90-е: Шоу должно продолжаться 13

— Но для чего? — приподнял бровь Сэнсей. — Какой смысл?

— Это только предположения, конечно, — проговорил я. — Но скажи, а кроме нее рядом с тобой не появлялось последнее время какого-нибудь душевного человека, искреннего поклонника твоего таланта?

— Хм… — Сэнсей с прищуром посмотрел на меня. — Продолжай.

— Схема простая, Сэнсей, — сказал я. — Устроить так, чтобы твоя группа с позором тебя изгнала, потом подобрать тебя в душевном раздрае, всячески обласкать, засыпать лестью, под это дело заключить кабальный договор и отправить тебя чесом по городам и весям, выжимая бабки из твоей популярности. Музыкантов можно и новых найти. А вот нового Сэнсея, очаровывающего любую публику своими пронзительными балладами и историями — нет.

— Кристина — это же та ослепительная блондинка? — уточнил Сэнсей. — Девушка Астарота?

— Ты же вроде давно ее знаешь, — хмыкнул я.

— Ммм… просто поверить не могу, что у этой куколки в голове такой зловещий калькулятор, — засмеялся Сэнсей.

— Думаешь, она не права? — спросил я.

— Напротив, — Сэнсей затушил в пепельнице недокуренную сигарету. — Скорее всего, на все сто права. И сейчас я очень отчетливо это понимаю. Значение всего этого… гм… нездорового движняка.

— Какого движняка? — я подался вперед.

— Ты же сам все только что расписал, — криво ухмыльнулся Сэнсей. — Душевный человек из одного сплошного почитания. Который как бы случайно все время оказывался на моем пути. Особенно в тех местах, куда меня то и дело таскала Аня. Забей. Права твоя блондинка. А я дурак. Но теперь уже ничего не исправишь.

Я промолчал. Ну да, разговор Сэнсея с кем-то из «Папоротника» я слышал. С его стороны, разумеется. Даже если специально не прислушиваться, все равно было понятно, что с той стороны Сэнсея агрессивно и зло послали. И никакие меры убеждения, никакое красноречие и даже извинения не сработали.

— Можно еще раз поговорить с твоими ребятами, когда они остынут, — предложил я. — Объяснить, что имел место рейдерский захват, что ты повелся, а теперь…

— Нафиг, — Сэнсей поморщился и махнул рукой. — Я накосячил, точка. Но, знаешь… Мне тут вчера на свадьбе один ваш увлеченный странным хобби приятель рассказал одну штуку. Про викингов. Было у древних скандинавов такое понятие «недопустимые речи». Можно очень по-разному было отреагировать. И мне наговорили такого, что, пожалуй, я сам теперь не очень хочу воссоединяться.

Он поморщился так, будто хотел сплюнуть. Но вовремя вспомнил, что находится в квартире, а не на улице, и не стал.

— На хрен, — снова повторил он. — Забудь. Будем считать «Папоротник» пройденным этапом. Вчерашним днем. А поговорить я хотел о будущем. Нашем совместном, если тебя от такого словосочетания не коробит. Ну так что, демон-искуситель, примешь меня в свою свиту?

— Хм… — я изобразил зловещую улыбку. — Сейчас мне полагается извлечь из воздуха длиннющий свиток и потребовать от тебя расписаться кровью, да?

— Вот ты не поверишь, я бы даже не удивился, если бы что-то подобное произошло, — сказал Сэнсей.

— Хорошенького же ты обо мне мнения, — засмеялся я.

— Есть в тебе что-то демоническое, — снова повторил он.

«А ведь ты не так уж далеко от истины, — подумал я. — Чужой разум в каком-то смысле можно ведь считать и демоном…»

— Меж тем, в роли демона-соблазнителя сейчас выступаешь как раз-таки ты, — хмыкнул я.

Сэнсей бросил на меня удивленный взгляд.

— Сам подумай, — продолжил я. — Ты сидишь тут, на моей кухне, как бедный родственник. И просишь принять тебя в мою свиту. Готовая звезда. Прямо настоящая. Можно тебе все лето расписать концертами по городами и весям. И стричь бабки практически газонокосилкой.

— Да какие там деньги… — отмахнулся Сэнсей.

— Ха, — я покачал головой. Так-то мы буквально недавно проехались с небольшими гастролями «Ангелов С» и «Цеппелинов». Так что я уже очень хорошо представлял, о каких именно деньгах идет речь в случае с Сэнсеем. Ну а то, что сам он плохо себе это представляет… То этому может быть несколько объяснений. Нынешний продюсер «Папоротника» лох и вообще толком не занимается концертами и гастролями. Или его вообще может не быть. И популярность «Папоротника» из-за этого активно идет на спад. В агонии мечется, можно сказать. Либо у Сэнсея может просто быть настроение такое. Когда что-то подобное происходит, мир принципиально видится такой штукой, в котором ничего хорошего по определению нет. Ты накосячил и поссорился со старым другом и компаньоном, а тебе чудится, что об этом уже не просто знает весь мир, а активно так знает. И уже даже стаскивает дрова для костра, на котором тебя планируют сжечь.

— Кстати, если ты и правда считаешь, что можно расписать мои гастроли и получить с этого каких-то денег, то я совсем даже не против, — сказал Сэнсей. — Ну, скажем так, готов к переговорам о процентах, количестве рабочих часов и все вот это прочее. А ты ведь серьезно?

— Отчасти, — кивнул я. — Понимаешь, моя философия насчет денег довольно простая. Их должно быть столько, чтобы о них не думать. И деньги сами по себе не стоят того, чтобы убиваться до кровавых соплей. Особенно сейчас.

— Да уж… — Сэнсей многозначительно хмыкнул.

— Вот как мы поступим, — сказал я, положив на стол открытые ладони. — Сейчас ты ляжешь спать и продрыхнешь честно до завтрашнего утра. Без полуночного самоедства, философии и всего такого прочего. А завтра я посажу тебя в машину, свеженького и протрезвевшего, и сдам на руки Василию. Концертный чес — это по его части.

— Василий хороший человек, — серьезно кивнул Сэнсей. — Как я понимаю, вы сработались?

— Вполне, — я пожал плечами. — Команды у нас разные, но мы, можно сказать, дружим семьями.

— Но ты же понимаешь, что если на повестке дня встанут деньги, то… — Сэнсей многозначительно приподнял бровь.

— Вот когда встанут, тогда и разберемся, — легкомысленно отмахнулся я.

Чертовски соблазнительно было ухватить за шкирку так удачно подвернувшегося Сэнсея и реализовать вот ту самую стратегию, частью которой была его скво Аня. Даже если «Папоротник» сейчас где-то на излете популярности, выжать из этого можно ого-го какие суммы. Вот только… В голове тут же возник список дел. Найти музыкантов, устроить тотальный обзвон, составить план гастролей, афиши, билеты, рекламная кампания… А еще и, я уверен, все это будет подогреваться и сопровождаться скандальными публикациями о распаде группы. Что с одной стороны сыграет этим самым гастролям на руку, с другой — обязательно повлечет и всяческие конфликтные ситуации. В список дел тут же добавился пункт «охрана и безопасность», которыми я пока что легкомысленно пренебрегал. Но гастроли Сэнсея — это уже «большой шоу-бизнес», а значит — дополнительная головная боль. И весь этот ворох дел обязательно вынудит меня отказаться от того, чем я сейчас занимаюсь. «Ангелочки», наш медиа-холдинг, будущая модная площадка «Африка»… В общем, стопудово потребуется положить совочек и формочки новокиневской «песочницы», засучить рукава и начать черпать… гм… всякое. Полной ложкой.

Хочу я этого?

Сложно сказать.

Какая-то часть меня азартно выкрикивала с дальних рядов подсознания: «Да-да-да! Это же офигенный шанс! Рви вверх, докажи всем, что ты самый крутой в этой части света!»

Я посмотрел на Сэнсея. Он улыбался, но выглядел все еще потерянным. Будто в голове как заполошные белки носились друг за другом пара мыслей, и обе они были вовсе не о грядущем успехе на много денег.

«Хороший человек Сэнсей», — подумал я и ободряюще похлопал его по плечу. Здесь в девяностые он оказался одним из тех людей, на которых я, можно сказать, равнялся. Точнее, не совсем так. Он как-то всегда очень вовремя появлялся и говорил нужные слова. Настало время отдавать кармические долги.