72 часа

Все это — моя вина. Моя. Я должна была послушать ее, развернуться и пойти в обход. Или просто молча пройти мимо тех парней и не огрызаться. Или быть вежливее. Она говорила, что мой длинный язык доведет меня до беды, и была права. Что я наделала? Боже, что я наделала?!

— Ба, — плачу я, — пожалуйста, очнись.

Пожалуйста. Прости меня.

Я вырываюсь из плена воспоминаний, день за днем преследующих меня, и возвращаюсь к Ноа, который все еще не отводит от меня взгляда. Его лицо смягчается, словно он знает, о чем я думала.

— Все хорошо?

— Да, — говорю я. — Хорошо. Мне пора.

— Ты вспоминала о ней?

Я вздрагиваю. Выражение его лица становится почти ласковым. Он любил мою бабушку. Она была одной из немногих, кто видел в Ноа хорошее и не считал его мудаком. Ноа обожал ее.

— Прости, не хочу говорить об этом. Мне пора.

Я уношусь прочь, прежде чем он успевает остановить меня.

Я не хочу с ним говорить. Просто не могу.

Я провожаю Лару взглядом, когда она выбегает из клуба. Ее лицо искажено болью, она с трудом протискивается сквозь толпу. Такая маленькая и слабая. Это меня возбуждает. Она в шоке, почти в истерике. Я перевожу взгляд на Ноа, который смотрит ей вслед. В нем кипит злость вперемешку с отчаянием. То, что нужно. Он смотрит на нее так, словно хочет защитить и одновременно ударить.

Она раздражает его.

Она слабая и хрупкая. Он сильный и крепкий.

Идеальная комбинация для моей игры. Маленькая серая мышка и мужчина, который не остановится ни перед чем, чтобы ее защитить.

Я наблюдаю за ними достаточно долго, чтобы понять, что они — идеальные игроки. Они ничего не подозревают. Не имеют ни малейшего понятия о том, сколько времени я нахожусь рядом. Идиоты. Не могу дождаться момента, когда увижу их ошарашенные лица.

К моменту, когда игра закончится, они пожалеют, что встретили меня.

ГЛАВА 2

— Лара, не могла бы ты поставить мою кружку под кофемашину и нажать на «СТАРТ», прежде чем уйдешь на пробежку? — кричит мне Рейчел.

— Уже готово, — откликаюсь я, наклоняясь, чтобы завязать шнурки.

Рейчел приютила меня после того, как я рассталась с Ноа и съехала от него. Я делала все, что могла, чтобы помочь ей, включая заботу об утреннем кофе. Она спасла меня, и это было меньшее, что я могла сделать.

— Ты просто прелесть.

Вот так-то.

— Вернусь через час.

Я хватаю бутылку с водой и направляюсь к двери, перед этим еще раз проверив, захватила ли телефон. Погода в Орландо сегодня теплая, и легкий бриз перебирает листву деревьев. Собрав свои длинные каштановые волосы в хвост, я выхожу на дорожку перед домом и вставляю наушники в уши, начиная свою обычную утреннюю пробежку. Я пробегаю мимо пары многоэтажек и пересекаю дорогу, направляясь к местному парку. Там есть беговая дорожка, ведущая в лес.

Мой ежедневный час покоя.

Я чуть слышно мурлычу слова песни, кроссовки стучат по асфальту сильнее и быстрее, пока тело разогревается. Я пересекаю дорогу и вбегаю в парк под сень деревьев. Становится немного холоднее здесь, без лучей солнца, прогревающих воздух, и от прохлады высыхает пот, выступивший у меня на лбу. Я думаю о Ноа и о том, как мне было больно видеть его вчера в баре, с другой женщиной.

Когда-нибудь эта боль пройдет?

Кто-то хлопает меня по плечу. Я кричу, разворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с Ноа, стоящим позади меня в пропитанной потом футболке. Я прижимаю руку к груди, изучая его взглядом, потом вынимаю наушники. Только он мог оказаться на беговой дорожке в то же время, что и я. Почему этот мужчина просто не может оставить меня в покое?

— Что ты здесь делаешь, Ноа?

— Я недавно переехал в этот район. Просто бегал и увидел тебя. Ты все еще бегаешь по утрам, как я вижу.

— Почему ты переехал именно сюда?

Он пожимает плечами.

— Мне тут понравилось.

Это слишком.

— Но почему сейчас?

— Я некоторое время провел в разъездах по работе. Занимался обучением новобранцев. И раз уж ты не хотела со мной говорить, я подумал, что мне нужно сменить обстановку. — Он пожимает плечами. — Теперь у меня появилось немного свободного времени, и я подумал, что можно осесть здесь.

Я делаю шаг назад, мысли крутятся в голове.

— Я хочу закончить пробежку, — говорю я. — И ты должен оставить меня в покое.

— Лара, хватит, — вздыхает он. — Давай поговорим.

Я делаю глоток воды из бутылки, не слушая его. Смотрю куда угодно, только не на него.

— Ты серьезно? — рычит он. — Я пытался дозвониться до тебя несколько месяцев — безуспешно. Ты меня просто игнорировала, ты не позволила мне тогда и слова сказать. И сейчас у тебя нет даже пяти минут? Я хочу объяснить.

— Что объяснить? — спрашиваю я, скрестив на груди руки. — Объяснить, как так вышло, что я пришла к тебе в офис и застукала другую женщину у тебя на коленях?

Он дергается, выражение лица становится жестким.

— Ты неправильно поняла.

— Не представляю, как можно было понять иначе, — возражаю я.

Ноа вытирает рукой пот со лба, и я собираю всю силу воли, чтобы не пялиться на его мускулистые руки. Не вспоминать, как было хорошо в его объятьях, как безопасно и уютно я себя чувствовала.

Только с ним. Только с Ноа я могла чувствовать себя так, словно ничто в мире не может причинить мне боль. И потом он отнял у меня это ощущение — в один миг, в мгновение ока.

— Ноа в кабинете? — Я улыбаюсь молоденькой девушке, сидящей за столом на входе в пожарную часть.

— Да, у себя.

— Можно пройти?

— Конечно, пожалуйста.

Я иду по коридору, направляясь в кабинет Ноа. Я принесла ему ланч, я думала, что мы проведем вместе немного времени. В последние месяцы мне было так тяжело, и он неизменно был рядом. Он видел меня в мои худшие времена и помогал держаться, когда было особенно тяжело. После того, как Ба умерла, я чувствовала себя так, словно потеряла часть мира, потеряла часть себя. Словно я не была больше девушкой, которую заслуживал Ноа. Но я должна была пытаться стать ею — и я пыталась.

Я открываю дверь и вхожу в кабинет, открыв рот, чтобы поприветствовать Ноа. И вижу ее. Она сидит у него на коленях, светлые волосы спадают на спину волнами чистого совершенства. Она сама — чистое совершенство. Они целуются — это все, что я замечаю, а потом мои глаза наполняются слезами.

Меня словно пнули в живот. Я отступаю назад, хватая ртом воздух.

Как он мог?

Я уже знаю как. Я просто плакса, истеричка, которая слишком много болтала и позволила каким-то подросткам убить свою бабушку. Я стала размазней после смерти Ба, я проводила все дни напролет в слезах, пытаясь понять, кто я и какой мне нужно стать. Конечно, Ноа теперь с другой женщиной. Какого черта он должен терпеть меня? Я это определенно заслужила.