А голову мы дома не забыли!

Домофон на двери подъезда Сопли не работал. Ключей у Сопли не было, но им повезло – выходила какая-то бабушка. Сопля жил на третьем этаже.

Они вошли в подъезд – просторный, но темный, с широкой лестницей, деревянными перилами и пожелтевшей от времени, истертой и потрескавшейся узорной плиткой. Большие мутные окна выходили в глухой двор-колодец, погруженный в вечные сумерки.

Вместе они поднялись на один лестничный пролет. Дальше Света не пошла. Она взяла телефон Сопли и вбила туда свой номер, подписавшись «Света Е из 3А».

– Иди и позвони в свою квартиру, – распорядилась Света. – И напиши мне в Ватсап, если мама дома и пустила тебя. Если она не дома… или она тебя не пустила – тоже напиши. Я тут подожду.

Сопля уверенно кивнул.

– Ты же умеешь писать? – уточнила Света.

Сопля снова уверенно кивнул.

– Или позвони! – крикнула Света ему вслед.

Подниматься вместе с Соплей и встречаться с его мамой – скандальной круглой женщиной на тонких ногах – Свете совсем не хотелось.

Сначала мальчик долго шаркал наверх – лифта не было, – затем чуть слышно брякнул звонок в квартире, и с гулким эхом повернулся ключ в замке. Раздался встревоженный женский голос. Дверь закрылась.

Света уставилась на экран телефона, ожидая от Сопли сигнала, что все хорошо.

мамаыдомапузтиламине,

– написал Сопля через минуту и зачем-то прикрепил красный от злости смайлик.

Света уже собиралась уходить, как вдруг от него пришло еще одно сообщение:

стой ниухади.

Заинтригованная, Света остановилась. Спустя еще минуту снова ожил дверной замок на третьем этаже и зазвучали торопливые шаркающие шаги.

– Серёжа! – раздался тот же встревоженный женский голос, и шаги Сопли участились. Затем к ним добавились прыжки и следом – уверенные шаги взрослого. – Серёженька!

Света встревожилась. Сопля почему-то спускался по лестнице бегом, а мама преследовала его.

– Серёженька, ты куда?! – звала она с истерикой в голосе.

Сопля прыгал вниз по ступенькам, развивая максимальную скорость. Добежав до площадки, где ждала Света, он налетел на нее всем весом и сунул ей в руки что-то тяжелое. Затем он тут же отскочил и бросился назад, наперерез своей маме.

– Серёжа!

Краем глаза Света заметила, как мама поймала Соплю за плечи на площадке второго этажа. Он закричал во всю глотку:

– БЕГИ-И-И!

И Света побежала. Едва не навернувшись на темной лестнице, она выскочила на улицу и неслась не оглядываясь до своего двора.

– Че ты тут шаришься, кр-рыса?! – привычно каркнул дедушка Гриша.

Света сильно запыхалась – бегала она не очень хорошо. Только теперь, оказавшись далеко от мрачного подъезда, она рассмотрела то, что дал ей Сопля. Ежедневник депутата Государственной думы, тот самый, который он увел у нее в «Школьном *аду» прямо из-под носа, – с золотым срезом и пухлой бордовой обложкой, разделом «Мои цели», «Мои достижения», списком книг и фильмов, двумя закладками и местом для фотки.

Он был совсем чистый, нетронутый, если не считать нескольких страшных рож, нарисованных в уголках нетвердой рукой Сопли.

Александр Цыпкин Честное ленинское

Художник Ганна Павлова

Случилось однажды так, что у Ленина отлетела голова. И не просто покинула привычное место на шее, но и разбилась вдребезги. Событие для 80-х годов двадцатого века, мягко говоря, неординарное. Ясно, что речь не о живой голове вождя, и даже не о той, которая лежит посреди Москвы в Мавзолее. «Неприятность» произошла с гипсовой частью тела Владимира Ильича. Тем не менее шума эта история наделала на весь Ленинград.

Итак, в одной из школ города на Неве завелся музей революции. Будем честны – музейчик. Директор школы Янина Сергеевна Сухарева решила организовать на третьем этаже подотчетного учреждения место для коммунистической молитвы под названием «Уголок Октября».

Основой экспозиции стала метровая гипсовая копия товарища Ульянова, полученная Яниной Сергеевной в качестве – вы не поверите – взятки. Цель у мзды была тривиальной. Скульптор средней руки очень хотел, чтобы его сын учился в данной школе. Он нашел дверь директрисы и предложил такой оригинальный ход, как установка памятника Ленину в школе. Янина Сергеевна, женщина практичная и с фантазией, подумала, что такое идолопоклонничество выделит ее среди других директоров и точно приведет к ремонту школы или, по крайней мере, того этажа, где будет находиться статуя.

Кстати, вопрос, в какой позе будет стоять вождь, неожиданно стал камнем преткновения. Творец предложил стандартный памятник – «Ленин куда-то показывает рукой».

– И в какую сторону должен показывать Владимир Ильич?

Янина Сергеевна в миру была учителем географии.

– В смысле в какую?

– Ну, на север, на юг или, не знаю, на восток, может быть? Надеюсь, не на запад.

Скульптор подвис:

– А это имеет значение?

– А это я вас спрашиваю. Вы же их много уже сделали. Должна же быть какая-то логика. Вон, я слышала, мечеть и церковь строят в соответствии со сторонами света. Может, с Лениным так же? Может, он должен всегда показывать на Зимний дворец. Знаете, не хотелось бы ошибиться. Могут же понимающие люди заглянуть.

– Давайте спросим у кого-нибудь, – предложил мастер.

– У кого? Вы хотите, чтобы я, директор одной из лучших школ города Ленина, кому-то дала понять, что не знаю такого общеизвестного факта?

Тучи над будущим сына скульптора начали сгущаться, но выход был найден:

– Я знаю, что делать. Можно его поставить на крутящуюся подставку и…

Янина Сергеевна скептически посмотрела на скульптора и поняла, что если генетика существует, то новый ученик за призовые места на олимпиадах бороться не будет. Стало очевидно – взяточник может только лепить. Думать ему противопоказано.

– Вы предлагаете из Ленина сделать флюгер или карусель?

– Нет, я просто подумал… А давайте…

– Давайте без «давайте».

Янина Сергеевна взяла инициативу в свои руки:

– Вы можете сделать Ленина без указывающей руки?

– Как без руки? Совсем?

Директор школы начала гордиться своими учениками, которые до этого казались ей непроходимыми тупицами.

– Нет, разумеется. Руки пусть он держит в карманах. Так мы решим вопрос выбора стороны света. Смотреть он, я надеюсь, может куда угодно. Сможете?

– Да, конечно!

Восхищению скульптора не было предела.