90-е: Шоу должно продолжаться 7

Костян «Тарантас», который нас сюда заманил, благополучно дрых, свернувшись клубком под колченогим журнальным столиком. Впрочем, я как-то не особо расстроился этому факту. Мы некоторое время в нерешительности потоптались «на поверхности» буйной вечеринки, а потом смело в нее «занырнули».

Географический состав участников этой тусы был прямо-таки грандиозным — от Владивостока до Калининграда. Затесалась даже пара финнов, которые ни слова по-русски не понимали, и один эстонец. Местная экзотика, так сказать. Большая часть — музыканты, которых я сегодня видел на сцене «Юбилейного» и их «группы поддержки». Тихим отдыхом здесь и не пахло. Песни под гитару орали в каждой комнате. Причем от самых что ни на есть «вечных ценностей», вроде Цоя или «Гражданской обороны» до каких-то местечковых хитов, которые я слышал в первый и в последний раз. Алкоголя было… ну, довольно много. И кончаться он и не думал, потому что производили его в подвале этого самого дома. И когда бутылки показывали дно, тут же собиралась экспедиция за новой партией. Простая экспедиция — спуститься на несколько этажей и разбудить дядю Васю, который гнал в подвале самогон. Курили тоже как паровозы. Несмотря на распахнутые окна, дым висел коромыслом, струясь под потолком сизыми клубами.

— … где-то на выселках! Мы на сцену выходим, а там полный зал гопников, прикинь? Маруша говорит: «Я не буду для них петь!» И ни в какую вообще! Ну я тогда говорю: «Да пофиг вообще, кто поет, давайте я!»

— … и он мне говорит тогда: «Если, в натуре, не сыграете „Мурку“, я вас урою, волосатики!»

— … и пытается гитару сломать! Размахнулся, треснул об стол — стол пополам. Он тогда об сцену давай фигачить. Доски проломил, там теперь дыра. А гитаре — хоть бы хны!

— … девчонки приходят, такие: «Ну и где ликер?» А мы ржем. Какой еще ликер, у нас в карманах ни шиша вообще. Но ничего, глушили водку как миленькие, не морщились!

Байки травили громко, бессвязно, перебивая друг друга. Я перемещался от одной компании к другой, слушал, иногда спрашивал. В какой-то момент меня захватило исследовательское любопытство на предмет того, чем живут и дышат рок-группы в разных городах на территории бывшего Союза. Без выводов, просто так.

Выводов я сделал несколько.

Во-первых, кажется мы с «ангелочками» проскочили одну из фаз развития. Вот эту самую, на которой здесь топталось большинство. Фестивальную. Рок-фесты и всякие сборные солянки из разных коллективов собирали много где, не только в Москве и Питере. И если в этом информационном котле вариться, то можно запросто забить свой календарь такими по самую крышечку. Грузишься в каком-нибудь своем Нижнем Новгороде в поезд и едешь в Тверь на «Сансара-фест», потом двигаешь в Ярославль, чтобы поучаствовать в «Рок-землетрясении», потом делаешь перерыв, по ходу дела посещая в Москве пару перманентных тусовок, потом на собаках добираешься до южной части России, а там, в Ростове, как раз стартует еще один фест, названия которого я так и не запомнил. И в такой карусели и живешь — дорога, выступление на фесте, тусич, дорога. И где-то между — мимолетные подработки на погрузках-разгрузках или еще чем-то подобном, чтобы по дороге с голоду не сдохнуть.

Бельфегор эти байки слушал, раскрыв рот. Ева хмурилась. Макс поглядывал на меня.

А я… да фиг знает. С одной стороны, вроде бы непрерывный концертный опыт. С другой — кажется целью этого вояжа были вовсе не концерты. На фестах подобным группам удавалось спеть пару-тройку песен, а все остальное время занимало общение о судьбах мира и бездумный тусич.

— Рыба ходит по двору

Рыбе надо поутру

Без башки и без прикола

Ищет ерш свою нору.

На задворках я умру

Или может не умру

Где была родная школа

Я построил конуру.

Охрипший голос певца подхватывали несколько луженых глоток. Казалось, что эту бредовую песню знают вообще все. Исполнитель шедевра был дядька в возрасте, длинные седеющие пряди свисали на плечи, глаза подслеповато щурились. И еще, как я довольно скоро понял, он был одним из постоянных жильцов этой квартиры. И даже не просто жильцов, его комната была в той самой башне, куда вела винтовая лестница из каморки сразу за кухней.

Не знаю, почему я зацепился за этого дядьку взглядом. Наверное, по давней какой-то привычке вычислять доминирующего самца в любой человеческой стае. Вот и сейчас тоже. Этому мужику гости заглядывали в рот, его байки слушали, затаив дыхание. Так что я даже не поленился некоторое время подождать, чтобы пообщаться с ним более плотно. Правда, для этого пришлось послушать несколько песен в его исполнении…

— О, новое лицо, — сфокусировав взгляд на мне, сказал мужик. — Будем знакомы. Я Бендер.

Он протянул мне руку с пожелтевшими пальцами любителя курить папиросы. Я пожал ее и представился.

— Валите из своей провинции, там глушняк и нечего ловить! — втирал мне Бендер, отечески приобняв за плечи. — Вот ты сам подумай, если бы я остался в своей Перми, то кем бы я там сейчас был, а? Да никем! Гнил бы в каком-нибудь НИИ на нищенской зарплате!

— А ты давно переехал? — задал я наводящий вопрос.

— Еще в восемьдесят третьем! — гордо заявил он. — И вот, ты понимаешь, только здесь настоящая жизнь и началась. Вот ты Костяна Кинчева знаешь? Да конечно знаешь, его все знают! А он ведь ко мне за советами бегал, когда альбом свой последний записывал! И хрен бы он получил премию, если бы не я!

— Ты продюсер «Алисы»? — уточнил я.

— Да херня это продюсерство! — отмахнулся Бендер. — Это только про бабки! А в рок-музыке разве бабки — главное?

«А хорошо, что мы приехали в Питер!» — подумал я, слушая очередную байку о том, как простой пермский парень получил все, просто переехав в Питер. Как он стал лидером мнений, у которого все уважающие себя звезды питерского рока, спрашивают совета.

— Эх, Витя, Витя… — качал головой Бендер. — Говорил я ему, что зря он связался с этим уголовником Айзеншписом! Но Витя — он знаешь какой был? Гордый, вот какой. Слушает внимательно, все больше молчит…

Это про Цоя, разумеется.

— А как мы с Борей ходили одного кента из кутузки выручать, ты слышал? — это про Гребенщикова.

Самое смешное, что все эти рассказы могли и не быть выдумкой. Насколько я успел заметить, рокеры, даже самые звездные, были довольно открытыми ребятами.

Другое дело, что сам образ этого человека был… скажем так, не очень привлекательным. Бендер был «царем горы» тусовочки «понаехов», квартирующих в этой конкретной коммуналке. Он был завсегдатаем сборищ, в рок-клуб и «Сайгон» ходил как на работу. И сам себя считал гениальным музыкантом. Ну разумеется! Только вот деньги он зарабатывал не творчеством, а вовсе даже метлой и лопатой. В смысле — работал дворником.

Интересный персонаж. Классический такой «дурной пример». В его идеальном мире он был влиятельным и важным, а в реальном же…

— Вов, мы тут с парнями из Омска договорились устроить совместный концерт у них в клубе, — радостно сообщил мне Бельфегор. — Я видел, как они играют, прямо круто! Может ты тоже запомнил? Они в белых колпаках на сцену вышли…

— А потом можно их с ответным визитом в нашу «Фазенду» позвать, — сказала Ева.

— Точняк! — радостно оскалился Бельфегор.

— Контакты-то взял? — спросил я. — Ну, там, адреса, телефоны, пароли, явки?

— А я… — лицо Бельфегора стало рассеянным. — Блин! Вот я дундук!

— Держи ручку и блокнот, — я сунул нашему клавишнику писчие принадлежности и повернулся к Еве. Она выглядела уставшей.

— Так странно, — сказал я, заключая ее в объятия и прижимая к себе. — Ты сейчас сказала про «Фазенду», и мне так домой захотелось.

— Не надумал переехать в Питер? — спросила Ева с непонятным выражением. Не то шутит, не то всерьез спрашивает.

— В этом есть определенный резон, — серьезно сказал я. — По сути, Бендер прав, из провинции серьезные дела делать сложнее.