А чего дома сидеть? Том 4: Россия, Афганистан и Иран

Под все эти размышления и внутренние прислушивания к себе мы покидали Северо-Западный федеральный округ и перемещались в Приволжье. Днем, когда приходило время обеда, мы съезжали в какое-нибудь укромное место, открывали кухню и начинали готовить. А вечерами, когда останавливались на отдых, бесконечное количество раз перекладывали вещи по трейлеру и кухонной зоне, чтобы определить их постоянное место. Нам хотелось поскорее навести уют и оптимизировать пространство внутри, но учитывая ограниченную площадь, это произошло не сразу. Пока мы вечерами суетились у прицепа, все больше стали обращать внимание на мелочи и следовавшие из них радости. Так, однажды, Валера заметил, что, если у нашего трейлера одновременно открыть обе дверцы, он становится похож на красного слоника – не просто такой же пузатый и с большими ушами, но и с хоботком. А с закатом, который озарял нас почти каждый вечер, мы еще больше проваливались в свой сказочный мир.

Однажды в Пермском крае мы съехали с трассы и встали на ночь впритык к пыльной проселочной дороге. Местечко показалось нам тихим, но оказалось, что дорога вела на функционирующий карьер, и мимо нас постоянно проезжали самосвал с погрузчиком. Мы в тот вечер в очередной раз разложили вещи на траве и пытались определить для них оптимальные места, а техника ездила мимо и пылила с дороги. С ее появлением мы судорожно закидывали все обратно внутрь и наспех закрывали двери, чтобы пыль не проникала в трейлер. А раз на третий самосвал вдруг остановился, и из окна высунулся улыбающийся мужчина.

– Привет туристам! Вот вы тут встали, а там недалеко от вас медведи ходят, у них там переход. Я их здесь часто вижу, будьте осторожны, – предупредил он.

И мы, конечно, немного встревожились. За предыдущие годы путешествий я много читала о мишках, потому что косолапых опасаюсь больше всего, и знаю, что есть две самые популярные причины для их нападения.

Худшая ситуация – это когда встречаешь медведицу с медвежатами, потому что мамашка инстинктивно кинется защищать своих малышей. Вероятность спастись в такой ситуации практически отсутствует. Даже если человек не собирался причинять вред, сам факт его присутствия рядом с медвежатами будет угрозой. Особенно, если детки по одну сторону, медведица по другую, а человек между ними. А если вдруг увидишь несмышленого медвежонка, а мамки рядом с ним нет, то лучше сразу повернуть назад и обойти этот участок с большим запасом. Так есть шанс, что медведица не обнаружит человека и нападения не будет.

Вторая причина для нападения – это оказаться на медвежьей тропе. Медведи – звери-бродяги. У них есть свои маршруты, которые узнаются по деревьям с ободранной корой и надкусами на высоте человеческого роста. Еще тропки можно определить по узкой двухколейке с многочисленными ямками, оставленному помету на земле и шерсти на кустах. По таким признакам можно распознать мишкин маршрут и поскорее его покинуть. А если поставить на нем лагерь, то косолапому это вдвойне не понравится – велика вероятность нападения. При этом бегство от медведя – очень плохая идея. Даже если человеку очень страшно, бежать все равно нельзя, вместо этого необходимо хотя бы внешне сохранить спокойствие и медленно уходить бочком. Если побежать, у зверя сработает инстинкт хищника, и тогда нападение гарантировано. Правда, егеря рассказывают, что иногда с мишкой удавалось договориться спокойным голосом, просто попросив его уйти. И якобы косолапые уходили. Но мишка-людоед точно не уйдет, и наверняка есть случаи, когда договориться не удавалось, но мы о них просто не знаем.

Здесь мне придется остановиться, иначе получится длинное рассуждение, как я ни разу не встречалась с медведем, но знаю многочисленные тонкости, которые при встрече с ним могут спасти жизнь. В сети много любопытной информации для тех, кто этим интересуется, я рекомендую статьи зоологов.

Мы в тот вечер напряглись, что встали недалеко от перехода косолапых, но отъезжать не стали. Ночью к нам никто не пришел, а если и заглядывал, то прошел мимо, предпочтя избежать контакта. Потому что мишки бывают и трусливыми. Но двумя неделями раньше, когда мы проезжали Вологодскую область, нам довелось нос к носу встретиться с рысью. По словам охотоведов, рысь – крайне редкое животное для этих краев, и мы были удивлены, что они вообще здесь обитают. Такой необычной встречи, мы, конечно, совсем не ожидали. Наше счастье, что в этот момент мы были в машине, ездили по безлюдному берегу озера в поисках места для ночевки и в какой-то момент увидели сонную рысь, сидящую на тропинке. Огромная кошка песочного цвета мгновенно сбежала, а мы с раскрытыми ртами проводили ее взглядом. В 2023 году в этом регионе действительно появились сообщения, что рыси перестали бояться людей и начали выходить к населенным пунктам в поисках пищи.

По мере того как мы продвигались дальше, на телефон все чаще стали приходить сообщения от МЧС с запретом на посещение леса. За нарушение объявляли высокие штрафы – до 50 тысяч рублей – и уголовную ответственность. Заехав в Свердловскую область, мы увидели в воздухе пелену и узнали, что этот регион сейчас больше других поражен пожарами. Ограничения на пребывание в лесном массиве действовали во многих регионах, и для нас, путешественников, это стало настоящей проблемой. Иногда приходилось ночевать прямо у трассы или искать посевные поля с укрытиями в виде кустов или одиночных деревьев. При этом мы не были до конца уверены, что такой способ являлся законным, и каждую ночь опасались, что к нам могут подойти с взысканием. Как в такой ситуации искать места для ночевок, было непонятно. Двигаясь по трассе, мы ощущали жуткий запах гари и видели вокруг почерневшие после пожаров леса. А когда добрались до Курганской области, температура на солнце достигала +40 °C, стояла духота и дождей в ближайшую неделю не ожидалось, напротив, прогнозировалось дальнейшее потепление. Еще две недели назад мы замерзали в Мурманске, а сейчас плавимся на Урале. В дороге все быстро меняется, но это по-прежнему простое счастье: березоньки, цветущая клубника и тишина.

Сибирь – Забайкальский край

Однажды ты решаешь отправиться в кругосветку, а дальше все как в тумане… Приходишь в себя, только когда уже сидишь счастливый, завернувшись в плед, за накрытым столом, в тайге, у какого-то болота. В Омске мы купили стол, за которым охотились больше месяца, а в Кемерово наконец-то нашли стулья, которые долго выбирали, чтобы они подходили к столу и были одного оттенка. Мы так долго выбирали, потому что искали не только облегченные и складные варианты, но и такие, чтобы они проходили в проем дверей нашего трейлера, куда мы будем убирать мебель во время перемещений. И теперь у нас почти как в басне про стрекозу и муравья: «И под каждым ей кустом был готов и стол, и дом». Дурачась, мы представляли, что теперь с полноценной кухней обедаем, как в лучших ресторанах мира, а природа вокруг нас, особенно на закате, – настоящая таблетка для ментального здоровья.

Когда мы стояли на границе двух регионов – Иркутской области и Бурятии, с нами происходили неожиданные вещи. Несколько дней мы провели у озера Байкал и без устали копошились на его берегу. Словно дети, мы разглядывали камешки, восхищаясь их формой, разнообразными рисунками и оттенками. Рассматривали принесенные водой деревяшки. Наблюдали, как по бескрайней глади Байкала пробегает легкая рябь. Валера иногда уходил чуть в сторону и кидал камешки в воду. Я только и слышала звук: бултых, бултых, бултых. Я понимала, что с ним происходит в такие моменты и как важно не мешать его уединению. Никогда прежде я не наблюдала его за таким занятием, чтобы он оставался в одиночестве и созерцал. Я не знаю, в кого мы превращались, но нас в эти изменения тянуло все сильнее. Мы стали еще чаще смеяться, танцевать, еще больше обнимать друг друга и любить ночами. Нам будто открылась вторая влюбленность и тихое счастье вперемешку с детской беззаботностью.

Ровно шесть лет назад в Иркутской области произошло наше знакомство, я тогда ехала на велосипеде и везла в прицепе любимую собаку Капу, направляясь в сторону Магадана, а Валера путешествовал из Беларуси в Малайзию. Мы встретились под Нижнеудинском и сначала договорились объединиться на один день, чтобы вместе катить, болтать и поставить совместный ночной лагерь, а после каждый собирался поехать своей дорогой. Валере требовалось повернуть на Монголию, а мне предстояло двигаться дальше по России, на Дальний Восток. Но у наших судеб были другие планы: на второй день знакомства пришел дождь, и мы вдруг решили никуда не ехать, потому что какому дураку, пусть даже велосипедному бродяге, захочется мокнуть под дождем. Даже кошки и собаки отказываются выходить на улицу в такую погоду, и нам тоже не хотелось. Мы остались прятаться в тайге на вторую ночь и договорились дальше вместе ехать до Иркутска. Только когда до Иркутска оставалось всего четыре километра, мы решили в него не заезжать и продолжили ехать до Байкала. Тогда мы уже потеряли голову друг от друга, а Иркутск для нас значил расставание, которого мы постарались избежать. А у Байкала уже оба знали, что этого не случится и после, но еще не решались обсудить это вслух, просто продолжая совместное путешествие до Бурятии. И только там, в горной республике Восточной Сибири мы наконец-то нашли в себе силы признаться друг другу в том, что чертовски влюблены и не хотим прощаться.

Шесть лет назад мы объединились и повернули в Монголию, а сейчас мы снова здесь и наконец-то берем курс на Дальний Восток – ту часть маршрута, от которой я отказалась в пользу нашей будущей семьи. Эта дорога будет новой для нас, ничего дальше Бурятии мы в России не видели, и это вдвойне волнительно, особенно из-за технически сложной дороги, которая предстоит от Якутска до Магадана. И несмотря на всю загадочность нашего духовного преображения и сближения с природой, в этот раз мы были решительно настроены добраться до конца, чтобы не только закрыть свои дальневосточные пробелы, но и, возможно, завершить еще одну важную задачу, которую я не смогла выполнить в прошлый раз.

В Магадане живет моя мама, и за прошедшие шесть лет в наших отношениях ничего существенно не поменялось, мы по-прежнему общаемся не чаще двух-трех раз в год, а иногда и не общаемся вовсе. Каждая из нас живет своей жизнью и не имеет потребности взаимодействовать чаще. При этом я, конечно же, думаю о маме постоянно, почти каждый день. Она говорит, что тоже. Но так сложилась наша жизнь, что в постоянном контакте мы никогда не нуждались. Уже многие годы были сепарированы друг от друга. За это время во мне укрепилась вера, что моя мама не просто женщина, которая меня родила, но и тот человек, который стал моим настоящим учителем. Но не потому, что она как-то направляла меня, а напротив, ее отсутствие рядом породило во мне огромное количество вопросов, которые, я уверена, не возникли бы в моей голове, если бы я жила в нормальной семье. Нормальной в общепринятом смысле, когда родители и дети имеют постоянный и прочный контакт. С пятнадцати лет я была лишена такой связи, и это подтолкнуло меня в длительное и глубокое путешествие внутрь себя. В 2017 году, когда я отправилась на велосипеде в Магадан, во мне еще не было этого осознания, но уже жила потребность добраться до мамы, постучать в ее дом или хотя бы подойти к нему со стороны и подсмотреть за жизнью своего учителя. Мне хотелось восполнить недостающие образы: понять, какой она сейчас человек, как выглядит и как устроен ее быт. Дорога в Магадан была мне предначертана: внутри я это знала еще шесть лет назад, и в этот раз я должна была пройти ее любой ценой.