А может?..

— Для меня нет человека ближе тебя, — прошептала она, приблизившись к нему.

— Я вижу, — горько усмехнулся брюнет. — Такая твоя любовь, Нина Добрев? — спросил он, посмотрев наконец на неё. — Даже не сказать о своей беременности.. Сразу решить всё за двоих. Браво, Николина! Я больше ничего не могу сказать.

— Йен, умоляю, попытайся хотя бы понять! — в отчаянии крикнула Нина, в глубине души осознавая, что просит о невозможном.

— Понять что? Твоё нежелание иметь от меня детей? — на лице мужчины снова появилась горькая улыбка.

— Нет же, нет! — Добрев почувствовала, как к её горлу подкатывает предательский комок, а на глазах вновь выступают слёзы. — Я очень хотела, чтобы у нас была семья и дети, правда. Но не сейчас, понимаешь? Я полная дура, я знаю. И то, что я сделала… Это не заслуживает прощения. Я не хотела сделать тебе больно.

— Нина, неужели в тебе не проснулся тогда материнский инстинкт? Неужели в тебе ничего не ёкнуло, когда ты попросила врача дать тебе направление на аборт?

Николина отвернулась от Сомерхолдера, села на пол и, будучи не в силах больше сдерживаться, снова заплакала, потому что понимала: да, в тот момент она действительно ничего не чувствовала. А о том, что почувствует Йен, она думать не хотела.

— Понятно. — покачал головой мужчина.

— Я не думала, что ты узнаешь, — прошептала девушка.

— Какая конспирация, — в стиле Деймона съязвил Йен. — Кэндис, должно быть, разрушила все твои планы?

— Пожалуйста, перестань, — взмолилась Нина, которая не могла больше выслушивать подобные желчные высказывания от любимого человека. — Мне и так плохо.

— Плохо? Прости, Нина, но я так не думаю, — повысив голос, ответил брюнет. — Ты сделала то, что хотела. Мои поздравления.

Нина вскочила на ноги и метнулась к Йену.

— Мне самой мерзко от этого всего. О том, что я сделала, я буду жалеть, наверное, всю оставшуюся жизнь. Но я, правда, надеюсь, что ты когда-нибудь сможешь понять меня… И простить.

Сомерхолдер молчал и лишь пристально смотрел на девушку.

— Наверное, я был прав, когда тогда, три года назад думал, что ты не для меня, — наконец сказал он.

— Я догадываюсь о том, что ты сейчас чувствуешь, по отношению ко мне, — ответила Нина. — Просто знай, что я люблю тебя. Люблю тебя больше, чем кого бы то ни было в этом чертовом мире. И всегда буду любить.

— Я мечтал, чтобы ты родила мне дочь, — чуть слышно проговорил Йен. — Она обязательно была бы похожа на тебя… Жаль, что не все наши мечты исполняются.

С этими словами брюнет накинул на себя куртку и вышел из дома. Нине хотелось броситься вслед за ним, но она понимала, что делать этого не стоит: им не о чем было разговаривать сейчас. Она села на диван и взглянула на розы, принесённые Йеном. Запах свежих цветов, казалось, разнёсся по всему дому. «Кэндис пыталась опередить меня и всё исправить», — пронеслось в голове у брюнетки. — «Господи, как же она была права…» Ей казалось, что её сердце вот-вот разорвётся пополам. С одной стороны ей было страшно от одной только мысли о том, что она добровольно позволила убить своего сына или дочь. С другой, она остро чувствовала свою вину перед человеком, который подарил ей столько счастья и потерять которого она всегда очень боялась. Сейчас Нина была готова молиться любым богам о том, чтобы эта встреча с Йеном не была для неё одной из последних, хоть и понимала, что на самом деле этот вечер — начало конца. Она слишком хорошо знала Сомерхолдера. Нине он готов был простить многое: вспыльчивый характер, грандиозные ссоры, возникавшие из-за пустяков, ревность, может быть, даже измену — просто сильнее, чем её, он ещё никого и никогда не любил, хотя его признания в чувствах слышали многие девушки до неё. Но едва ли можно было поверить в то, что так давно мечтавший о детях Сомерхолдер простит любимой девушке аборт. Но в сердце людей надежда живёт всегда, и убить её не в силах ни какие-то факты, ни реальность, ни что-либо ещё. Сейчас Нина держалась только за надежду на то, что Йен вернётся. Вернётся не просто домой — вернётся к ней.

Йен изо всех сил давил на педаль газа и сам не знал, куда ехал. На часах было двенадцать. В ушах Йена раздавался бешеный стук его сердца, в висках до боли стучала кровь. Больше всего на свете ему хотелось забыть всё, что произошло с ним в последний час. Он не мог поверить в то, что Нина даже способна сделать аборт. Он знал, что она не хотела детей, но был уверен в том, что если девушка будет поставлена перед фактом, она сможет его принять, хоть Йен и не собирался как-то торопить любимую. В этот момент, мчась по абсолютно пустой и слабо освещаемой городской дороге, он думал о том, как на самом деле просто лишиться счастья. Ещё несколько часов назад он с уверенностью мог назвать себя счастливым человеком: интересная работа, деньги, девушка, которую он любил до потери сознания и новость о том, что в скором времени она подарит ему ребёнка — что ему ещё было нужно? Ничего. И в одночасье всё изменилось. Сомерходеру хотелось кричать от боли, но он знал, что это не поможет. Он до боли в пальцах сжимал руль и был совершенно растерян. Краем глаза он заметил яркую вывеску. «Должно быть, бар», — подумал брюнет и понял, что это то, что ему сейчас нужно. Виски хотя бы ненадолго поможет забыть всё это.

Сомерхолдер припарковал машину недалеко от небольшого здания, из которого слышалась громкая музыка. В баре было много народу, кто-то танцевал, кто-то праздновал победу местного футбольного клуба, кто-то сидел у барной стойки и наслаждался разнообразием алкоголя, предлагаемого заведением.

— Бутылку виски, — коротко попросил Йен, устроившись у барной стойки.

— Сразу? — покосился на него бармен. — Не очень много будет, сэр? Вы с кем-то?

— Один, — угрюмо ответил Сомерхолдер. — Можно побыстрее?

Бармену ничего не оставалось сделать, кроме как выполнить заказ посетителя. Йен редко напивался до неуправляемого состояния, но чувствовал, что в эту ночь так и произойдёт. Он никого не хотел сейчас видеть, хотя, возможно, звонок Полу или встреча с ним немного смогли бы облегчить его состояние. Йен откупорил бутылку и, не став даже наливать напиток в рюмку, любезно принесённую барменом, сделал несколько глотков прямо из горла. Он почувствовал, как терпкое тепло виски обожгло горло и мгновенно разлилось внутри. Молодой паренёк, который несколько секунд назад и принёс ему этот самый виски, недоверчиво покосился на брюнета, что было вполне объяснимо: кому же захочется выносить потом из заведения абсолютно пьяного мужчину, или, что ещё хуже, разбираться с ним, если он начнёт дебоширить.

— Да не волнуйся, Джон, — обратился к нему Йен, прочитав на бейдже имя. — Я не начинаю бить посуду и стрелять в людей, даже если напиваюсь. Просто мне сегодня хреново.

— Не волнуйтесь, сэр, — ответил Джон. — Только позвольте предложить… Может быть, вам чем-нибудь закусить?

— От лимона не откажусь.

Бармен через несколько секунд исполнил заказ и, пожелав мужчине хорошего вечера, ушёл обслуживать остальных клиентов.

Йен улыбнулся и вернулся к виски. От алкоголя ему, вопреки его ожиданиям, пока легче не становилось. В его голове, пока Йен был трезв, снова и снова крутился его разговор с Ниной. «Почему она не сказала сразу? Боялась, что я буду её отговаривать от аборта…» — горько признавал в разговоре с самим собой брюнет. «Неужели дети ей действительно в такую тягость? «Я готова ради тебя на всё», — когда-то сказала она. Мы же любили друг друга… «Какая к чёрту любовь?!» — восклицала другая сторона подсознания Йена. «Она даже ребёнка от тебя не захотела оставить, а ты всё ещё разглагольствуешь про любовь, наивный романтик…» «Она так молода…», — пронеслось в голове у Йена. «Зачем нужно было всё это… Какая к чёрту свадьба… Не для меня она… Не для меня.»

Йену больно было об этом думать, но он пытался понять, почему Нина так поступила. Он чувствовал, что ещё любит её, но отчётливо понимал, что больше не сможет смотреть на неё, как раньше: в его душе росло отвращение к ней, которое ещё как-то удивительно уживалось с чувствами, но которое вот-вот грозилось стать сильнее их. Поступок Нины он считал самым настоящим предательством, которое он, может быть, и хотел бы, но не мог простить никогда.

Йен чувствовал, что его мысли становились всё спутаннее, а огни бара в глазах сливались с танцующими или разговаривающими друг с другом людьми. Желая закрепить «эффект», Йен снова потянулся к бутылке виски. В этот момент он вспомнил, что приехал в бар на Audi, но был уже в таком состоянии, в котором за руль сел бы только самоубийца. Йен насилу отыскал в кармане брюк мобильник и написал СМС Полу.

«Бар Молли-Айленд, можешь приехать сюда через три часа?» — Сомерхолдер знал, что в это время Уэсли пока не спал.

«Что случилось?» — последовало ответное СМС от Пола через несколько мгновений.

«Я в стельку… Буду», — коротко ответил Йен, чем поверг Пола на том конце провода в немалый шок.

«Вы с Ниной окончание сезона отмечаете, что ли?»

«Просто приедь за мной, если не будешь спать, пожалуйста. Здесь нет никакой Нины», — Йен терял терпение. «Я в таком состоянии не смогу сесть за руль.»