7 дней жизни

– Мы тоже, вот пришли помолиться за брата и папу, сказала Макото. Что ж, втроём тут ни так страшно как одной, но я всё ещё не перестаю думать о солдатах, как они там за океаном, как странно, у меня в семье не было военных, хотя в прошлом почти у всех крестьян предки участвовали, в какой ни будь войне. Мирную молитву то и дело прерывает шум самолёта. «Солдаты, пожалуйста, вернитесь домой живыми» - молюсь я.

Так же тихо и не заметно я вернулась домой, мама почти весь день просидела с Наной, вот только где отец, неужели из-за океана привезли раненых, или его вдруг вызвали в чужой госпиталь.

– Мам, с тобой всё в порядке? Спрашиваю я.

– Да, отвечает мать, хотя по ней видно, что она переживает.

– Где отец?

– Его вызвали по какому-то срочному делу. Каждое срочное дело моего отца означало, что в стране не всё так гладко. Я пытаюсь выбрасывать из головы все плохие мысли, но они снова лезут. Отец вернулся домой под вечер, он ни кому не рассказал, где был, хотя мне казалось, что у него на глазах были слёзы и гримаса отчаяния. Дорогой дневник, что мне делать дальше, как помочь семье. Аи.

Лёжа в своей кровати, я вспоминаю как всё было до войны, я тогда училась в начальных классах, сестры у меня тогда не было, и родители всё внимание уделяли мне. Весь мир тогда казался ясным и счастливым. Нана, как я хочу, чтобы, когда ты пошла в школу, войны не было.

Этой ночью в доме ни кто не спал кроме Наны, отец и мать о чём-то беседовали, мне удалось подслушать их разговор, отец говорил, что ему удалось найти место для нас в бомбоубежище. Я схватилась за голову, если он приготовил нам место в убежище, то значит и эту войну мы проиграли, или проигрываем.

– А как же ты? Спросила мама.

– Моё место в больнице, я надеюсь, что американцы пощадят раненых.

– Они грязные свиньи, в них нет ни чего человеческого, сказала мама.

О нет, только не это, подумала я, американцы уже собрались сюда лететь, надеюсь, наши истребители собьют их прямо на подлёте к нашей стране. Боги спасите нас, мы не заслужили такой участи. Ночью, когда все спали, я встала к кровати и подошла к окну. Было звёздное небо, я ни когда не видела такого неба, я решила его показать своей сестре Нане, она спала в своей кроватки в родительской комнате. Я осторожно подошла к её кроватке, и взяла сонную сестру на руки.

– Смотри, какое красивое небо, прошептала я ей.

– Агу, агу, заголосила сестра. Глядя на счастливое лицо сестры, мне не хочется думать о будущем, а иначе я могу сойти с ума, думая о нём, в любом случае, американцы устанут, и не захотят сюда лететь, а бомбоубежище ни кому в стране не понадобится. Положив сестру обратно в кроватку, я пошла в свою комнату, и вскоре уснула.

3-Nichi-me (Может быть это сон?)

Сегодня 5 августа 1945. Понедельник. Эти выходные были тяжёлыми, и я чуть не сошла с ума. Наконец-то в школе, я займусь уроками, и отвлекусь от грустной темы, если не считать того, что уроки в военное время начинаются с того, как правильно надевать противогаз, и куда нужно идти в случае тревоги.

– Аи, привет, нагоняет меня Макото.

– Макото, рада тебя видеть, сказала я. Макото моя единственная подруга, теперь, когда полкласса призвали к службе в армии, Макото поселилась у меня за партой.

– Как там поживает твоя мама? Спросила я у подруги.

– Всё ждёт вестей от папы и брата, ответила та. Я не стала ей рассказывать про место в убежище, которое для нас забронировал мой отец, и вообще, так как это происходило в ночное время, для мне показалось это сном. Я всё ещё прислушивалась к школьному радио. Оно молчало. Вдруг Макото произнесла - «Завтра у меня День рождение, придёшь?».

– Постараюсь, надо отвлечься от этой грустной темы, сказала я подруге. Конечно, мои родители будут возражать, и указывать на военную этику, а может на оборот, ведь пока мы живы надо жить, так как живём в последний раз.

<tab>После урока математики у нас решили провести урок патриотизма – это когда маленькие дети восхваляют императора и говорят, как хорошо быть солдатами. Дорогой дневник, знают ли они что такое смерть, и что мой отец был прав осуждая действия императора, ведь он послал половину нашего класса на верную гибель, и мои одноклассники в частности и тот мальчик, которого я любила, стали камикадзе. Мне захотелось встать и сказать пару фраз этим малолеткам, что военным хорошо быть в мирное время, а не сейчас. Но я сидела как заколдованная, да и Макото тоже, она больше меня понимала, что такое война. Когда урок закончился, я пулей выбежала из класса, Макото пустилась за мной.

– Зачем они это делают? Спрашиваю я.

– Верность стране, наверное, я сама не знаю, говорит Макото. Я оглядываю школьный коридор, школа заметно поредела, там, где должны быть выпускники – гордость школы, теперь пусто, они все ушли на войну. О Будда, если это всего лишь кошмарный сон, я хочу проснуться.

– Аи, тебе ещё рано раскисать, ещё не все уроки закончились, говорит мне Макото.

– А я думала в школе смогу забыть всё это, чуть ли не в истерики говорю я.

– Аи, ты о чём? Спросила меня Макото. Мне пришлось рассказать подруге про мой кошмар, который я видела в выходные.

– Это всего лишь сон, сказала Макото.

– Да, но он был таким реальным, ответила я.

Сон постепенно начал перерастать в явь. Когда у нас был урок физики, раздалась предупредительная сирена, а за тем голос по радио произнёс: «Внимание, внимание, это не учебная тревога, просьба всех учеников проследовать до бомбоубежища, расположенного рядом со школой». В классе сразу же начался галдёшь, и строгая учительница, сразу же его пресекла.

– Дети, прошу тишины, возможно, это ложная тревога, сказала она.

– Какой у неё самурайский дух, заметила Макото.

– Нам бы такой сейчас не помешал, сказала я. Мы всей школой проследовали до бомбоубежища, учительница сразу же начала прислушиваться к радио которое находилось в бомбоубежище. Голос из радио звучал зловеще, я узнала его, это был голос императора Акихито, и это был мой кошмарный сон, который проник в реальность. Последние надежды на мир угасли. «Я больше не ваш Бог, мне очень жаль» - произнёс император.

– Как не наш Бог, что произошло? Удивилась Макото. Я знала одно, мне срочно нужно было бежать к дому, случилось что-то страшное, и ужасное, я должна быть с семьёй и поддержать их.

– Мне срочно нужно домой, проговорила я.

– Пока не будет сигнала о том, что опасность миновала, ни куда не пойдёшь, строго сказала учительница. Кто-то из детей начал плакать, старшеклассники и учителя застыли в молитвах. Я и Макото сидели как застывшие.

– Аи, это ведь значит, что американцы прорвались сюда, тихо сказала Макото. Я прикрыла ей рот рукой, если она начнёт кричать или зальётся в истерике, всем только хуже будет.

<tab>Мы просидели так почти целый день, если бы мой отец не заехал бы за нами, он предупредил всех соседей, чтобы они начали готовиться к худшему.