90-е: Шоу должно продолжаться – 14
Шрифт:
– А помнишь, как ты кеды на костре сжег?
– Ой, у нас тогда палатка протекла, я проснулся, вокруг – лужа!
– Высовываю голову, а на меня конь смотрит!
– Кобыла это была!
– Да как бы я это по морде определил?!
– …а в рюкзак не влезло! Пришлось в руках тащить…
Ко мне подсел Бельфегор.
– Вова, ты откуда этот народный хор взял? – давясь от смеха, прошептал он.
– Из Красноярска приехали только что, – сказал я.
К этому моменту я уже их сосчитал. Четырнадцать человек. Ничего так себе рок-группа. Пока фронтмен с Астаротом вспоминали свои былые туристические подвиги, парни и девчонки распаковали свои рюкзаки, кое-кто принялся
– Ложки? Они на ложках будут играть? – фыркнул Бельфегор.
– Боря, а почему тебя этот инструмент смущает? – философски спросил я. – Когда “Пиночеты” на тазиках играли, ты же ничего не сказал…
В приоткрытую дверь просунулась голова одного из волонтеров сцены.
– Группа “Ангелы С” – на исходную! – бодро отрапортовал он и скрылся.
– О, это же вас выступать зовут? – встрепенулся здоровяк. – Эх, жалко, только общаться начали… Слушай, а ты случайно не знаешь, кто нас может приютить на пару дней? Мы тихие, много места не займем…
– Да об чем разговор, Вано? – гордо тряхнул залакированной шевелюрой Астарот. – У меня же квартира отдельная, можно ко мне…
– Блин, Саня, нет… – сдавленно пискнул Бельфегор.
– Нда, ничему некоторых жизнь не учит, – пробурчал Бегемот, с трудом застегивая сценический жилет. Похоже, он еще слегка раздался в талии. И скоро ему понадобится новое одеяние… Света слишком хорошо его кормит.
“Ангелочки” похватали инструменты и рысцой покинули библиотеку. Снова оставив меня в обществе “Двух прихлопов”.
– Слушай, а мы же пожрать до нашей очереди успеем? – спросил другой красноярский здоровяк, успевший уже раскрыть свой нечеловеческих размеров рюкзак и вывалить из него кучу вещей прямо на пол.
– Успеете, – легкомысленно кивнул я.
– О, это дело! – обрадовались парни. Тут же на столах появились консервные банки, а в руках у некоторых – здоровенные охотничьи ножи.
“Да уж, – подумал я, с умилением наблюдая эту картину. – Даже если эти парни будут “калинку-малинку” петь, им на всякий случай лучше не возражать, что здесь рок-фестиваль вообще-то…”
– Прикинь, наш турклуб на этот сезон нам подогнал совершенно уматные американские консервы! Типа тушняк, а когда вскрываешь – натурально, колбаса! Хочешь пожрать с нами, а?”
– Не, я только что ужинал, – вежливо отказался я. – Приятного аппетита, парни!
Я выскочил из библиотеки чуть более торопливо, чем сам хотел. Пока фронтмен-прихлоп не успел заболтать меня еще какой-нибудь своей удивительной историей. Ну и кроме того, мне хотелось посмотреть на “ангелочков” из зала.
*****
– Хорошо, когда ты главный, – сказала Ева, перегибаясь через перила. Мы стояли на техническом мостике прямо над толпой зрителей в зале. Обзор идеальный, никто не толкается. Я это место приметил заранее. И заранее же озаботился ключом от каморки киномеханика, чтобы пробраться сюда, не путаясь под ногами у световиков и прочих технических специалистов.
– А как же поорать в толпе? – усмехнулся я. – Непередаваемое чувство локтя и все вот это вот?
– Да ну, у меня уже что-то сил не было толкаться, – махнула рукой Ева. – Видел, что там за столпотворение? Только затылки бы увидели. Кстати, я в холле слышала, как какой-то хрен хвастался, что билеты подделывал…
– Да и пофиг, – махнул рукой я. – Это было предсказуемо.
– Но ведь это же нечестно, – задумчиво
сказала Ева. – Другие за билеты платили…– Знаешь, я думал об этом, – я облокотился о перила и тоже наклонился над толпой. – В другое время я бы, наверное, постарался как-то закрутить гайки и убрать с мероприятия всех этих хитрожопых пассажиров.
– Можно подумать, какое-то другое время чем-то отличается от нашего, – Ева дернула плечом.
– Знаешь, отличается, – секунду подумав, ответил я. – Но дело не в этом. Просто… Ну, тут, знаешь, есть выбор. Несложно, в общем-то, нанять быков, чтобы они под микроскопом каждый билет проверяли. И чтобы сверяли номера еще. И следили, чтобы через боковые входы кого попало по блату не проводили. Но ты прикинь, каким тогда был бы наш фестиваль?
Ева выпрямилась и задумчиво посмотрела на сцену, где “ангелочки” как раз подключали свои инструменты.
– Оцепление, блок-посты, глаза-ренгены, досмотр с пристрастием, чтобы ничего запрещенного не проносили, – продолжил я. – Это же рок-фестиваль. Территория свободы. Так что…
Я развел руками и улыбнулся.
– Ты так говоришь, будто у тебя для сравнения есть какое-то другое время, – сказала Ева.
– Увы, – я усмехнулся и обнял свою девушку за талию.
“Забавно, – подумал я. – Надо же, как я себя подловил сейчас…”
В голове мелькнула на секунду шальная мысль о том, чтобы взять и признаться сейчас своей девушке, что я ненастоящий Вова-Велиал, а путешественник во времени, натуральный такой гость из светлого будущего.
И самому же стало смешно. Нет, за такой треп никто меня даже в психушку не сдаст и на смех не поднимет. Здесь в девяностых люди бывает и бОльшую блажь несут под видом новой истины. Свобода же. Каждый как хочет, так к себе и привлекает внимание.
Удивило меня другое.
Кажется, я уже сам с трудом верю, что реально прибыл из будущего меньше года назад. Представил себе, как на полном серьезе рассказываю про будущее, про гранату на ремейке “Рок-провинции”. И… И чуть сам над собой не заржал. Мне точно все это не приснилось? Ну, в смысле, Вове-Велиалу?
Нда. Утомился. Две реальности смешались как стеклышки в калейдоскопе.
Много событий, много людей. Рокеры на ложках в косоворотках. “Пиночеты” вон внизу пиратским флагом размахивают.
В этот момент Надя подошла к микрофону, и шумные зрители начали затихать.
Ева прижалась ко мне боком и сжала мои пальцы своими.
Я слышал “Темные тени” уже очень много раз. В самом разном звучании, включая обычное пение на кухне под гитару и притопывание вместо ударных. В хороших колонках, в хрипящих дровах, в нашей берлоге, в “Фазенде”, на улице, и в сельском клубе. Я давно знал все слова наизусть. И мог повторить их, даже если меня разбудить посреди ночи.
И все равно песня не стала чем-то само собой разумеющимся. Перед глазами мелькали вместо видеоклипа яркие картинки воспоминаний. От самого начала, когда я сам ходил по сцене в картонной маске, изображая некую нечисть тогда, на “Масленицу”. И до мрачного готического зала столовой в Онске.
И басовые “шаги” неизменно отзывались ритмом где-то глубоко внутри.
Песня стала больше, чем песней. Она обросла таким множеством смыслов и значений лично для меня, что…
Я тряхнул головой и посмотрел вниз, на зрителей. Над головами взметнулись огоньки зажигалок и искрящиеся палочки бенгальских огней. Ну да, “котлы” конечно, не дворец спорта. Сколько тут сейчас людей? Тысяча? Вместимость зала – человек шестьсот, но набилось-то тут много больше, никто же не считает, сколько технически можно напихать людей в пространство между рядами, в боковые проходы, на площадку перед сценой.