А что же случится со мной? (А что будет со мной?)

— Знаю ли я его? Мы вместе провели вчерашний вечер.

О'Кассиди взял бокал и кивнул головой на столик в углу. Мы перешли от стойки и уселись за столик.

— Эта барменша подслушивает, — заметил он, усаживаясь. — Ну, как Тим?

— Ничего, только вкалывает на строительстве этой посадочной полосы. Вы знаете об этом?

— Да. У него были неприятности, когда пошел скальный грунт. — О'Кассиди улыбнулся. — Ему еще повезло. Мне пришлось работать в болотах.

— Тим говорил мне.

— Хорошо, что это уже кончилось, и завтра я уезжаю. Черт возьми, не могу я быть больше в этой Богом забытой стране!

— Да, ужасная жара и дожди!

— Это только начало сезона дождей. Этот проклятый дождь будет лить теперь без перерыва два месяца. Хорошо, что работа уже закончена.

— О'Кассиди? — переспросил я. — Вы не родственник Сину О'Кассиди, награжденному орденом.

Он выпрямился.

— Это мой младший брат. Вы знали его?

— Я сам был там. Встретил его однажды, кажется, в шестом десантном, правильно?

— Боже мой! — Он нагнулся, схватил меня за руку и яростно пожал ее. — Как тесен мир! Вы встречались с Сином?

— Было дело. Я не думал, что его наградят.

Мы просто выпили вместе.

Он откинулся назад и нахмурился.

— Он был маленький, но отважный парень.

— Верно.

— Как вы сказали вас зовут?

— Джек Крейн.

— О'кей, Джек, давайте поедем за город. Это мой последний вечер здесь. Напьемся, закусим, хотя в такой жаре и пить не хочется. Прихватим парочку девочек… Как, вы согласны?

Я улыбнулся в ответ.

— Неплохо.

— Этот городок спит до 22 часов, жара. — Он взглянул на часы. — Сейчас 20.18. Пойду приму душ и давайте встретимся здесь в 21.45, о'кей?

— О'кей.

Мы взяли ключи от комнат. Старый мексиканец безучастно смотрел на нас. Моя комната была пятой после комнаты О'Кассиди. Мы разошлись. Мой чемодан лежал на кровати. Несмотря на открытое окно, в комнате было душно. Из окна было видно, как дождь хлестал на улице. Открыв чемодан, я взял свежую рубашку, брюки и прилег на кровать. Шум улицы и звон колоколов в церкви разрушил все мечты об отдыхе, а я так хотел вздремнуть. Я лежал и размышлял.

Позже я тоже принял душ и сменил одежду, но это мало помогло. В Мериде жили все, как в парной.

Спустившись в бар, я заказал виски со льдом. По крайней мере хоть здесь был вентилятор. Я уже просмотрел всю газету, когда О'Кассиди присоединился ко мне.

— Это последняя порция, которую вы оплачиваете себе сами, — заявил он. — Пойдемте, у меня машина у входа.

Пока мы бежала до машины, дождь успел промочить нас до нитки, но жара так же быстро высушила нашу одежду, пока мы доехали до ресторана. Также бегом мы проскочили до входа в ресторан.

Толстый добродушный мексиканец в белой форме обменялся рукопожатием с О'Кассиди и проводил нас в полутемную комнату, к счастью, с кондиционированным воздухом, к дальнему столику. В зале было около тридцати столиков, занятых изящными мексиканцами и тоненькими мексиканочками.

— Уже девять месяцев, как я в этом городе, и всегда ужинаю здесь, — сказал О'Кассиди, присаживаясь. Он помахал жгучему красавцу за стойкой бара, который в ответ только поднял руки, занятые миксером. Он покачал головой и повернулся ко мне.

— Девочки здесь какие угодно, но сначала давайте поедим. Вам нравится мексиканская кухня?

— Ну, если только не очень горячая.

Подали фрикассе по-турецки с острым томатным соусом. Соус поразил меня гаммой ощущений. Он был превосходен. Затем последовало мясо под еще более острой приправой. Во время еды мы разговаривали о Вьетнаме, о брате О'Кассиди. Я понял, что он уже достаточно расслабился, чтобы перейти, наконец, к делу.

— Могу я поинтересоваться посадочной полосой, которую вы построили, Билл? — осторожно спросил я.

— Конечно. Вы интересуетесь такими вещами?

— Я инженер-авиамеханик и все, что связано с самолетами, мне интересно.

— Неужели? Да, эта полоса была самая паскудная и тяжелая для строительства. Я никогда на строил в такой глуши. Прямо среди джунглей: лес, скалы, болота, змеи, да что там говорить.

— И все же вы построили ее?

Он улыбнулся.

— Если мне платят за работу, то я ее выполняю. Но сколько раз мне хотелось плюнуть на все и смыться. Люди, работавшие вместе со мной, сводили меня с ума. Любой первоклассник умнее их в десять раз. Работало около тысячи человек, но за день они делали столько, сколько 20 трудолюбивых ирландцев запросто сделают. Шесть человек умудрились погибнуть при строительстве, всего-то за девять месяцев: одних укусили змеи, другие погибли при взрывах, а один угодил под падающее дерево.

— Но все же вы построили ее.

Он утвердительно кивнул и с гордым видом откинулся на спинку кресла.

— Да, я сделал это.

— Я помню во Вьетнаме строили нам посадочную полосу местные жители, — соврал я. — Первый же бомбардировщик разрушил ее и самолет разбился.

— Этого не может произойти с моей, я гарантирую, что «Боинг 747» может приземлиться на ней, а если я даю такую гарантию, то точно.

Необходимо было задать главный вопрос и я осторожно спросил:

— Какой же это дурак захотел построить взлетно-посадочную полосу в джунглях?

— А зачем вам это знать? — пожал плечами О'Кассиди. — В моем деле я научился не задавать лишних вопросов. Мое правило: закончил работу, получил деньги и сматывайся. Сейчас меня приглашают в Рио-де-Жанейро, удлинить полосу для летного клуба. Поеду завтра, работа легкая и простая. Выпьем бренди с кофе?

— Почему бы и нет?

Мы сделали заказ и закурили.

После некоторого колебания я продолжил:

— Это важно для меня, Билл, знать, кто финансировал строительство.

Он в упор посмотрел на меня.

— Важно? Почему?

— Я впутался в одно дело, о котором не могу говорить, — проговорил я. — Это связано с вашей полосой. Меня страшат неприятности и мне надо знать об этом как можно больше.

Принесли кофе и бренди.

Он бросил сахар в кофе, помешал ложечкой и задумался. Я не торопил его. Внезапно, как бы решившись, он пожал плечами.

— О'кей, Джек, только из-за того, что вы друг Тима и встречались с моим братом, да и я уезжаю отсюда, я сообщу вам кое-что о дорожке, но это не факты… понимаете?