666 градусов по Фаренгейту (температура, при которой горит ведьма)

На первой же тренировке Игнат узнал, что отец Борис – простой вояка из семьи секретных физиков, солдат удачи, подполковник 6-го ГУ ГШ, художник, КМС по фехтованию на саблях, имеет чёрный пояс кёку-шинкай и сам тренировал двух своих сыновей, победителей юношеских городских соревнований. Скоро ему будет сорок пять, сейчас в отставке, на пенсии по инвалидности, сильно взорвался в последнем деле. В общем герой-одиночка, с горячими точками в послужном списке, погонами на плечах и прочими бонусами вроде инвалидности второй группы и выхода на пенсию в тридцать пять лет. Закончил духовную семинарию экстерном и был рукоположен каким-то очень важным человеком, имени которого Игнат не запомнил. За некие очень секретные заслуги ему были дарованы двойной орарь и фиолетовая камилавка.

При этом отец Борис не демонстрировал никаких признаков инвалидности, да и по годам его стремительная церковная карьера как-то не складывалась. А вот драться он умел хорошо и разнообразно, поэтому изматывал новичка едва ли не до смерти, пытаясь привить тому базовые навыки. Игнат, считавший, что научился на войне всему, что положено солдату, каждый день постигал что-то новое в обществе протодиакона, касалось ли это стрельбы, единоборств или грязных приёмов в борьбе с колдунами.

Игнат даже не пытался разобраться, что и как на самом деле с отцом Борисом – расспрашивать его, чтобы вывести на чистую воду, было глупо, так что Игнат решил, что найдёт какие-нибудь другие источники информации, например, своих бывших сослуживцев – если здоровяк и вправду был на той же войне, что и он, его кто-нибудь да вспомнит. А пока что надо было набираться уму-разуму – тренер и учитель из отца Бориса был отменный.

Когда после очередной тренировки они вернулись на базу, Игнат спросил, зачем в пультовой столько кнопок по стенам.

– Это чтобы кнопочница не могла нам навредить. Есть такой сорт ведьм, – ответил протодиакон. – Только мы знаем, какие кнопки нажимать имеет смысл, а какие – нет. Неправильная кнопка вызовет тревогу.

– А как эта кнопочница их нажмёт, если она сюда не попадёт? Тут же дверь с замком.

– А ей не надо сюда попадать. Она через окно может кнопки увидеть. Запомнит их и уйдёт, а потом в любой момент из любого места их и нажмёт. Не сама, понятное дело, а с помощью бесов.

– Издеваетесь, отче, – не поверил Игнат.

– Я тебе серьёзно. В прежние века они и за ведьм не считались, а сейчас самые сильные. Теперь всё на кнопках. Опытная ведьма может запомнить до нескольких тысяч таких штук, которые можно активировать силой пальца – переключатели, кнопки, рычажки, колёсики, сенсорный экран.

– Ну и что?

– А то. Был случай такой. Подошла к блок посту женщина. С виду обычная. Принесла бойцам яблок – те и рады. Покрутилась несколько минут и пошла, а на следующий день те гранаты, что на виду были, разом взорвались. Все погибли, кроме одного. Он-то про женщину и вспомнил.

– Ни фига себе.

– Да, это очень вредное колдунство, – подтвердил отец Борис. – Особенно нельзя, чтобы кнопочница видела оружие и панели управления. Они самые умные из ведьминого племени. Легко адаптируются к высоким технологиям.

– Я, кажется, видел такую, – признался Игнат. – Крутилась у нашей машины. В кабину заглядывала.

– Плохо, – нахмурился здоровяк. – Машина у нас одна. Зато кнопки там с мощевиками. Бесам их прожать трудновато будет. Ну, даст Бог, пронесёт – может, она и не поняла, кто мы такие.

– Будем надеяться, – без особой уверенности согласился Игнат.

Через месяц Игната стали отпускать на задания одного – проведать спокойного колдуна или ведьму, чтобы убедиться, что те не сменили адрес. Иногда он сопровождал Ольгу – её старались не отпускать одну. Когда говорили о Бесоборе, ведьма всегда съезжала на тему ордена кровных братьев и их штаб-квартиры – Командорства Неба. Мечта о таинственной организации, хранящей мир от ведьм, не отпускала её, как и образ замка на скале. Символ братства – крест с каплей крови – она носила поверх одежды. Все их разговоры о том, что Бесобор несовершенен и дышит на ладан, заканчивались пониманием, что изменить ничего нельзя, а раз так, остаётся только совершенствовать свои навыки и нести крест бесоборца дальше. Ольга стала не такой закрытой, как раньше, и даже разрешала ему работать на своём компьютере, если ему нужно было что-то в Интернете.

Ближе к зиме Игнат решил съездить на тот вещевой рынок, где прошло его первое испытание. Он уже свыкся с «экзоскелетом» и двигался, как если бы его не было, так что протодиакон поднял вес вериг до ста килограммов. В лейпсанаургии наметился прогресс – были найдены три совместимых мощевика, которые заметно добавляли силы и выносливости, скорей всего, за счёт ускорения внутриклеточного обмена. Мышцы от такого росли быстро, безо всякой химии. А вот мощевики, положительно влияющие на мышление, то есть, например, придающие храбрости или ускорявшие рефлексы, никакого эффекта на Игната не оказали. Новичок продвинулся в изучении молитвенного правила, постиг азы умной молитвы, регулярно проходил исповедь и причастие, но не было в Игнате той истовости в вопросах веры, что проглядывала в старших коллегах. Он делал всё ровно в тех пределах, что ему велели, и ничего сверх.

В таком вот виде – с веригами под рабочей одеждой, заряженный лейпсанаургией – он и появился у рынка на границе двух зон ответственности – их ячейки и соседней. Как он и думал, цыганки вернулись, правда было их уже меньше, да и сам рынок будто ссохся. Видимо, в первый раз цыган удалось припугнуть что надо, так что эффект держался до сих пор.

Цыганской магии Игнат не боялся. Только, если скопом повалят и затопчут – если верить отцу Борису, такое с ним однажды произошло – «Опасно недооценивать толпу женщин!»

Поэтому Игнат стал обходить рынок по кругу, словно овчарка, обегающая отару. Очень скоро цыганки его заприметили и опознали. Цветные фигуры заметались в толпе, пробиваясь в сторону спасительного перехода. Игнат ускорился, как мог. Какой-то высокий мужик, решивший, что парень-работяга обязан уступить ему дорогу, сунулся навстречу, но получил удар плечом такой силы, что его отбросило на землю – теперь вес Игната со всем облачением приближался к двум центнерам. Не обращая внимания на матюки, новичок нацелился на совершенно конкретную добычу – он помнил эти платки и юбки. Они были чистыми, а значит, это была она – его «Нуми Рапас» зашоссейного разлива, та самая «дай, сколько не жалко».

Он не мог бежать долго, так что когда он схватил её за руку, по лицу ручьями лился пот. Молодая цыганка вырывалась как заяц, но Игнат держал как силок.

– Джа пэ кар, башно! – она лупила его кулачками по плечу, но Игнат спокойно отбуксировал её подальше от рынка, выкрикивая на ходу: «Воровка! Украла! Ментов вызывайте!»

Народ тут же потерял интерес к происходящему – полицию вызывать желающих не нашлось, а цыганки, не бросающие своих, в этот раз изменили своему правилу.

– Успокойся, – потребовал Игнат, удерживая ведьму.

– Убийца, отпусти! – закричала она.

– Я тебя не трону, – пообещал Игнат.

– Убийца, – упрямо повторила цыганка, но вырываться прекратила. Она морщила лицо от боли – похоже, Игнат перестарался, сдавливая ей предплечье.

– Я убийца? Ну и кого я убил? – спросил он.

– Бабушку Шукар убил!

Игнат судорожно попытался вспомнить, что же было в тот первый раз. На ум пришла старая цыганка, которая била «Нуми Рапас» клюкой по голове, а потом осыпала Игната проклятиями, да так, что он чувствовал, как они стучатся в него, словно невидимые горошины.