А где же про любовь?

– Я ухожу,- развернулась и пошла в сторону лестничных маршей.

Никитин только скрипнул зубами, когда Гаранин припустил за ней:

– Дарья Владимировна.....осторожно,- послышался грохот, как будто что-то упало. Мужской вскрик. Женский стон .... Дальше Никитин стоять на месте уже не собирался. Заторопился вниз и увидел Дашку, сидящую спиной к колонне, а по разбитым вдрызг коленкам расползаются красные пятна. Она закусила губы и качнулась, пытаясь натянуть подол шубки на бёдра, а Гаранин с выпученными от страха глазами суетился рядом, достал платок из кармана и пытался перетянуть хотя бы одно колено.

– Я сейчас, Даша, сейчас. Игорь, тащи бегом аптечку из моей машины,- и кинул ключи подбежавшему парню.

Никитин дальше выдержать не мог. Наплевав на всех, нагнулся, подхватил Дашку на руки и понёс к себе в машину.

– Дмитрий Михайлович,- просипел Гаранин.

– Займитесь делом,- гаркнул Никитин.

– Пальто испачкаешь,- прошептала Даша побледневшими губами.

– Нашла, о чём говорить.

Под удивлёнными взглядами рабочих Никитин нёс её через всю стройку, а невозмутимый Виктор встречал их, предусмотрительно распахнув переднюю дверь. Дарья была устроена со всеми предосторожностями.

– Здравствуйте, Дарья Владимировна.

– Здравствуйте, Виктор,- прошептала одними губами, вжав затылок в подголовник.

Одно колено болело зверски, кровь стекала тонкой струйкой в сапог, несмотря на носовой платок, который уже промок насквозь; второе было чуть лучше и кровило меньше.

Дима уже доставал из аптечки бинты и перетягивал раны, поглядывая на неё сочувствующим взглядом и молчал.

– В платную травму,- произнёс угрюмо, устраиваясь на заднем сиденье.

Даша уже немного притерпелась к боли, и сейчас ей хотелось закрыть глаза и уснуть. Было неловко перед Никитиным и неприятно чувствовать себя обузой. Наверняка он злится на неё, что сорвала ему планы.

– До свадьбы заживёт. Но с коленями надо осторожно, девушка,- пожилой врач уже отвернулся от неё и мыл руки.

Медсестра заполняла карту и задавала Даше вопросы. Невозмутимый Никитин отошёл в сторону и беседовал с доктором. Дарья, бледная и несчастная, не прислушиваясь особо, о чём они говорили, сидела на кушетке и с тоской смотрела на свои упакованные в бинты колени, на одно наложили швы. Юбка в крови, новые дорогие колготки в хлам, губы покусаны, тушь наверняка поплыла, потому что слёзы потекли самопроизвольно.

Она бросила взгляд на Никитина, по лицу которого невозможно было что-либо прочитать. Серое дорогое пальто висело на вешалке, всё в пятнах крови. Дмитрий Михайлович, в офисном костюме стоял, сунув руки в карманы брюк, и ожидая рецептов, выписываемых сестричкой под диктовку доктора и изредка оборачиваясь на виновницу происшествия.

Наверно недоволен, что его отвлекли от дел. Даша прикрыла глаза, пытаясь защититься от боли.

– Завтра на перевязку,- услышала она голос медсестры.

Уже знакомые мужские руки завернули её в шубку, как в кокон, подхватили под колени и вынесли из пахнущего лекарствами кабинета.

– Пальто моё забери,- сказал он ожидающему их в коридоре Виктору.

Машина стояла далеко, а он шёл в одном пиджаке и с непокрытой головой по зимнему холоду, крепко прижимая Дашу к себе.

– Оденься, простынешь,- стало неловко от того, что с ней возятся, как с ребёнком.

– Нормально всё,- успокоил, радуясь ощущению тяжести её тела в собственных руках. Или это: своя ноша не тянет?

– Ключи?- потребовал Никитин, когда они подъехали к её дому.

Даша достала из сумочки ключи и молча протянула назад.

Уже оказавшись в своей квартире на собственном диване, Дарья немного пришла в себя. Острая боль притупилась под действием анальгетика, оставив тяжесть в голове и усталость.

Никитин перебирал вещи в шкафу:

– Тебе надо переодеться.

– Не надо, я сама. Спасибо.

Он замер.

– Какого лешего ты припёрлась на стройку?

– Меня вызвали.

– Что у тебя с Гараниным?

– Производственные отношения.

– Какие?

– Ты слышал. Спасибо, что помог. Дальше я сама управлюсь.

– У тебя производственная травма на моём объекте.

– Не оформляй, как производственную травму. Проблем со мной не будет. Сама упала - сама и виновата. Я скажу руководству, что упала на крыльце дома.

Никитин встал напротив, буравя взглядом, как будто злился на неё, и Даше стало обидно: производственная травма на его объекте - вот что его беспокоит.

– Идите, Дмитрий Михайлович. Мне надо переодеться,- она опустила голову, поэтому не видела, как изменилось его лицо, и потемнели глаза, слышала только, как с грохотом захлопнулась входная железная дверь.

***

– Что-то ты, дружище смурной сегодня,- Фёдор перевёл взгляд от девицы у шеста на Никитина.- Ничего тебя не радует. Вон у Василия девочка новая появилась,- он кивнул на подиум. В приглушённом свете закрытого мужского клуба и перед взорами мужчин появилась следующая танцовщица.

– Когда Богданов придёт? Я жду ещё полчаса и ухожу,- Никитин был явно не в духе.

Фёдор достал мобильник и направился в тишину холла, оставив безразличного к прелестям блондинки друга за столиком, вскоре вернулся и увлёк Никитина на выход.

– Поехали к тебе. Богданов уже не появится - у него какой-то форс-мажор дома.

– Зачем?

– Пить будем, Димыч. Пить. И ты мне расскажешь, отчего ты такой загруженный сегодня.

Устроившись с комфортом у журнального столика, в приглушённом свете хорошо знакомой гостиной друга, Фёдор продолжил допрос:

– Рассказывай.... Дай угадаю.... Ника...,- главное - вытащить из Димыча первое слово, а дальше он и сам всё домыслит.

Никитин хмыкнул и, одарив гостя ироничной ухмылкой, разлил по бокалам коньяк.

– Нет?- Фёдор сник, не получив ответ, но сделал ещё один заход:

– Баба...

– Тебе это зачем?

– Та самая, которая не дала тебе окочуриться на крыльце?
– неприятный прищур и молчание друга мало что прояснили. Следовало быть понапористей.- Чем она так тебя зацепила? Тем, что сразу не дала? Старик, ты ли это? Сначала надо завалить и трахнуть, а потом только интересоваться: согласна или нет. А ты сделал всё наоборот? Ну ты и лох!

– Заткнись.

***

Появившись на следующий день в Дашиной квартире и оценив с порога потрясённый взгляд хозяйки, окинувший его с ног до головы и сообщивший вполне определённо: его не ждали, Дмитрий Михайлович, тем не менее, изобразил на лице самую невинную из своих улыбок.