5-я волна

– Как она это сделала? – спрашиваю я.

Я не хочу, чтобы из-за меня он шел туда, куда еще не готов пойти. До этого момента он был эмоциональным айсбергом; две трети прятались под водой; он больше слушал, чем говорил, больше спрашивал, чем отвечал.

– Она повесилась, – отвечает Эван. – Я ее снял. – Он отводит глаза. Здесь – со мной, там – с ней. – А потом похоронил.

Я не знаю, что сказать, поэтому ничего и не говорю. Слишком многие говорят, когда на самом деле им и сказать-то нечего.

Помолчав минуту, Эван продолжает:

– Я думаю, вот так это и бывает. Когда любишь кого-то. С любимым человеком что-то случается, и это бьет тебя в сердце. Не как будто бы, а реально бьет. – Он пожимает плечами и усмехается. – По крайней мере, так я это почувствовал.

– И ты думаешь, что раз я этого не почувствовала, значит, Сэмми еще жив?

– Да, я знаю, это глупо. – Эван снова пожимает плечами и смущенно улыбается. – Зря я начал этот разговор.

– Ты ее сильно любил, да?

– Мы выросли вместе. – Глаза Эвана заблестели от нахлынувших воспоминаний. – Она приходила к нам, или я приходил в ее дом. Потом мы стали старше, и она все время была у себя дома, а я здесь. Я ведь должен был помогать отцу, но иногда мне удавалось улизнуть с фермы.

– Вот куда ты сегодня ходил, да? В дом Лорэн.

Слезы катятся по его щекам. Я вытираю их большим пальцем, как он вытирал мои, когда я спросила, верит ли он в Бога.

Эван вдруг наклоняется ко мне и целует. Вот так просто.

– Почему ты меня поцеловал?

Говорил о Лорэн, а потом вдруг целует меня. Это как-то странно.

– Не знаю.

Он опускает голову. Есть Эван загадочный, есть Эван молчун, есть Эван страстный, а сейчас Эван – смущенный маленький мальчик.

– В следующий раз лучше придумай уважительную причину, – поддразниваю я его.

– Хорошо.

И он снова меня целует.

– Причина?

– Хм. Ты очень красивая?

– Неплохая причина. Не знаю, правда это или нет, но звучит хорошо.

Эван берет мое лицо в свои мягкие ладони, наклоняется ко мне и целует в третий раз. Этот поцелуй длится дольше двух первых, он раздувает тлеющий уголек у меня в животе, а волосы на затылке шевелятся в маленьком танце счастья.

– Это правда, – шепчет Эван, прикасаясь губами к моим губам.

Мы засыпаем «ложечками», как и несколько часов назад. Я вдруг просыпаюсь посреди ночи, в первую секунду мне кажется, что я снова в лесу, лежу в своем спальном мешке. Есть только я, плюшевый мишка и моя М-16… и какой-то незнакомец прижимается ко мне за спиной.

«Успокойся, Кэсси, все нормально. Это Эван, он спас тебе жизнь, он выходил тебя, и он готов рисковать своей жизнью ради того, чтобы ты выполнила какое-то глупое обещание. Эван – парень, который все замечает, – заметил тебя. Эван – простой фермер с теплыми, нежными, мягкими руками».

У меня подпрыгивает сердце. Разве у парня с фермы могут быть такие мягкие руки?

Я убираю его руку от моей груди. Эван тихо вздыхает. Теперь от его дыхания волосы у меня на затылке исполняют джигу по другому поводу. Я легонько касаюсь пальцами ладони Эвана. Гладкая, как попка младенца.

«Ладно, не паникуй. Он уже много месяцев не работал на ферме. Ты же видела, какие ухоженные у него ногти… Но могут ли мозоли так быстро сойти начисто после смены прежнего занятия на охоту в лесу?»

Охота в лесу…

Я немного наклоняю голову к груди и нюхаю его пальцы. Это все мое воспаленное воображение, или я действительно чувствую едкий металлический запах пороха? Когда он стрелял? Он сегодня не охотился, только ходил на могилу Лорэн.

Так я лежу до самого рассвета с открытыми глазами, чувствую спиной, как стучит его сердце, а мое в это время бьется об его ладонь.

«Хреновый ты, наверное, охотник. Редко с добычей приходишь».

«Вообще-то я очень хороший охотник».

«Просто не рожден убивать?»

«Я рожден делать то, что надо делать».

Для чего же ты рожден, Эван?

54

Следующий день превращается для меня в настоящую пытку.

Я понимаю, что не могу пойти против него в открытую. Это слишком рискованно. Что, если мои худшие предположения – правда? Что, если нет никакого Эвана Уокера, парня с фермы, а есть Эван Уокер – предатель или, что немыслимо (а это слово лучше всего характеризует вторжение пришельцев), Эван Уокер – глушитель? Я говорю себе, что последняя версия не лезет ни в какие ворота: глушитель не стал бы со мной нянчиться, тем более давать мне разные прозвища или нежничать со мной по ночам. Глушитель просто взял бы и «утихомирил» меня.

Если я сделаю первый шаг, обратной дороги не будет, скорее всего, игра на этом и закончится. Если Эван не тот, за кого себя выдает, сделав этот шаг, я не оставлю ему выбора. Не важно, какие у него резоны оставлять меня в живых. Думаю, после того как он поймет, что его раскусили, долго я не протяну.

«Не торопись. Спокойно все обдумай. Не лезь на рожон. – Салливан, действуй методично, это не твой стиль, но ты должна думать головой».

Итак, я притворяюсь, будто все нормально. Правда, за завтраком все-таки подвожу разговор к его жизни до Прибытия. Какой работой он занимался на ферме? Эван говорит, что любой. Водил трактор, заготавливал сено, кормил скот, ремонтировал технику, ставил ограду из колючей проволоки. Я смотрю на его руки, а сама придумываю ему оправдания. Самое лучшее: Эван всегда работал в перчатках. Только как бы его спросить об этом, и чтобы вопрос звучал естественно?

Знаешь, Эван, для парня, который вырос на ферме, у тебя очень нежные руки. Ты, наверное, все время работал в перчатках и пользовался лосьоном, не то что другие ребята? Ха-ха.

Эван не желает говорить о прошлом, его больше волнует будущее. Он хочет знать все детали предстоящей миссии, как будто мы должны каждый свой шаг нанести на карту и предусмотреть все случайности.

Что, если мы не дождемся весны и снова начнется буран? Вдруг на базе никого не окажется? Где мы тогда будем искать Сэмми? В какой момент следует остановиться и сказать: хватит, я сдаюсь?

– Я никогда не сдамся, – отвечаю я Эвану.

Жду наступления сумерек. Ждать спокойно я никогда не умела, и Эван замечает, что я нервничаю. Он с ружьем на плече стоит возле кухонной двери.

– Я пошел. Ты как, нормально?

Эван берет мое лицо в свои нежные ладони, а я смотрю в его теплые щенячьи глаза. Храбрая Кэсси, доверчивая Кэсси, Кэсси – поденка.

«Конечно, со мной все будет хорошо. Ты иди, подстрели пару людишек, а я пока нажарю попкорна».

Я закрываю за Эваном дверь и гляжу, как он легко сбегает с крыльца и быстро идет к лесу в западном направлении. Там, за лесом, шоссе, куда, как всем известно, сбегается всякая дичь: олени, зайцы, гомо сапиенс…