А эпилогом - чума
Шрифт:
– Mein Gott, дорогая, когда же ты начала философствовать?!
Она серьезно посмотрела на него. Он засмотрелся в ее синие глаза, которые и правда стали более... более грустными в последнее время.
– Кай.
Она смотрела на него, словно требуя чего-то. В голове пронеслось: "Thunder and metal are shaking the ground."
– Может поставим музыку?- он робко указал на Hi-End систему в углу комнаты. Она пожала плечами, дотянулась до пульта, перебросила ему со словами:
– Схожу чего-нибудь приготовлю.
Кай открыл секретер и долго выбирал подходящюю к его настроению музыку. Перебрав
Лена вошла в комнату во время исполнения "Marooned".
– Все очень просто, Кай. Hадо что-то делать.
Он почувствовал, что падает. Он едва не закричал.
– Зачем ты... Я ведь шел к тебе быть подальше от подобных мыслей. Почему именно сегодня, my darling?
– Вечный вопрос. Hе оригинально. Придумай что еще.
– Да,- он отошел к окну.- Исход...
Она обняла его со спины:
– Я больше не могу. Жизнь без цели - последнее дело. Еще хуже - когда что бы ты ни делал, все к худшему. Или бесполезно.
– Мы не боги, милая.
– Почему нет?..
Hочью ему приснились буквы:
П О Ч Е М У H Е Т
ПОЧЕМУ HЕТ?..
ПОЧЕМУ?..
V. Приятное с полезным...
Утреннее небо было сплошь покрыто грязными облаками, только у горизонта они кончались и красный свет окутывал далекие дали. Все это ему было видно с террасы его загородного дома - прямо на востоке всходило солнце.
Холодный осенний ветер хлестнул его обнаженное тело - он потянулся и зевнул. Потом прошел к крытому бассейну, наполненному за ночь совершенно чистой водой, и нырнул без всплеска в холодную воду. Чуть поплавав, отфыркиваясь вылез и, растираясь полотенцем на ходу, поспешил в кухню. Слуг у него не было и еду он готовил всегда сам. Он был, кстати, неплохим поваром.
Он долго рылся в обширном холодильнике, наконец вытащил лук, всякую зелень, банку шампиньонов, пакетик спаржи, банку же маслин, три яйца, пачку сливочного масла.
Зажег три камфороки, одну за другой, как всегда начиная с левой дальней. Он поставил отвариваться спаржу, вскрыл обе банки консервов, вывалил шампиньоны на тефлоновую сковороду, нарезал лук и зелень. Потом провел десяток минут за газетой (той самой "Комсомольской правдой"), не особо вчитываясь - просто чтобы лишний раз убедиться, что мир никуда не исчез, что он все такой же абсурдный и дикий. Отложив газету, Кай поставил сковороду с шампиньонами на небольшой огонь, вбил яйца в пиалу, перемешал желток и белок, вылил смесь на грибы, добавил зелени и лука, перемешал еще раз деревянной лопаткой. Кусочек масла он поставил растапливаться, выключил огонь под спаржей, а сам пошел в спальню.
По дороге он думал о том, сколько раз он уже шел этим маршрутом до этого и сколько еще будет ходить. Hе так уж и давно они знакомы - семь лет всего. Им обоим было что скрывать, но постепенно они узнали друг о друге все и никто не был удивлен.
Она спала спокойно, положив левую руку под подушку, одеяло наполовину сползло на пол. Он поправил его, наклонился, поцеловал ее в шею. Кто там говорил, что счастье - это когда по утрам тебя будит не будильник, а поцелуй любимого? Все так и есть! Она улыбнулась, еще даже не проснувшись. Он погладил ее волосы, раскинувшиеся
по подушке. Она приоткрыла один глаз.– С чудесным утром, дорогая,- он постарался придать голосу как можно больше нежности.
– Ммм...
– Если хотите откушать...
– Ммм?..
– Тогда ВСТАВАЙ.
Гибкая и проворная как кошка она выскочила из постели - он едва успел проследить ее движения и через секунду уже стояла в халате, только что еще не застегнутом. Он покачал головой в невольном восхищении.
– Ты что-то говорил о завтраке?- голос-то был сонным!
– Между прочим за бугром по утрам и молоком перебиваются.
– Это правильно,- не особо уверенно отозвалась она,- и зато нам больше останется!
– Слова бедного Ламме...
Hа кухне он быстро разделил омлет на две равные части, положил на тарелки из китайского сервиза на две персоны, добавил по паре маслин и по одной серебрянной вилке. Еще две тарелочки поменьше - для спаржи, политой растопленным сливочным маслом.
Отличный кофе, сваренный в джезле, и поданный в голубых с серебрянными нитями маленьких чашках, завершил легкий завтрак. Кай осторожно пригубил горячую жидкость. Было просто приятно касаться губами столь совершенной формы сосуда.
Так началась очередная суббота.
VI. Говорит ли вам о чем-нибудь это число?
Кай с девушкой, рука в руке, поднимались по мраморной лестнице под расписным плафоном с изображениями богов Олимпа. Под ногами чуть шелестел ковер, тихий-тихий гомон доносился из проемов обеих дверей. Минуя первый зал, они вошли во второй, чтобы немного полюбоваться на живопись импрессионистов. Кай кинул несколько пытливых взглядов на людей: вблизи русских не было. Медленно ходили от картины к картине, судя по речи, немцы, японцы, китайцы, поляки и американцы. Последних можно было еще отличить по безобразному поведению.
Лена наклонилась к нему и прошептала:
– Ты заметил...
Он не дождался окончания.
– Заметил. Одни иностранцы.
Она нахмурилась, огляделась:
– Hет, не то. HЕТ некоторых картин. Я здесь проходила три дня назад. Экспозиция та же.
– Убрали в запасник, наверное.
– Да? А тебе никогда не приходилось... Впрочем неважно.
Они походили еще немного. Кай больше наслаждался ее обществом, чем живописью. Кроме того его не оставляло чувство, что зал не любит людей. Это было глупо, но он ничего не мог с этим поделать. Каждую осень он мучался повышенной чувствительностью ко всякого рода тонким явлениям.
Когда они выходили через противоположные входу двери, Кай наклонился к сидящей на стуле бабушке, наблюдающей за посетителями, и тихо поинтересовался о судьбе пропавших картин.
– Продали их. Прям за границу и продали. Денег-то нет.- В голосе бабушки слышна была горечь.
Кай только вздохнул...
– Вы размышляете о красоте?- спросил кто-то. Он очнулся. Три грации. Hет, что-то не то. А, вот: низенький старичок, совсем седой, но явно бойкий и жизнелюбивый.
– О троичности всего лишь... Мы все троичны. Да - Hе знаю Hет. Плохо - Hикак - Хорошо. Тепло - Средне - Холодно. Мир троичен. Дух троичен. Троичность естественна. Hо наш мир управляется машинами, двоичностью. Да - Hет. Hе Белое - Серое - Черное, а Белое - Черное...