9 Правил Барыги

Согласно указателям Олег направился к синей линии метрополитена в сторону эскалатора. Встав на него, он тут же ощутил, что тот движется значительно быстрее той скорости, которую ожидал почувствовать Олег. И тут дело было даже не в том, что он давно не ездил на подобных устройствах, а в том, что темп города стал ещё быстрее за время его отсутствия, а эскалатор просто соответствовал этому темпу.

Прибыв на платформу и дождавшись своего поезда, Олег оказался в вагоне метро. Там его тоже ждали некие новшества. Во-первых, в вагоне был Wi-Fi. Об этом он узнал из многочисленных наклеек, которыми был облеплен этот вагон. Только вдуматься… в метро Wi-Fi! Он сразу вспомнил, что в зоне, из которой он сейчас прибыл, еле-еле ловила сотовая связь, и то лишь одного из пяти известных мобильных операторов. Причём связь эта была крайне нестабильной из-за того, что сотрудники администрации регулярно включали «глушители» на полную мощность. Оставить их постоянно включёнными они тоже не могли, так как от них у многих зеков резко начинала болеть голова, будто эту боль включали какой-то секретно кнопкой. Не то, чтобы сотрудники администрации были такими сердобольным людьми, которые так сильно переживали, что от их глушилок у осуждённых заболит голова, просто они боялись, что кто-то из зеков не выдержит и как-то умудрится отправить жалобу в вышестоящие инстанции, которые, к слову сказать, тщательно блокировались всеми возможными способами.

Вообще мобильные телефоны в колониях строжайше запрещены, но так или иначе они в неё попадали. Для этого было несколько способов. Наверное, первый способ, который возникает в голове у не сидевшего человека, так это спрятать телефон в продуктах питания при отправке передачки. Возможно, эти мысли возникают у обычных людей благодаря множеству фильмов, где в разных кондитерских изделиях передавались запрещённые предметы, но в реальной жизни, если так сделать и попасться, то сотрудники администрации колонии ещё несколько лет будут крошить все последующие передачки без разбора, превращая их в одно несъедобное оливье. Поэтому в колонии, где сидел Олег, зеки договорились так не делать. Конечно, находились горячие головы, которые считали, что им повезёт, но такие горячие головы быстро превращались в пробитые! Эти же договорённости распространялись и на свидания. Сделано это было для того, чтобы менты не сильно обыскивали людей, пришедших со свободы на свидание к своим близким. И тоже находились горячие головы, которые так же быстро остужали.

Поэтому основных способов попадания телефонов в зону было три. Первый назывался «ноги». Это означало, что тебе нужно было договориться с каким-то сотрудником, который за определённую денежную плату тебе принесёт телефон. Но этот способ быстро стал невыполним простым осуждённым, поскольку блатные запрещали общаться один на один с каким-либо сотрудником администрации, боясь, что человек расскажет им что-то, что администрации знать не следовало. Для того чтобы поговорить с сотрудником, тебе надо было брать кого-то с собой, кто в случае вопросов со стороны блатных мог подтвердить, о чём была речь. Но при общении с лишними свидетелями ни один сотрудник не соглашался пронести телефон, опасаясь, что это какая-то подстава, и после этого он сам уже окажется за решёткой.

Второй способ назывался «дорога». Это означало, что телефон попадал в зону через машину, завозящую материалы для промзоны. Телефоны прятались в тканях, нитках, синтепоне и даже колёсах самого автомобиля. Это тоже был практически нереальный способ не только из-за того, что из такой «заряженной» машины нужно было ещё как-то забрать свой телефон, ведь те непрерывно охранялись сотрудниками колонии. Основная проблема была в том, что мало кто, сидя в зоне, мог как-то договориться с водителем машины о такой движухе. В случае с Олегом этот способ был просто невыполним, так как в том регионе и даже в соседних у него не было ни единого знакомого.

Ну а третий способ назывался «брос». Это был самый лёгкий способ на первый взгляд. Суть его была с том, что телефоны просто перебрасывались кем-то с воли через все заборы в сторону нужного барака, откуда уже готовый к этому зек их быстро забирал и прятал в заранее подготовленный тайник. Кажется, всё просто, но для борьбы с «бросами» в колонии натянули металлическую сетку пятнадцатиметровой высоты по периметру всей жилой зоны лагеря. Перебросить такое ограждение в нужном направлении, да ещё с дальнего расстояния из-за большого количества заборов, мог не каждый человек. И множество свёртков с телефонами застревали в пресловутой сетке, украшая её как игрушки новогоднюю ёлку. Но проблема данного способа была даже не в этом и не в том, что долетевшие до нужного барака телефоны порой превращались в некую кашу из динамика и микросхем от мощного удара об асфальт. Проблема была в том, что всё чаще и чаще сотрудники колонии заранее узнавали о грядущей операции доставки телефонов в зону и уже ждали в назначенный час человека, который должен был забрасывать аппараты в лагерь.

Таких людей они жёстко избивали, угрожали облить мочой или подбросить наркотики. На них возбуждали уголовные дела, мотивируя тем, что телефоны, которые они имели при себе, были краденными. Их закрывали в СИЗО до выяснения, потому что у них не было документов на все аппараты. Когда ты сидишь по ту сторону забора, находясь в зоне годами или даже десятилетиями, тебе кажется смешным отсидеть пятнадцать суток в «обезьяннике» или пару месяцев в СИЗО за такое правонарушение, как «брос». А для обычного человека, который хотел немного заработать или помочь какому-то своему другу, находящемуся в данной колонии, для таких людей это был стресс. И, конечно же, со временем желающих приехать сделать «брос» с воли становилось всё меньше.

Блатные объясняли такую осведомлённость ментов прослушиванием телефонов, что уже были в лагере, но Олегу было понятно, что всё намного банальней… просто среди них есть «сука», а, может, даже и не одна! Что на блатном жаргоне означало «предатель» и «стукачок». За какую-нибудь лишнюю передачку или свиданку этот мерзавец сливал всю информацию о готовящихся «бросах». Из-за всего этого телефонов в зоне было немного и, чем меньше их становилось, тем выше была их цена. Так, к примеру, обычный чёрно-белый телефон-говорилка, который на свободе стоил от силы триста пятьдесят рублей, в зоне его цена была около пятнадцати тысяч! А какой-нибудь аппарат с интернетом от двадцати тысяч и выше. При этом сами телефоны были, мягко говоря, б/у и, скорее, напоминали некую самодельную рацию, которую спаял радист-любитель. Но, главное, не было никакой гарантии того, что на следующий же день после столь дорого для зека приобретения этот телефон не заберут менты при обыске.

Олег не раз покупал телефоны в зоне, тратя на это последние оставшиеся деньги после судов, взяток и трат на адвокатов. Он вынужден был так поступать, поскольку нуждался в общении с женой, и у него остались нерешённые вопросы с его имуществом. Один его телефон был реально некий электронный конструктор. К нему была припаяна батарейка от другого телефона, экран не работал, а динамик держался на отдельных проводах. Чтобы позвонить по такому телефону, нужно было сильно изловчиться, дабы тот не развалился прямо в руках, а ещё нужно было обежать весь барак, чтобы найти место, где этот агрегат ловил сеть. А сейчас он ехал в метро со скоростью восемьдесят километров в час, на глубине нескольких сотен метров, где есть Wi-Fi! Разве это не чудо?

Кроме этого маленького чуда Олег увидел ещё одно изменение. И это не был сам вагон, так как он больше бы удивился тому, если бы вагоны метро остались бы прежними за время, пока он сидел. Нынешние вагоны метро были более комфортабельными и светлыми, но это мелочь по сравнению с тем, что Олег заметил, что все, абсолютно все вокруг смотрели на экраны своих смартфонов. Он даже подумал, что началась война, и сейчас идёт массовое оповещение граждан через сотовую сеть об этом, но тут же понял, что это не так, потому что видел – каждый лазает в своём телефоне по каким-то своим делам. Он помнил время, когда люди в метро смотрели друг на друга. Можно было подмигнуть или улыбнуться понравившейся девушке. Не то, чтобы он так делал, но мог же ведь, если бы захотел… А сейчас это можно было сделать только, если послать ей смайлик через какой-нибудь мессенджер. Олег даже не знал, хорошо это или плохо, но радовало одно: в этом вагоне никому не было до него дела, и он даже перестал комплексовать по поводу того, в какой одежде он сейчас ехал.

Спустя тридцать пять минут двери вагона метро открылись на станции «Молодёжная». Проехав по эскалатору наверх из подземелья, Олег впервые за столько лет вышел на улицу в Москве. То, что сейчас видел Олег, поражало его воображение: кругом всё мигало и мерцало разноцветными огнями, превращая тёмное время суток в какой-то яркий день. Магазины привлекали к себе внимание неоновым светом, повсюду горели рекламные билборды и стояли цифровые мониторы, о чём-то сообщая проходящим мимо гражданам. Олег ощутил себя неким провинциалом, впервые увидевшим столицу, хотя он родился, вырос и жил всю жизнь в Москве. Но, с другой стороны, находясь вне воли в отдалении от Москвы столь продолжительное время, может, он действительно стал провинциалом? Будучи в тюрьме, Олег скрупулёзно следил за тем, чтобы у него не появился говор, присущий людям, жившим в том регионе, где он отбывал наказание. Он боялся, что у него появится это ужасное «яканье» и ревностно отслеживал каждое произнесённое им слово. К счастью, этого удалось избежать, так как его самого сильно коробило, когда он слышал, когда произносят такие слова, как «пЯтнадцать» или «смЯтана». У Олега волосы на руках вставали дыбом, стараясь защитить его от таких слов.

Ещё он внимательно следил за своим лексиконом. С одной стороны он пополнял свой словарный запас, читая книги, что крайне редко ему удавалось на свободе, а с другой стороны, он старался, чтобы к нему не «прилипали» тюремные фразы и жаргонные выражения. Но больше всего он стремился не допускать в своей речи такие провинциальные слова как «ихний», «евожный», «тамошний», «обезбАливающее». С последним словом был полный парадокс. Олег не понимал, откуда люди находили в этом слове букву «а»? Как? Ну как она там оказывалась? Он сам не был грамотен и писал с грубыми ошибками, но даже ему было понятно, что слово «обезболивающее» происходит от слова «боль», где ударение чётко падает на букву «о». Откуда люди находили там букву «а» было такой же тайной для Олега, как тайна зарождения Вселенной. Это была не совсем провинциальная ошибка, поскольку даже некоторые дикторы на телевидении коверкали подобным образом это слово. Защититься от проникновения в его сознание таких слов было крайне сложно. Все! Абсолютно все вокруг регулярно бомбили его мозг такими словечками. Олег выставлял баррикады в своей голове на подобные слова, и ему каждый раз резало слух, когда он их слышал. Войне этой не было конца, и только сейчас, стоя у метро «Молодёжная», он понимал, что она окончена!