческая душа.