А этот пусть живет

– Что стряслось, Гера?
– робко спросила актриса, стараясь, по возможности, взять себя в руки.

– Она еще спрашивает!
– горько усмехнулся Финк.
– Это твой новый ёб...рь, что ли?
– кивнул он в сторону Кости и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Я буду тебя спрашивать, дорогая, ты будешь отвечать. Если какой-либо из твоих ответов меня не удовлетворит, я для начала твоему хахалю мозги вышибу. Я внятно излагаю?

– Конечно, конечно... Ты же знаешь, я тебе никогда не лгала.

Саша произнесла эти слова с откровенно фальшивой интонацией, чем вызвала на лице Финка очередную насмешливую гримасу.

– На сцене ты врешь более естественно, - с глумливой улыбочкой отметил он.
– Но довольно болтовни! Итак, главное - где товар?

Но Саша не спешила отвечать, как будто чего-то ждала, чем вызвала приступ раздражения у Финка:

– Тебе что, сучка, помочь ботало наладить?

Ответ Ликиной прозвучал неожиданно для Германа твердо, так, словно ситуация кардинально изменилась, причем не в его пользу:

– Ты можешь ни за что ни про что убить ни в чем не повинного человека. Ты слишком раздражен и способен совершенно случайно нажать на курок. Пусть старший лейтенант сядет в кресло. Ты можешь держать его на мушке, если тебе угодно.

– Ты что, условия мне диктовать собираешься?
– не слишком-то грозно произнес Финк, озадаченный произошедшей с Ликиной метаморфозой.

– Пусть он сядет, иначе разговора не получится, - теперь уже почти жестко потребовала Саша, и Финк спасовал:

– Ну, присаживайся, мусорок.
– Почему бы и не выполнить последнее желание обреченной на смерть женщины, нашел он для себя подходящее оправдание проявленной им слабости.

Митин, находившийся лицом к входу в комнату и потому мало сомневающийся в том, что последует далее, с огромным чувством облегчения оторвал свой лоб от пистолета и буквально вжался в мягкое глубокое кресло.

В тот же миг в правый бок Германа Финклера вошло лезвие ножа. После чего Леха Жук выбил из его руки пистолет и повторным ударом вогнал финку в полость живота человека, которого около двух суток назад обнаружил в багажнике угнанной "БМВ" и посчитал его мертвым. Тогда он ошибся, но теперь эту ошибку вроде как исправил.

Рука Митина потянулась к кобуре, но рядом тут же оказалась Саша и ухватила его за рукав:

– Не надо, Костя.

– Кто он?
– хмуро спросил старший лейтенант, не сводя глаз с юноши, который, держа в руке окровавленный нож, подбирал в это время лежащий на полу пистолет Финка.

– Все в порядке, Костя. Это - мой брат, Алеша. Он спас нас с тобой о смерти. Разве не так?

Ласковый, умиротворяющий голос Саши не успокоил, однако, Митина, тут же вспомнившего о записке чокнутого шахматиста.

– Его зовут Алексей Жуков?
– тревожно спросил он у актрисы, но ответил ему убийца Финка, а может быть, и мужика из козловского автобагажника:

– Да, Жуков. Ну и что из того, ментяра?
– Он направил пистолет Финка на опера.
– Что ты с ним цацкаешься, сестренка? Сваливать нам надо отсюда. И чем скорей, тем лучше.
– И он добавил сильно не понравившуюся Митину фразу: - А свидетелей лучше не оставлять.

– Он пойдет с нами, Алеша, - возразила Саша очень решительно и весомо, вроде как на правах старшей сестры.
– Но нам действительно надо немедленно уходить. Собирайся.

– Я уже готов, - объявил Леха, недовольный вердиктом сестры, но не решивший, что спорить сейчас с ней не стоит.
– Чемодан собран, он в соседней комнате.

– Возьми и мой саквояж.

– Саша кивнула в угол комнаты, и Леха подхватил за ручку довольно объемистый кожаный чемодан, поставив его у дверей.
– Домой ты теперь не успеешь попасть, - обратилась она к Митину. Все необходимое тебе - купим. Паспорт у тебя с собой?

Старший лейтенант ответил не сразу.

– У меня есть другое предложение, - тягуче произнес он, отведя от Ликиной глаза.
– Я даю вам два часа, чтобы вы смогли покинуть Малинино и укрыться в надежном месте. В течение этого времени я никуда не сообщу о вас.

– Ты только послушай этого козла, сестренка!
– неподдельно удивился речам мента Жук.
– Он дает нам два часа! Да я не дам ему и двух секунд!
– И он демонстративно щелкнул предохранителем.

И вдруг Александра Ликина, к ужасу своего брата, опустилась перед Митиным на колени.

– Поедем со мной, Костя, - взмолилась она, заглядывая ему в глаза. Для чего тебе твоя собачья служба? Денег на первое время у меня хватит для нас обоих, а потом мы что-нибудь придумаем. Да и много ли нам с тобой надо? К черту всех этих суперменов с их жаждой богатства и карьеры любой ценой! Ты - единственный, кто мне нужен в этой проклятой жизни! Я хочу жить так, как живешь ты, в простоте и естестве, ничего не пытаясь добиться и ничего не стремясь кому-то доказать. Жить по Евангелию, как птичка Божия...

Не столько даже ее пылкая речь, сколько коленопреклоненная поза и слезы на глазах произвели должное впечатление на Митина. И ему показалось, что и вправду можно жить так, как говорит эта прекрасная женщина. Почему бы и нет, в конце концов?

– Хорошо, я согласен.

Ликина тут же оказалась на ногах.

– Машина на месте?
– уже вполне по-деловому осведомилась она у брата.

– В гараже твоем стоит.
– Леха засунул пистолет за ремень.

– Тогда, с Богом.

Жук принес из соседней комнаты свой баул и подхватил чемодан сестры.

В подъезде не оказалось света, как выяснилось, не работал и лифт, и трое беглецов спускались по этажам пешком, стараясь, по возможности, делать это бесшумно. Никто не встретился им на пути.

На улице было уже темно и опять-таки безлюдно. И это показалось захваченному идеей романтического побега в никуда Митину добрым знаком.

Жук открыл гараж и включил свет. В помещении оказалась синяя "Тойота", и Леха сразу же скрылся за ее корпусом, загружая чемоданы в багажник.

Костя и Саша взялись за руки, как бы поддерживая друг друга в этот самый ответственный момент своей жизни, и обменялись молчаливыми, полными неясных, но счастливых надежд взглядами.

И не заметили, как на пороге гаража возникла мужская фигура.

– Отойди от нее, Митин!
– раздался холодный голос лейтенанта Курского. Его рука, свободно вытянутая вдоль тела, сжимала пистолет.
– Гражданка Ликина, вы арестованы!

– Серега! Саша тут ни при чем, - жалостливо произнес Митин и совсем уж умоляюще добавил: - Отпустил бы ты нас, а?

– Мы во всем разберемся, Костя, - уже мягче произнес Курский.
– Отойди все-таки от Ликиной.

Похоже, он не видел и не чувствовал, как из-за "Тойоты" вынырнул Леха Жук, держа наготове финку, но убийства своего коллеги Костя допустить никак не мог: