А мы с тобой не чужие

Он стоит в дверях кухни в светлой футболке и джинсах, с трехдневной щетиной, и почему-то именно таким он мне очень близок. Может, потому что сейчас в нем нет привычного напускного хамства, которое он выставляет напоказ на рабочем месте, а может, изменилось что-то у меня внутри.

Новиков удивленно осматривается.

— Ты что, посещала курсы скоростной уборки и формирования уютного пространства?

Я с гордостью посматриваю на него.

— Можно и так сказать.

— Ты хоть что-нибудь ел? Один кофе вокруг, — произношу с укором.

Он понуро качает головой.

— С тех пор, как это случилось, не хочется. Просто не могу себя заставить.

Сочувственно касаюсь его руки.

— Ладно, давай пройдемся? Так и быть, за то, что ты привела в порядок мою кухню, я угощу тебя чашкой горячего шоколада, — его губ касается едва заметная улыбка. В уголках серых глаз вспыхивают озорные искорки, и мне безумно приятно, что рядом со мной он немного ожил.

— Знаешь, Даша, я даже разрешу тебе взять меня под руку, — подмигивает мне, и я впервые в жизни вместо того, чтобы шипеть в ответ, спокойно иду в прихожую.

Андрей распихивает по карманам джинсов бумажник и мобильник, а я терпеливо жду, когда он откроет мне дверь, чтобы выпустить в холл.

Он запирает квартиру и нажимает на кнопку вызова лифта.

Подставляет мне свой локоть, и я смело беру его под руку.

И все в одно мгновение меняется. Вечерняя прохлада на живописной аллее пахнет пожухлой травой и ускользающим летом, а близость Новикова именно сейчас почему-то делает меня бесконечно счастливой. Я без зазрения совести сжимаю его локоть, и мы медленно идем мимо красивого фонтана в сторону «Синнабона», где продают вкусные булочки и кофе.

— Красиво у вас, — срывается у меня восторг. — Не даром этот стройкомплекс так отчаянно рекламировали в период постройки.

— На данный момент здесь недвижимость стоит бешеных денег, — согласно кивает Новиков. — Я не жалею, что решился на покупку еще в самом начале строительства.

Как будто подтверждая его слова, одна из стильно оформленных арок вспыхивает приятным теплым светом. А за ней загораются вокруг всевозможные фонари. Даже фонтан переливается разноцветными огнями.

— Волшебство, да? — Андрей игриво толкает меня локтем.

— Волшебство, — не могу с ним не согласиться.

— Кстати, ты веришь в существование фей? У нас здесь живет парочка. Если долго любоваться фонтаном, можно их увидеть.

Улыбаюсь. Живет здесь не фея, а предательница Юля, которая украла у меня мужа и имя у моей дочери. Но Андрею этого знать не надо. Ему и без моих проблем сейчас очень, очень плохо. Я же вижу.

Мы медленно прогуливаемся по аллее. Почему-то впервые за наше долгое знакомство мы делаем это молча.

Почти осенняя прохлада холодит кожу, в траве громко поют сверчки, а я почему-то думаю, что наши с Новиковым отношения идеально повторяют это место – они яркие и похожи на окружающее нас волшебство, ведь никогда не знаешь, где вспыхнет или прорвется в очередной раз.

Вот и кафе. Андрей придерживает дверь и пропускает меня внутрь.

В «Синнабоне» в этот вечерний час не много народа. Одна парочка сидит у окна, и еще семья в центре зала.

— Выбирай столик, я закажу нам горячий шоколад, — предлагает Андрей.

Все же осторожность берет вверх, и я указываю на самый дальний столик у стены.

— Мне шокобон, — прежде чем отправиться к столику, поворачиваюсь к нему.

— Почему-то я так и подумал, — кивает он.

И вот мы уже сидим за столиком с горячим шоколадом в больших белых чашках и коробкой, из которой идет бесподобный аромат истекающих шоколадной и карамельной начинками шокобона и пекабона.

— Хорошо, что ты пришла, — признается Новиков. — Не думал, что одиночество – это так страшно.

Я инстинктивно накрываю его руку своей.

— Тебе надо было мне сказать. Я бы помогла тебе с похоронами.

Он качает головой.

— Я не хотел тебя отвлекать. У тебя семья, сын, ты так просила отпуск. К чему его омрачать?

— Нет у меня больше семьи, Андрей. В тот день, когда ты возил меня к маме, моя семья раскололась. Теперь у меня только сын и работа.

— Надо же, как символично ты тогда потеряла обручальное кольцо.

— Кольцо! Я должна вернуть тебе твое кольцо… — открываю сумочку, извлекаю из потайного кармана то самое кольцо, которое он надевал мне на палец, чтобы познакомить с мамой. Протягиваю его Андрею.

— Даш… — он шумно втягивает грудью воздух и вкладывает его обратно в мою ладонь. — Оставь его себе.

— Я не могу. Это неправильно.

— Я покупал его специально для тебя, чтобы надеть тебе на палец и представить маме. Поэтому будет лучше, если ты его оставишь.

Для верности он сжимает мои пальцы, и я не решаюсь предложить ему забрать кольцо второй раз. Просто прячу его обратно в потайной карман сумки.

Несколько мгновений мы молчим. Андрей не смотрит мне в глаза. Просто сидит, хмуро уставившись в чашку.

— Сергей требовал, чтобы ты меня уволил, да? — спрашиваю прямо.

— Мало ли, что он требовал?

— Андрей, я… я все хотела спросить, для чего тебе я в роли заместителя? Голубицкая рвалась на это место, а ты выбрал меня. Ведь я ей проигрываю?

Андрей молчит. В глаза мне по-прежнему не смотрит, но почему-то накрывает мою руку своей рукой.

— Потому что рядом с тобой мне хорошо, — поясняет спокойно. — А Голубицкая из тех, кто идет по головам на пути к цели. Для чего мне рядом мегера?

От его пальцев исходит приятное тепло, и мне безумно не хочется, чтобы он убирал свою руку.

— Все понятно. Рядом с харизматичным мужчиной должна быть женщина, которая всегда будет держаться в тени, — произношу немного разочарованно. — Так делал Сережа. Именно поэтому наш брак так долго просуществовал. Я была идеальной тенью.

— Нет, неверно, — Андрей откидывается назад в кресле, и я украдкой вздыхаю, лишившись тепла его руки. — Лично мне рядом нужна женщина, на которую я могу положиться, а не та, которая всадит нож в спину. Вся моя жизнь - это работа, и ты мой тыл, Даша. Как ни крути, а ты - единственный человек, на которого я могу положиться.

Взгляды встречаются. Почему-то я не могу отвести глаз. Так много всего в нашем долгом взгляде… Становится слишком опасно, и я пытаюсь перевести тему, чтобы сгладить внезапно отчетливо проступившие острые углы.

— Как умерла твоя мама? — интересуюсь тихо. — Ей было очень плохо?

— Мама умерла во сне, — поясняет он. — Доктор сказал, что она просто не проснулась.

— Наверное, так лучше всего, — соглашаюсь я.

— Думаю, да.

Пару минут мы молчим. Почему-то перед глазами против воли всплывает самая откровенная фотография, созданная с помощью фотошопа заботливыми врагами моего мужа, и я чувствую, как у меня вспыхивают щеки. Как будто я играю с огнем. Как будто мы с Андреем вот-вот переступим грань, за которую никогда не ступали. Еще ни разу фотографии не были такими реальными, как в моем воображении.