90-е: Шоу должно продолжаться 7

— Так концерт с шести часов вечера, — сказал я, останавливаясь рядом с Кристиной. — А сейчас еще только полдень. Какая тебе разница, что мы тут делаем?

— Вот вы обнаглели вообще! — взвизгнула Ширли и покрутила головой, пытаясь найти кого-нибудь, кто бы ее поддержал. — С кем вы вообще согласовали ваше выступление?

— А с чего ты взяла, что мы вообще выступаем? — вклинился в разговор Бельфегор. — Может мы просто на праздник пришли.

— С инструментами? — прищурилась Ширли.

— С чем хотим, с тем и ходим, — пробубнил Бегемот. — Я когда был маленьким, на масленицу всегда своего плюшевого медведя таскал.

— Мог бы и не уточнять, что ты идиот, — скривилась Ширли. — В общем так. Сейчас я иду к директору парка и…

— И что? — усмехнулся я.

— И потребую объяснений! — Ширли уперла руки в бока. — Почему к выступлению допускают каких-то… каких-то…

— Привет, Ширли, — со стороны «блинного» ряда к нашей честной компании приблизился Конрад. Слегка навеселе, явно только что замахнул пару стопок, на голове — смешная красная шапка с помпоном. В руке — надкусанный блин. — Чего шумим?

— «Ангелы» будут выступать сегодня, представляешь?! — снова сиреной заголосила она.

— Ну и что? — нахмурился Конрад.

— А то! — всплеснула руками Ширли. — Кто им разрешение выдал?! Программу концерта утвердили еще до Нового Года. И их там не было!

— Так концерт с шести часов, — пожал плечами Конрад. Сунул в рот оставшийся блин, вытянул из кармана носовой платок и вытер руку. И только потом протянул ее мне. — Здорово, Вовчик!

Ширли выдала длинную матерную тираду. Макс закатил глаза и отвернулся. Бельфегор захихикал. Астарот сделал морду кирпичом.

— Ширли, как тебе не стыдно, тут же дети вокруг, — укоризненно покачал головой Конрад.

— Женя клятвенно обещал, что вас не будет сегодня на концерте, я лично спрашивала! — Ширли снова ринулась в атаку. — По какому праву вы здесь?

— Детка, ну что ты так шумишь, — поморщился Конрад. — Сегодня праздник, у всех хорошее настроение должно быть.

— А ты вообще почему здесь? — напустилась на Конрада Ширли. — Или ты тоже выступаешь?

— Выступаю, — кивнул Конрад. — Но не здесь, а у дворца спорта вечером. А сюда пришел блинов пожрать и… Слушай, а какое тебе дело, вообще, что я здесь делаю? Ты мне кто?

— Да просто меня бесит, что какие-то выскочки плюют на правила рок-клуба, хотя… — Ширли аж затрясло от злости. — Все, я иду к директору!

Она круто развернулась на каблуках и торопливо помчалась вдоль скамеек к выходу. Но пройдя несколько шагов остановилась и снова повернулась к нам.

— Если вы думаете, что это вам вот так просто сойдет с рук, то… — Ширли ткнула пальцем в мою сторону. — То вот конкретно тебе я обещаю очень крупные неприятности. Очень!

Она снова повернулась и удалилась.

— А это кто вообще такая? — недоуменно спросила Кристина.

— Забей, — махнул рукой я. — Истеричка просто.

— Так вы с этими рыцарями что ли выступаете? — спросил Конрад, кивнув в сторону Беса со товарищи, которые как раз достали и разложили свои мечи.

— Они выступают, а мы музыкальное сопровождение, — сказал я.

— Вот ты жук, а! — засмеялся Конрад и хлопнул меня по плечу. — И не подкопаешься же, формально ты ничего не нарушил.

Я пожал плечами.

— Но Ширли все равно поднимет хай до небес, готовься, — Конрад хмыкнул и оглянулся в ту сторону, куда ушла наша скандалистка. Видно ее уже не было, затерялась где-то в толпе.

— Да я же как тот пионер, — пожал плечами я. — Всегда готов.

— Программа начинается через полчаса, — сказала запыхавшаяся Эланор, подбегая к нам. — Пора уже переодеваться и готовиться, мы четвертые.

— Ладно, парни и девчонки, — сказал Конрад. — Удачи вам. А я пойду еще накачу пожалуй!

Приходилось приплясывать, чтобы не мерзнуть. С одной стороны, морозы отпустили, и погода стояла уже вполне весенняя. На солнышке снег плавился и становился темным и ноздреватым, но ноль градусов — это ноль градусов. Если прогуливаться по парку, то нормально, а вот когда неподвижно стоишь, ожидая своей очереди выходить на сцену — то как-то становилось зябко. И еще холоднее было смотреть на девчонок из балетной студии, которые одеты были гораздо скуднее, чем мы. В спортивные купальники, колготки и невесомые пачки из белого фатина. Они были следом за нами. А на сцене сейчас показывали пантомиму парни в белом гриме, котелках и здоровенных ботинках. Судя по возгласам «Асисяй!» и «Низззя!» они копировали знаменитый номер Полунина. Публика смеялась. Народ потихоньку прибывал. Света и Стас стояли рядом с камерой и тихонько переговаривались. Второго парня с камерой мне с моего места было не видно.

— Слушай, Велиал, — сказал Бельфегор, прыгая с одной ноги на другую. — А давай знаешь как сделаем? Вот сейчас они снимут выступление, но тут сцена так себе… Если из этого клип монтировать, фигня получится. А если доснять потом кое-что на муке… Или ночью в театре, как прошлый раз. Ну, как будто вот идет песня на сцене, а вот как это все должно выглядеть на самом деле…

— А может тогда лучше не на сцене? — задумчиво проговорила Наташа. — Тут сцена, там сцена… Если просто на улице снять? Чтобы настоящие прохожие вокруг были.

— На проспекте Ленина, ага, — фыркнул Бегемот. — Прямо под часами у ЦУМА.

— Да ну, там белые братья, подумают, что мы тоже из этих, — поморщилась Наташа. — Лучше где-нибудь на Петра Сухова, там еще такие домики прикольные, из красного кирпича.

— Или в районе центрального рынка, где старый Новокиневск был, — подхватил я. — Но на сцене тоже можно. Стас, конечно, хороший оператор, но очень уж тут… Детский праздник, ага.

«Очень мемное видео может получиться, — подумал я. — С какого возраста можно приучать ребенка к Горшку?»

— Зяяя! — заорал один из мимов. — Зя! Зя! Зя!

— Так, толкиенисты, вы готовы? — высунулся из-за задника эстрады местный распорядитель в вязаной шапочке и с красным клоунским носом. — Все у вас в порядке, объявляю?

— Мы готовы! — за всех ответила Наташа.

Глава 26

Со сцены мир выглядит немного другим. Как будто смотришь на него сквозь толстое стекло. Вроде бы, вокруг те же самые люди, рядом с которыми ты стоял несколькими минутами раньше. Но только при этом ты был частью этой толпы, пританцовывающей, хихикающей, флиртующей. Активной или равнодушной. А сейчас есть «мы» — на сцене. И «они» — зрители. Сквозь картонные прорези моей маски прохожего из реальности выхватывались отдельные лица. Вот тетенька с высветелнным химическим бараном на голове и с ярким макияжем. Она громко смеется над шутками дядьки, от которого мне видно только рукав дубленки. Весь ее фокус внимания на нем, на сцену она не смотрит. А вот две девчонки-школьницы. Смотрят, не отрываясь, на кого-то из нас. На Макса, скорее всего. Или на Астарота, он после появления Кристины, тоже стал выглядеть вполне «звездно». Девчонки шушукаются и хихикают. А вот мужичок с раскладным стаканом и с цветком на шапке. Он замер в дурацкой позе, щурится, прислушивается и губами повторяет слова песни.

Разные лица, разные позы. Как будто ворох цветных фотокарточек, из которых складывается цельная картинка. Может быть замысловатой и развесистой, разбрызгивающей лучи-эмоции во все стороны, а может быть аморфным комом. Как бывает с тем же калейдоскопом. Когда его вращаешь, цветные стеклышки то распадаются на изумительный узор, уникальный и яркий, а то вдруг сбиваются в бурый ком, и как ты эту волшебную трубочку ни вращай, скучная картинка останется неизменной.

Бес толкнул меня в плечо. Я повернулся к нему и сорвал с лица картонную маску. Выхватил из-под полы пальто пластиковый меч.