№4

Девушка убрала руки от лица и огляделась. Она заинтересованно рассматривала мир вокруг. Блу не знал, что она видела – матовые полупрозрачные стенки кварца, его силуэт или что-то еще. Она что-то искала глазами. Она поднялась и вновь начала танец. Другому бы показалось, что девушка и правда танцует, но Блу твердо знал, что это совсем не тот танец, который он обычно наблюдал. Девушка почти истерично щупала стенки своей каменной тюрьмы, суетливо, но беспощадно разрезая ее коньками снизу. Девушка прощупала все грани, результат ее не удовлетворил, и она продолжила поиск, крутясь на одном месте.

Как же Блу хотелось хоть что-то сделать! Как-то помочь, протянуть ей руку! Но он не знал, как. Он перепробовал все, что только мог придумать.

И тут его озарила догадка. Если нужно что-то кардинально изменить, нужно изменить саму структуру. Из обычного куска металла не сделать меч, если его не выгнуть и не обработать, из муки не сделать крендель, если не добавить яиц и не закрутить тесто в нужную форму, из камня не сделать драгоценность, если его не огранить, отколов все ненужное. Блу так боялся повредить камень девушки, что не подумал о возможной помощи именно таким способом. Она сама захотела выйти наружу, и теперь что бы ни произошло, нужно попробовать, иначе они оба будут жалеть об этом всю жизнь. Разрушение казалось варварством, но из хаоса может родиться что-то грандиозное. Если разрушить тишину, получится звук, и это уже много.

Блу взял молоток – тот самый, которым он когда-то осторожно стучал по камню. Решив начать с краю, Блу ударил. Камень не поддался, а только отскочил.

Девушка по-прежнему металась внутри в поисках выхода.

Блу принес еще несколько инструментов и принялся за дело. Наконец, от камня отскочил кусок.

Девушка замерла. Она смотрела испуганными глазами и вроде даже открыла рот в крике. Она не кричала от страха, она звала. Кого, сама не зная, но с уверенностью, что ее кто-то слышит.

Маленький кусочек не вызволил девушку из кварца, надо было разломить тюрьму пополам. Блу боялся этого. Ведь если ничего не получится, он может убить девушку или отправить ее в неизвестность и никогда больше не увидеть. Но делать было нечего. Она взывала о помощи, и нужно было попытаться.

Блу положил кварц на пол и ударил так сильно, как только мог. Камень раскололся надвое.

И в тот момент, как камень развалился на две половинки, в дверь Блу позвонили. Он будто очнулся ото сна и посмотрел в сторону двери безумными глазами. Он не захотел открывать, ему был важен только камень и исход всей этой истории. В дверь позвонили еще раз. Камень не подавал признаков жизни, девушки внутри больше не было. Бросив взгляд на розовый повергнутый идол, Блу поспешил открыть, чтобы побыстрее избавиться от незваного посетителя и вернуться к горестной утрате.

Дверь открылась со скрипом.

– Здравствуйте. Простите, я только сейчас переехала в дом напротив и решила познакомиться с соседями.

Самая улыбчивая девушка в мире стояла совсем рядом, и Блу сначала не понял, в чем дело.

– Меня зовут Мэри, – протянула она руку, глядя широко распахнутыми глазами на Блу. Блу невнятно пожал ее.

– М… Здравствуйте… – промычал он, оглядываясь на разбитый камень.

– Если Вы сейчас заняты, прошу прощения. Если хотите, приходите сегодня на мое выступление, я буду кататься на коньках в семь часов. У нас целая команда, – и Мэри протянула Блу билет.

Он растерянно посмотрел на незнакомку, на билет, снова на незнакомку. Он представил ее в том легком платьице, тщательно зашнуровывающую коньки, и эти чистые аквамариновые глаза…

Он не знал, почему был так растерян. Это наверняка была она, но он не думал, что она появится вот так… обычно. Глядя на него искренне и по-детски, протягивая билет. А он стоял в дверях сутулый, бледный, с впалыми щеками и молотком в руках.

– Придете? – живо спросила девушка. – Если не придете, я буду очень грустить, – и она еще раз широко улыбнулась.

– Да, хорошо, – все еще неуверенно ответил Блу, взял билет и уставился на него. Девушка попрощалась, Блу закрыл дверь, все еще разглядывая врученную бумажку с черными отпечатанными на ксероксе буквами, и вернулся к разломанному камню.

Кварц лежал на полу все в той же покалеченной позе, вокруг были мелкие розовые осколки и песок. В камне больше никто не танцевал и никто не отражался.

Блу положил билет на стол, посмотрел на камень и задумался. О том, что надо бы побриться, убраться в квартире, сходить за молоком и маковыми кренделями и начать изучать новые камни.

Темнота

Девочка любила рисовать. Она рисовала черно-белые мультики.

Как-то она услышала, что глухой композитор сочинял музыку много лет назад. Она тоже хотела так делать – то, что вроде как не может. Она всегда любила разрушать принятые истины. Даже теперь.

Она была ребенком, и взрослые казались ей странными существами, как Маленькому Принцу из книги Экзюпери, которую читал ей папа. Они всегда создавали себе кучу проблем, и скорее всего, больше половины из них не стоила тех мыслей, которые текли сплошным селевым потоком в их голове. Может, потому что они слишком много видели в жизни?

Девочка пока видела немного, но ее мультики уже были грустные.

Плюшевый мишка, плывущий в грязной луже. Его бросили посреди улицы, и никто не хотел замечать его, поднять, постирать, вылечить…

Бегущая по лужам женщина в плаще, а за ней – вор или кто-то пострашнее. Девочка просто знала, что бегущий очень страшный, тот, от кого нужно бежать что есть мочи…

Птица, в которую стреляют из рогатки, и она красиво падает с ветки, прерывая свой жизненный путь…

Девочка ненавидела этот мир. За то, что вокруг не было никого, кроме этих страшных людей. Тех, кто бросает плюшевых мишек в лужи, а потом бежит за бедными женщинами. Она никого не видела, кроме них. Не видела… ненавидела… Какие смешные слова… Почему они так похожи?

Девочке очень хотелось научиться рисовать цветные мультики, но она забыла, что такое цвет. Весь мир стал для нее черно-белым.

Девочка выросла. Теперь она стала похожа на ту женщину, которая когда-то убегала от страшного мужчины. На каблуках и в плаще. Она всегда мечтала о каблуках, ведь это так женственно. Всегда. Если не видишь, то обязательно слышишь каблуки и понимаешь, что идет красивая женщина. А если не слышишь, то видишь. Или и то, и другое одновременно.

Теперь мультики взрослой девочки стали длиннее, и их начали смотреть другие люди. Им нравились эти мультики. Теперь они не были такими мрачными, но по-прежнему от них веяло грустью, хоть и смотрелись они легко.

Художник за холстом пишет очередную картину, расстраивается, что его никто не знает, но где-то сидит человек, который мечтает именно о такой картине…

Девочка с косичками бежит за воздушным змеем и не замечает, как змей сам играет с девочкой, ведь он живой и радуется тому, что он кому-то нужен. Он улыбается, а девочка бежит наугад, солнце слепит ей в глаза…

Легкие длинные штрихи черно-белых мультиков превращались в силуэты героев, пейзажи, эмоции. Девочка выросла, и штрихи стали длиннее. Как ее память, которая растянулась от детского возраста до каблука. Девочка по-прежнему помнила, как ее мама бежала от ужасного человека, как сама она испугалась и уронила мишку в лужу, а кто-то справа выстрелил в птицу из рогатки. Мама больше не вернулась, а девочка ослепла. И мир стал черно-белым. В ее воображении крутились только черно-белые мультики, которые она создавала в голове, а потом решила переносить на бумагу.