А может?..
Шрифт:
— Прямо сейчас? — спросила Нина.
— А почему нет? Да и до рассвета осталось не так уж долго. Восход солнца рядом с любимыми девушками я ещё не встречал, — улыбнулся Сомерхолдер.
Нина была удивлена предложением бойфренда, но оно казалось ей очень романтичным — ведь сейчас он предлагал ей бросить буквально всё и почти сбежать вдвоём от суеты. Именно поэтому она решила ответить на него согласием, тоже успев соскучиться по Йену.
Ребята едва успели попрощаться со всеми. Когда пара выходила из ресторана, стояла уже глубокая ночь, но папарацци смогли сделать несколько снимков. Нина в своём изящном платье чем-то напоминала Золушку, которая сбежала с бала, а Сомерхолдер, не отходивший от неё ни на шаг и поддерживавший подол её платья, был похож на сказочного принца. Йен и Нина поймали такси и уехали в отель, а затем,
— «15 июля — 22 августа Земля пройдет через метеорный поток Персеиды, довольно интенсивный и продолжительный. Увидеть его может каждый, так как небо чистое, без туч и облаков. Пик звездопада — 13 августа, когда частички пыли будут наиболее яркие», — читал Сомерхолдер какой-то текст на экране своего смартфона, устроившись поудобнее.
— 13 августа… Чуть-чуть не успели, — сказала Нина.
— 13 августа была лишь самая большая яркость, а звездопад можно увидеть и в любую другую ночь до 22 числа включительно.
— Даже если я его не увижу, то не расстроюсь: сегодня и так волшебная ночь, — произнесла Добрев, положив голову Йену на плечо и взглянув на тёмное, таинственное небо, усеянное россыпью звёзд, которые казались такими далёкими, но так манили своим светом и напоминали драгоценные камни. — Знаешь, сейчас я вспомнила, как семь лет назад точно так же, летом, перед вылетом в Ковингтон на съёмки, смотрела на звёздное небо и думала о том, что меня ждёт впереди. Мне было немного страшно, так как наш проект изначально был запланирован как «долгоиграющий», и это был первый раз, когда я уезжала из дома так надолго. Мне было двадцать. Боже, всего двадцать лет!.. Могла ли я тогда представить, через что мне предстоит пройти, что почувствовать, сколько всего узнать…
Йен внимательно слушал девушку.
— Ты не жалеешь о том, что тогда ты оставила учёбу в университете? — спросил он.
— Я никогда не жалела ни об одной секунде, связанной с «Дневниками», — ответила Николина. — Да, уехать почти в неизвестность, едва начав учёбу, не зная, как сериал примут зрители, — это было достаточно рискованно с моей стороны. Но наша жизнь слишком коротка, чтобы бояться совершать какие-то маленькие безумства. Кто знает, может быть, именно они приведут тебя к твоей мечте. У меня так и было.
Нина помолчала несколько секунд, но, подумав немного, продолжила.
— Знаешь, — сказала она, — наверное, когда-нибудь я всё-таки закончу учёбу в университете и получу диплом социолога. Я уверена, что точно захочу узнать что-то новое, хотя, наверное, моя одержимость кинематографом не пройдёт никогда. Представляешь, стукнет мне лет сорок, с утра буду отвозить детей в садик, а может, даже в школу, а сама по пробкам буду пытаться добраться до университета, на светофорах читая про социологический дарвинизм и технологический детерминизм, — хохотнула Нина. — А ты будешь проверять мои конспекты, — сказала она, ткнув пальцем в грудь Йену.
— А я представляю, что после защиты диплома в этом университете ты поедешь получать как минимум Emmy, — с улыбкой ответил он.
— В твоём сознании я всё-таки актриса, а не социолог? — спросила Добрев.
— В моём сознании ты в первую очередь моя будущая жена, — серьёзно сказал Сомерхолдер. — А что касается профессии… Я никогда не мог представить тебя вне съёмочной площадки.
— Знаешь, если честно, я тоже. Есть столько образов, которые так хочется попробовать, масса возможностей представить себя на месте человека, которого ты играешь. Бедная девочка с периферии, мать-одиночка или жестокая бизнес-вумен, изменяющая своему мужу. А может быть, тайный агент ФБР.
— За это я и люблю актёрскую профессию, — кивнул Йен. — Ну когда ещё сможешь увидеть себя во всех этих образах? Увидеть и, может быть, взглянуть на свою жизнь под другим углом зрения, что-то изменить.
— А каким ты представляешь себя лет, скажем, через десять? — спросила Нина.
— Седым стариком с целой котофермой, — рассмеялся Йен. — С
нашей-то любовью к котам…— Смолдер, ну я серьёзно! — возмутилась Нина, толкнув его в плечо.
— Ну, если серьёзно… Мне не дано предугадать, останусь я к тому времени связан с кинематографом или нет, но одно знаю точно: я буду заниматься благотворительностью. Мне очень хочется верить, что через десять лет люди станут более восприимчивы к чужой боли и открыты к тому, чтобы творить добро.
— Мне кажется, ты не сможешь попрощаться с кино окончательно — по крайней мере, в ближайшем будущем, — сказала Нина. — Я же вижу, с каким энтузиазмом ты относишься к каждой своей роли. Может быть, сейчас ты просто устал от этого всего, ведь ты никогда не любил публичность. Но это проходяще.
— Возможно, — Йен пожал плечами. — Но сейчас я стал действительно стремиться к спокойствию и домашнему уюту. В моём будущем есть домик в пригороде, где мы могли бы проводить свободное от работы время, а может быть, жить там. Яркое солнце, зелень, по утрам поют птицы. Думаю, что для животных нужно будет сделать отдельную территорию, где они могли бы целый день находиться на свежем воздухе. В гостиной я бы устроил домашний кинотеатр, где мы по вечерам собирались бы всей семьёй и смотрели любимые фильмы. У нас часто гостили бы наши родственники и друзья, так что на первом этаже неплохо было бы сделать гостевую. Мы бы делились друг с другом последними новостями и смешными историями, отмечали бы вместе Новый год, Рождество, дни рождения. На втором этаже нашего дома можно было бы обустроить детскую, но подальше от спальни — знаешь, на случай форс-мажора: чтобы мы успели услышать, как дети бегут к нам, и сделать вид, что читаем, — хохотнул Йен.
— Господи, что может быть хуже, чем быть застуканным собственным ребёнком, — рассмеявшись, закатила глаза Нина.
— Или родителями… Помнишь? — хитро улыбнулся Сомерхолдер.
— Не-е-т, ну не надо, — протянула болгарка. — Мне всегда так стыдно вспоминать тот день в Торонто… Кстати, я должна тебя спросить, пока мы окончательно не перешли на другую тему. Сколько детей ты представляешь в своём будущем?
— Не меньше двоих, — с уверенностью ответил Сомерхолдер. — Может быть, троих. Не знаю, какого пола они будут, но я уже давно мечтаю о дочке, которая была бы твоей копией, как Амели. Мне уже сейчас жаль её кавалеров: ух как они у меня с лестницы летать будут… На самом деле, я буду сумасшедшим отцом.
— Йен, я ещё даже не беременна, а ты уже распланировал, как будешь выталкивать из дома парней нашей дочери, — рассмеялась Нина.
— Всё нужно делать заранее, — развёл руками брюнет, снова вызвав на лице у девушки улыбку. — А ты сколько детей представляешь в нашем будущем?
— Пока двоих. Но я больше хочу сына, — с долей мечтательности сказала она. — Чтобы он обязательно был старшим. Знаешь, как это круто для девочки — иметь старшего брата! Уж я-то знаю. Он отводит тебя в школу, и тебе все девчонки завидуют. Он сможет и защитить, если что, и поиграть, и утешить. Хотя, если честно, не представляю, как воспитывать мальчиков. Это же другая планета! Эти машинки, футбол, скутеры…
— …Драки, тарзанки, рыбалка, — продолжил Йен.
— Сумасшествие! — Нина схватилась руками за голову.
— Знаешь, в последнее время, наверное, в силу своего возраста, я много думаю о том, что я смогу дать своим детям, когда они у меня появятся, — задумчиво проговорил Йен. — Я ведь самый обычный человек, не знаменитый на весь мир учёный или, скажем, наследник престола какой-то страны, моё лицо не красуется на обложке журнала «Forbes». Но я понял: родители не могут дать своим детям что-то дороже любви. Нет ничего лучше на этом свете, чем знать, что ты кому-то нужен, что кто-то ждёт тебя и в тебя верит. Я никогда не переставал чувствовать это со стороны своих родителей, и это всегда придавало мне сил. Знаю, что, может быть, мальчиков и девочек нужно воспитывать по-разному: с сыновьями лучше быть более строгим, с дочерьми — ласковым. Но я уже сейчас понимаю, что не смогу так. Неважно, какого пола будут наши дети – я знаю, что буду их обнимать, целовать, читать им сказки на ночь, играть с ними, не боясь показывать свои чувства. Я бы хотел быть своим детям в первую очередь другом, с которым они делились бы тем, что их волнует. Если я увижу в отношениях со своим сыном или дочерью такое доверие с его или её стороны, я буду считать, что со своими отцовскими обязанностями я справился.